Моя навсегда - Елена Алексеевна Шолохова
И Ромка вдруг заметил в этой суете, что лишь Оля сидела молчаливая и серьезная. Даже расстроенная, наверное. Она смотрела на него так, что у него сердце заболело.
До торта Ромка не досидел. Сослался на дела, на то, что надо домой. А все было куда прозаичнее: он просто захотел в уборную и ему показали дорогу до туалета — деревянной кабинки с краю огорода. Заглянув туда, Ромка в ужасе отшатнулся, поняв, что просто не сможет туда зайти. Или же его вырвет.
Оля провожала его до калитки и выглядела совершенно несчастной. Ему было стыдно перед ней, стыдно за свой снобизм и чистоплюйство, но он ничего не мог с собой поделать.
— Тебе у нас не понравилось, да? — убитым голосом спросила она.
— Нет, — возразил Ромка. — Мне все понравилось.
Вышло натужно.
— Неправда. Я почувствовала. Да я не обижаюсь. Знаешь, я вдруг просто посмотрела на все твоими глазами и поняла… но мы так живем, так привыкли… Здесь все так живут.
Она обвела рукой, имея в виду соседние дома, и опустила голову.
— Оль, да я ничего такого не думал. Ты что!
Но она не поднимала глаз. Смотрела себе под ноги, только плечи чуть подрагивали. Тут Ромка заметил, что она плачет.
Он готов был провалиться сквозь землю от стыда. Почти ненавидел себя за это. Как мог он испортить ее день рождения? Сидел, наверное, там с постной физиономией…
— Оль, ну что ты?
Она еще ниже опустила голову, пытаясь скрыть слезы.
— Оль… я люблю тебя.
Она тотчас подняла на него взгляд и сразу плакать перестала. С минуту просто смотрела на Ромку, словно не знала, что ответить, но губы ее сами собой растянулись в улыбке.
— Это правда?
— Конечно. Я очень сильно тебя люблю. Больше всех на свете.
Улыбка ее стала еще шире и светлее. Оля обернулась, опасливо посмотрела в сторону дома, проверила, нет ли поблизости отца, а потом вдруг быстро подтянулась на носочках и прижалась губами к Ромкиному рту.
Всего несколько мгновений длился их поцелуй. Ромка и опомнится не успел, но задохнулся от нахлынувших чувств, от самого осознания, что это случилось.
Шел домой как пьяный и ощущал себя самым счастливым человеком на земле, повторяя про себя с блаженной улыбкой: она меня поцеловала, я ее люблю, она меня любит… поцеловала меня сама…
10
С началом учебного года Оля перестала торговать на рынке, лишь иногда, в выходные, мать просила ее помочь. И теперь местом их встреч стала школа. Они даже облюбовали «свой уголок» — узенькое торцевое окно на втором этаже, в конце коридора.
Каждую перемену они встречались и стояли у подоконника, взявшись за руки. А раскидистая пальма заслоняла их от лишних глаз. Хотя вся школа и так очень быстро прознала о том, что Роман Стрелецкий встречается с Олей Зарубиной, что у них все серьезно. О них шептались, сплетничали, обсуждали.
Пацаны посмеивались между собой, косясь на Макса Чепрыгина, авторитет которого еще больше пошатнулся. Девчонки придирчиво разглядывали Олю, пытаясь понять, что Ромка в ней нашел.
Она, может, и ничего, рассуждали Ромкины одноклассницы, но есть ведь и красивее, и ярче, и интереснее. Ладно, Чепрыгин на нее спорил, это было «по приколу». Но чтобы всерьез ходить с этой монашкой… К тому же, эта Зарубина вечно ходит в одном и том же. В какой-то простецкой кофточке, в дурацкой юбке, в растоптанных туфлях. И рядом со Стрелецким, который всегда одевался дорого, смотрится совсем убого. Кое-кто даже назвал их парочку «принц и нищенка».
В конце концов, и до Ромкиной матери доползли слухи. Народ их чуть ли не женил уже.
Как-то вечером за ужином она учинила Ромке целый допрос: что за девочка, откуда, из какой семьи, чем еще примечательна, кроме как своим утоплением и тем, что из-за нее Ромка подрался с Чепрыгиным.
Зарубин не работал у матери, поэтому она его и не знала. А Олину мать она едва запомнила.
— Отец у нее работает на водоканале слесарем, а Олина мама… кажется, нигде не работает.
— Завидное семейство, — хмыкнула мать.
Ромка бросил на нее осуждающий взгляд. Сложил приборы и откинулся на спинку стула. Хотел вообще встать из-за стола и уйти к себе, не доев ужин, но сдержался.
— Пригласи ее как-нибудь к нам, — вдруг выдала мать.
— Зачем? — удивился Ромка.
— Как зачем? Познакомиться. Очень хочется посмотреть, из-за кого мой сын сам на себя теперь не похож, — она говорила насмешливо, но беззлобно. И Ромка обещал, что как-нибудь приведет Олю в гости.
***
Идея со знакомством была дурацкая, он это сразу понял. Но рассудил: ведь все равно придется их знакомить. Так что почему бы и не сейчас?
Оля, конечно, перенервничала. Да она ему прямым текстом так и сказала: «Очень боюсь твою маму. Прямо умираю от страха».
Ромка тоже боялся — не маму, конечно, а того, что она ляпнет что-нибудь бесцеремонное или съязвит, и это обидит Олю. А ему очень хотелось, чтобы они подружились.
Решили устроить «знакомство» в ближайшее воскресенье. Ромка взвалил на себя львиную долю работы — чтобы мать не сильно устала и не была потом за обедом раздражена. Сбегал с утра по магазинам, накупил продуктов, почистил картошку, вымыл во всей их огромной квартире полы. Да и позже крутился рядом на подхвате, пока мать резала овощи и маслины для греческого салата, выкладывала в форму розовые ломтики лосося, взбивала сливки и тертый сыр.
В общем-то, первая половина дня прошла прекрасно — они с матерью, пока готовили обед, спорили о новом романе Паланика, который ей показался чудовищным, но странно притягательным, а Ромке — слишком циничным, провокационным и малость бредовым. Между ними нередко вспыхивали вот такие жаркие споры, и обоим это было интересно. И сейчас они настолько увлеклись, что прокараулили время.
В два часа позвонили в дверь, и они резко прервались на пике своей дискуссии, не сразу понимая, кто пришел. Потом Ромка спохватился, бросился открывать, по пути сдергивая с себя фартук.
Оля зашла в гостиную едва ли не на цыпочках. Она так боялась и нервничала, что, казалось, сейчас в обморок упадет. Это было заметно невооруженным глазом, что почему-то забавляло мать. Она пока ничего такого не говорила, но Ромка знал это выражение лица, эту саркастичную полуулыбку.
Оля села на краешек кожаного дивана, натянутая как струна, и не двигалась, казалось, даже не дышала, пока Ромка расставлял приборы и фарфор, раскладывал салфетки, наливал
