Шоколад - Тася Тараканова
День клонился к вечеру, когда в дверь постучали. Инстинктивно вздрогнула. Я всегда вздрагивала, когда муж открывал дверь своим ключом и входил. Код страха, кажется, навечно прописался в моей трусливой душе.
Голос за дверью лениво произнёс:
— Ужин.
На цыпочках бесшумно подкралась к двери. В глазке маячило лицо желтоглазого полуседого волчары.
— Как тебя зовут?
После минутного замешательства он ответил:
— Егор.
— Егор, — постаралась придать голосу вежливую твёрдость, — я сейчас не могу открыть. Пожалуйста, поставьте пакет на пол. Я позже заберу.
За дверью раздалось понятливое хмыканье, шорох, удаляющие шаги по коридору. Грохот сердца долбил в ушах, перекрывал звуки извне. Надо успокоиться, надеть влажные штаны и футболку, обдумать свои действия. За это время охраннику надоест ждать, если он собирался обмануть меня. На цыпочках дошла до ванны, оделась, осторожно вернулась к двери и ещё раз поглядела в глазок.
Никого. Протянула руку к защелке. Еда близко, только толкнуть дверь и протянуть руку. В ушах шумело. А если он там? Приоткрою, а в образовавшуюся щель протиснется черный высокий берц, волчара расплывётся в наглой улыбке, по-хозяйски вломится в комнату. Ударит по лицу? Повалит на пол? Швырнёт на кровать?
Страх как яд просочился в кровь, мешал дышать и думать.
Не стоит паниковать. Ужин можно и пропустить. Повернула защелку, не отрывая руки от неё, прислушалась. Тихо. Мне кажется, я отдала пять лет своей жизни, когда всё-таки приоткрыла дверь. Есть! Схватила пакет, захлопнула дверь, крутанула защёлку.
В пакете нашлись контейнер с небольшим куском омлета, посыпанного укропом, бутылка воды и шоколадка. Шоколад отправился в карман ветровки, омлет был съеден до крошки, вода выпита полностью.
Ночь я спала беспокойно, постоянно просыпаясь, прислушиваясь к звукам в коридоре в ожидании очередного Армагеддона. Ни нормальный матрас, ни приятная сытость в желудке не выключили мои тревожные колокольчики, они подрагивали и шелестели в глубине души, готовые вмиг включить бешеный трезвон. Не высыпаться каждую ночь стало постоянным болезненным состоянием.
Утром ни свет, ни заря я сидела в полной боевой готовности на заправленной кровати, ожидая появления охранника. Волчара прибыл в семь тридцать (круглые часы на стене указали точное время), хмуро оглядел меня и повёл в столовую. Время отпуска закончилось. Мой серый спортивный костюм неприятно холодил руки и ноги, не просох до конца, но зато был чист и пах кондиционером «Сирень». Хотелось нюхать рукав толстовки и закатывать глаза от невозможно приятного ощущения, хоть на секунду уносящего из постылой реальности.
Около столовой собрался почти весь женский отряд. Меня пристально оглядели с ног до головы, пока я шла к ним через площадь. В глазах товарок светилось всё, что угодно, только не сочувствие. Карина махнула мне рукой, и я подошла к ней. Одиночество среди себе подобных для меня было тяжким испытанием. Я хотела хоть с кем-то поговорить, узнать новости, развеять страхи. Карина сделала вид, что инцидента в столовой не было, и мы не дрались с ней на глазах у всей колонии. Она схватила меня за рукав куртки и потащила от толпы.
— Майя, ты ночевала…, у них? Что там было?
— Меня… два раза кормили.
— Не хочешь говорить?
— Это правда.
— Ольга уходила куда-то той ночью, когда тебе по голове прилетело. Она тоже шифруется.
Женщины косились на меня и молчали, охранники понимающе скалились. Наверное, обсудили от и до «пламя страсти» с которым я не справилась, заглотнув член Стаса. Тут никакая подвязанная челюсть не спасёт, только раззадорит мужиков на жгучие подробности. А теперь ещё и ночёвка в административном корпусе. Похоже, в глазах всего лагеря я стала привилегированной шлюхой. С таким-то темпераментом!
Да, пропади всё пропадом. Пусть Карина знает!
— Их босс ждал моей благодарности…
— Полковник?
Карина выпучила глаза, и я утверждающе кивнула. Бритый охранник со шрамом на правой щеке подошёл и встал рядом с нами, подгоняя идти внутрь. Дверь столовой открылась, и женщины гуськом последовали внутрь.
На завтрак была пшённая каша на воде, ничем не лучше овсянки. Вечный голод, поселившийся в моём теле, заставил съесть кашу без остатка и алчно взглянуть в тарелку Карины. Сегодня она не кочевряжилась, не ругалась и не оставила надежды на её порцию. Скажи мне неделю назад, что я буду доедать чужую кашу, я бы не поверила.
— Сейчас опять дождь начнётся, — бурчала Карина, прихлёбывая горячий бледный чай. — Видела, какое небо? Ненавижу. За черникой не пошлют по мокрой траве.
— Жаль.
Мысли о сборе ягоды будоражили меня с тех пор, как я услышала о них. Вырваться бы за стены лагеря, походить по лесу. На территории колонии только бурьян по углам, да жухлые кусты — ни деревца, ни птицы, ни цветочка. Всё испохабили: один бетон вокруг и старый потрескавшийся асфальт, да утоптанная до синевы земля.
Завтрак закончился, женщин окриком заставили встать из-за стола, убрать за собой посуду, взять на стойке паёк — одноразовую лапшу, галеты и шоколад. Построившись в пары, иногда на охранников нападала такая блажь, мы двинулись в общежитие. В строю не хватало Романы. Якобы нечаянно задев локтем Карину, я указала ей на девушку без пары. Карина поняла без слов.
— В семь прогулка. Выходи.
— В дождь?
— В беседке покурим.
На столе около швейной машинки ждала новая партия раскроенного материала темно-фиолетового цвета. Шитьё сегодня не шло, нитка в шпульке заматывалась и путалась, приходилось шпульку доставать и разбирать, благо на столе лежала потрёпанная инструкция к машинке и коробка с набором инструментов. Шитьё — процесс выматывающий, скучный, однообразный и отупляющий. Если просидеть несколько часов над ним, ночью я буду досматривать вторую серию с фиолетовыми наволочками в главной роли.
Время за работой тянулось неимоверно долго, хотелось биться головой о столешницу от желания спать. Ещё один день прошёл — мой девиз на следующие шесть недель. В семь часов прозвучала сирена, означающая конец рабочего дня, и у колонисток наступало свободное время, разрешалось гулять по территории. Женщины обычно толпились на площадке, где имелась беседка с урной для курения. В первые дни у меня не было сил выходить на прогулку, я ложилась на кровать, успокаивая боль в спине.
Сегодня я не смогла не ответить на приглашение Карины. Она уже ждала меня, сидя на лавочке под крышей беседки. В изящных пальцах тлела такая же изящная длинная сигарета.
После изматывающего дня недовольство так и бурлило в крови.
— Почему мы шьём в своих комнатах? Должен же быть швейный цех, мастер, который помогает. Нормальные условия.
— Мастера захотелось, — Карина скривила губы. — Не шей. Всё равно не заплатят. Лучше расскажи, что
