Развод. Любовь вдребезги - Анна Эдельвейс
Где были мои мозги, как я до сих пор не разобралась, с кем живу. Вернее, жила. Сегодня мой брак разрушился как песочный домик.
Максима, казалось, моё состояние очень даже обрадовало. Он прям сиял, как здорово он со мной справился. Только теперь он и предположить не мог, что я тоже стала другая. Во мне как лопнула невидимая ниточка, сдерживающая плохую Дашу внутри меня. Теперь я точно уйду от него. Чего бы мне это не стоило.
— Ну что, Даша. Как вижу, урок пошёл тебе на пользу. Забудешь навсегда, как устраивать скандалы, да?
Он ждал ответа, я стояла натянутой струной, опустив голову и спрятав лицо в руках. Урок, говорит? Да, это точно. Назвал собственного сына довеском. Теперь я знаю цену всей его заботе о нелюбимой жене и о довеске. Того, что произошло, я не забуду никогда. И теперь я буду осторожна.
С таким лицемером надо вести себя аккуратно. Он ведь только сегодня проявился с той стороны, о которой я даже подумать не могла! Расскажи знакомым, что вытворял Максим, чувствуя свою безнаказанность, никто не поверит. На людях он такой сдержанный, вежливый, милый, можно сказать. А на деле…
— Ты поняла или нет, что никому не нужна? Как только ещё раз заикнёшься о разводе, выкину в чём есть за дверь. Матвея матери отдам. Ну, чего молчишь? От страха язык проглотила?
Точно. Я только что поняла, что не нужна никому, и моя жизнь зависит только от меня самой. В какую пропасть себя и своих детей столкну, если останусь рядом с этим жестоким человеком поняла особенно хорошо.
Бежать надо и как можно скорее. Урок и вправду пошёл мне на пользу. Я обошла Максима, отправилась в ванную умыть лицо. Голова гудела, кружилась, мне было очень плохо. Тем более я вспомнила, что ничего не ела.
Зачерпывала тёплую воду ладонями, швыряла пригоршнями в лицо, заставляла себя успокоиться. Нельзя же столько плакать, это для маленького плохо. Не глядя потянула полотенце, промокнула лицо, взглянула в зеркало и вздрогнула. За спиной стоял Максим, смотрел через зеркало мне в глаза. Надоел, скотина, воспитатель чёртов.
Повесила полотенце, хотела выйти из ванной, он преградил путь, уперев руку в стену возле моей головы:
— Мы не договорили.
— Дай пройти.
— Никуда не пойдёшь, пока я не разрешу, поняла?
Я уже ничему не удивлялась. Ковалёв закусил удила, теперь его понесло. Но и я, вероятно, прошла точку невозврата. Сделав вид, что мне не страшно, хотя именно сейчас меня парализовало от страха, спокойно подняла лицо:
— Пошёл к чёрту, Ковалёв.
Толкнула его плечом, отправилась на кухню. Смотрела на гору посуды на столе, ворох коробок, кучу пакетов оставшихся после неудачного ужина с его мамашей. Открыла пластиковый контейнер, так, что это? Утка по-Пекински, в другом тушёные овощи, ещё была картошка фри. Вот и отлично. Мне вдруг захотелось всего сразу. Устало села за стол, потянула ломтик картошки, жевала, вкуса не почувствовала.
— Вот даже сейчас ты жрёшь то, что принёс в дом я! Пойми же ты, женщина без мужа никто и ничто — добытчик семейных благ сел напротив, провожая глазами каждый кусочек, что я запихивала в рот.
— Не жру, а ем, — я равнодушно слушала весь бред, что он нёс. После того, что я пережила за дверью в пижаме, мне не было страшно. Однако, мысли не выпускали суть скандала. Перед глазами маячили полукружья худой груди с телефона, на языке крутился вопрос: как я могла не заметить, что наш корабль дал трещину и тонет. Почему была такой слепой дурой. Мне муж отказывал в близости, говорил устал, за праздник я считала его нечастые визиты ко мне в постель. А оказалось, мужик — стахановец! По две смены пашет.
Отодвинула от себя картошку, тыкала вилкой в печёные овощи. Чего то расхотелось есть. Всё казалось несолёным. Потянулась за солонкой. Она у нас была с хитрецой, давно стёрлась резьба с крышки, не придержи её, всё содержимое разом бухнется в тарелку. Купить новую жадность Максима не позволяла, приходилось подстраиваться под старую.
Жевала овощи, совершенно не понимая, что говорит Максим. Фоном нудел муж, а я понимала, что мне надо бы подумать о юридической консультации. Алименты на Матвея я буду из этого человека тянуть клещами. Младший зайчик в свидетельстве в графе папаши получит прочерк. Вот это главный вопрос. Как сделать грамотно, чтоб Максим не имел отцовских прав на второго ребёнка.
Выжатая до последней капли, я продолжала жевать какую-то дрянь, встала, потянулась к верхнему шкафчику, достала аптечку. Прятала её на самую высокую полку, подальше от Матвейки. Достала таблетку от головы, выпила.
Откинулась головой к стене, равнодушно смотрела в чёрное ночное окно.
— Прибери на кухне и идём спать. — скомандовал мне мой господин хренов.
— Гори ты огнём вместе со своей кухней, Ковалёв, — прошла мимо него, отправилась в комнату сына. В спину мне летело шипение, я не слушала. Плевать мне на мужа. Теперь я точно знала, на что он способен. На всё.
Скорее бы утро, чтоб он упёрся на работу, а я с детьми шагну в новую жизнь.
Глава 10
— Прибери на кухне и идём спать. — скомандовал мне мой господин хренов.
— Гори ты огнём вместе со своей кухней, Ковалёв, — прошла мимо него, отправилась в комнату сына. В спину мне летело шипение, я не слушала. Плевать мне на мужа. Теперь я точно знала, на что он способен. На всё.
Почувствовала усталость. Внезапную, тяжёлую. Мне надо было срочно добраться до подушки.
Встала, обогнула мужа, пришла в детскую, вытащила комплект белья, смастерила постель.
— Что ты думаешь о том, что я сказал тебе только что?
Максим стоял напротив в дверях, засунув руки в карманы.
— Ненавижу тебя, — надеялась, мысль моя мужу была понятна, но он, кажется, не слушал меня. Продолжал рассказывать, что со мной будет, если я его не послушаюсь, перечислял все египетские казни, в довершении сообщил:
— Переступишь порог, не сомневайся: уйдёшь в чём есть. Заруби себе на носу.
Я не сомневалась. Конечно, уйду! Завтра.
Свернулась клубочком на детском диванчике, пыталась уснуть, сон не шёл. Голова снова разболелась так, что начало подташнивать. На цыпочках выскользнула в коридор, чтоб не шуршать в поисках таблетки, забрала сумку с собой из прихожей, там были запасные. Захватила воду из кухни, снова оказалась на своём диванчике в комнате сына.
Приняла таблетку, о сне не могло быть и речи. Я не могла
