Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс
И да, я тоже по тебе скучаю, моя радость. Так сильно, что просто не могу дождаться момента, чтобы обнять тебя как можно скорее. Очень-очень крепко. Возможно, даже в железные объятия, если ты будешь упрямиться.
Итак, я жду тебя здесь, в преддверии моего триумфа. Не заставляй себя ждать. И, пожалуйста, возьми с собой ту самую… кошку. Мне есть что ей сказать.
Целую. Искренне. Почти.
Твоя любящая и непредсказуемая тётя,
Марицель.
p. s. Не забудь надеть что-нибудь нарядное. Падение королевства — это всё-таки событие. И, на всякий случай, чистые портки. Ты же знаешь, как я люблю эффектные жесты. Мой новый палач как раз достраивает алтарь для публичных казней, и я бы не хотела, чтобы он испортил такую красоту.
* * *
Комната в усадьбе барона напоминала задние кулисы оперного театра, если бы его захватила банда нимфоманок. Повсюду валялись рулоны бархата, шёлка, кружева и… ну, собственно, мои девушки.
Я лежал на кровати, прислонившись к изголовью, и наблюдал за этим сюрреалистичным представлением с чашей вина в руке. Мысль о том, что через пару дней мне предстоит встречать тётку-маньяка, отступала перед более насущной проблемой — выжить в этом эпичном предбаннике.
Центром вселенной, разумеется, была Лира. Она позировала перед треснувшим зеркалом в платье из алого бархата, которое идеально подчеркивало каждую линию её тела. Её розовый хвост с белой кисточкой гордо вился, как отдельный аксессуар.
— Ну как? — она обернулась ко мне, положив руки на бёдра. — Достаточно внушительно для «Первой Мурлыки», чтобы заткнуть за пояс Вашу дорогую тётушку? Я думаю, этот вырез декольте как бы намекает: «Смотри, но не трогай, это собственность Дракона».
— Вырез декольте намекает, что у тебя скоро выпадет спина от гордости, — не поднимая глаз от чёрного, удивительно элегантного платья, которое она примеряла, проворчала Ирис. Она стояла поодаль, её спина была прямая, а взгляд холоден. — И не «Первой Мурлыки», а «первой жены». Надеюсь, князь обратит свой взор на кого-то с чуть более сдержанным вкусом и не позволит нам выглядеть на переговорах как бордель с выездной службой.
— Ах, моя ядовитая мышка! — Лира сладко улыбнулась, подходя к Ирис. — Ревнуешь? Не бойся, я разрешаю тебе быть нашей… тёмной, мрачной тенью. Это тебе идёт.
— Я не ревную, я пытаюсь сохранить остатки достоинства нашего дома, — фыркнула Ирис, но я видел, как её щёки покраснели. Она ловко увернулась от попытки Лиры потрогать её за поясок.
В углу, почти зарывшись в складки небесно-голубого шелка, стояла Элиана. Она робко поглядывала то на дерущихся, то на меня. Платье было скромным, но подчёркивало её высокую, статную фигуру. Поймав мой взгляд, она вся вспыхнула и опустила глаза.
— Элиана, — позвал я её. — Тебе идёт. Как принцессе северных земель.
Она подняла на меня сияющий взгляд.
— Правда, господин? — прошептала она. — Я… я просто не хочу подвести.
— Ты не подведешь, — успокоил я её.
И тут из-за ширмы, с рычанием нетерпения, выскочила Оксана. На ней было криво натянутое платье цвета спелой сливы, которое она, кажется, уже пыталась сорвать.
— Да когда же это кончится⁈ — взвыла она, её голубые глаза метали молнии похоти. — Мы тут тряпки меряем, пока можно было уже три раза успеть перетрахаться! Артур! Господин! Прикажи им всем раздеться и устроим оргию! Это куда полезнее для дипломатии, уверяю тебя! Я научу их таким техникам, что твоя тётя сама захочет к нам в гарем!
— Заткнись, демонская потаскуха! — огрызнулась Лира, не отрываясь от зеркала. — Никто не будет трахаться перед важной миссией. После — пожалуйста. А сейчас — плечики расправь, у тебя на спине складка.
— А мне нравится складка! — Оксана попыталась стянуть с себя платье, но магический ошейник на шее едва заметно вспыхнул, и её пальцы сами собой поправили ткань. Она заскулила от бессилия. — Это жестоко! Я создана для любви, а не для светских раутов!
В этот момент Ирис, поправляя прядь волос, сделала шаг и «случайно» уронила с плеча бретельку своего чёрного платья, обнажив гладкую, бледную кожу и контур идеальной груди. Её холодный взгляд скользнул по мне.
— Простите, господин, неловкость вышла, — сказала она с фальшивой невинностью.
Лира, заметив это, тут же решила «поправить» своё декольте, отодвинув ткань ещё на пару сантиметров, так что её соблазнительные формы оказались на грани полного выхода на свободу.
— Ой, а у меня, кажется, слишком свободно, — сладко прощебетала она.
Элиана, наблюдая за этим, смущённо отвела взгляд, но я видел, как её руки сами потянулись к шнуровке на её собственном, скромном платье, будто на бессознательном уровне желая тоже поучаствовать в этом странном соревновании.
А Оксана, трясясь от возбуждения, просто упала на ковер и начала кататься по нему, стоная:
— Давайте уже! Хоть кто-нибудь! Я даже на Ирис посмотрю без привычной ненависти! Прошу!
Я отхлебнул вина, глядя на этот безумный, прекрасный хаос. Четыре женщины. Четыре стихии. Ревность, страсть, ненависть, преданность и безудержное влечение — всё это клокотало в одной комнате, сверкало голой кожей, шёлком и огнем в глазах.
«Гарем у меня, конечно, сумасшедший», — подумал я, чувствуя, как нарастает знакомое возбуждение. «Но чёрт возьми… он чертовски сексуальный».
— Ладно, девочки, — сказал я, ставя чашу. — Вы все выглядите потрясающе. Каждая по-своему. Теперь, ради всего святого, оденьтесь. Или, по крайней мере, решите, кто из вас сегодня будет моим главным отвлекающим манёвром. Потому что глядя на вас, я уже забыл, зачем мы вообще едем к тёте.
Это было просто идеально. Хаос достиг своего апогея, и теперь он требовал управления. Я сидел на кровати, наблюдая, как четыре стихии в облике женщин готовятся устроить очередной апокалипсис в моей честь.
Лира, успевшая сменить алое платье на ещё более вызывающее из чёрного бархата с алыми вставками, вертелась перед зеркалом, её хвост выписывал восьмёрки.
— Мне кажется, или я становлюсь только прекраснее? — провозгласила она, ловя мой взгляд в отражении. — Тётушка просто обзавидуется. Напомни мне, драгоценный, в момент встречи томно вздохнуть, а ты скажешь: «Ах, моя верная Лира, как же без тебя скучал… в постели». Это должно подорвать её дух.
Ирис, застёгивая на спине своё строгое чёрное платье (с помощью магии или просто нечеловеческой гибкости), фыркнула:
— Лучше скажи: «Ах, моя верная
