Два фотографа - Татьяна Юрьевна Холина-Джемардьян
Ромига терпеливо нарабатывая технику, учился просчитывать бой на возможно большее число шагов, пускать в ход неожиданные для противника комбинации. Анга слышал те же слова, от тех же учителей. Плюс больше опыта, и лучше физические данные.
Всесокрушающий таран в нападении, непробиваемая стена в обороне — это Анга. Случись невозможное, смертный бой между двумя навами, у Ромиги почти не было шансов. Но в бою тренировочном, где соперничество — лишь пряная приправа к глубинному, сущностному единству тёмных, победа того или другого всегда остаётся победой Нави. Чёрная кровь, которую оба готовы пролить, если потребует логика схватки, только утверждает единство. Тоже роскошь: другие расы — в такой мере — не могут себе позволить.
Двое переводили дух после трудного поединка, мазали порезы эрлийским бальзамом. Конечно, всё очень быстро заживёт само, но с бальзамом — быстрее. Усталый, взъерошенный, мокрый, как мышь, Ромига то морщился от боли, то сиял довольной улыбкой. Анга, спокойный и внешне бесстрастный, чуть приподнял брови:
— Не возьму в толк, чего ты лыбишься? Возможно, лет через сто или тысячу с тобой будет так же трудно справиться, как с Тергой. Но пока ты усложняешь, хитришь и тут же делаешь глупые ошибки. Смотреть смешно!
— Люблю спарринговать с теми, кто видит мои ошибки и ловит меня на них. Терга сейчас на базе за Полярным Кругом и вернётся через полгода. Помощники комиссара тренируются с гарками, которых часто призывают на боевые операции. Анга, давай встречаться в этом зале хотя бы раз в неделю? — подмигнул Зворге, угрюмо дожидавшемуся приятеля. — И ты, Зворга, приходи. Судя по нашей предыдущей встрече, твой друг тебя очень жалеет и бережёт. А зря! Такого удовольствия оба лишаетесь.
— Сомнительного, на мой вкус, — фыркнул Зворга. — Но я получил огромное удовольствие, наблюдая, как Анга снимает стружку с твоих боков. Ради того, чтобы не пропустить это зрелище, готов сам скрещивать с тобой клинки.
— Ошибки ошибками, Анга, а он заставил тебя посуетиться. И продолжал прыгать после того, как ты хорошенько его задел, — вмешался в разговор один из зрителей. — Мне приятно думать, что случись большая заваруха, в строй встанет такой воин. Ромига, я, пожалуй, приду тоже, если договоримся о времени.
Двое других навов тоже решили присоединиться: через неделю, в тот же час, в том же зале. Анга пристально, как вчера вечером, разглядывал молодого товарища:
— Ну вот! Не знаю, что у нас получится с экспедицией, а компанию для тренировок ты себе уже сколотил. Когда Терга уехал? Неделю назад? Торопишься ты, Ромига, будто живёшь человский век.
— Прожил уже несколько, но не вижу смысла замедляться. А то стану вдруг, как ты, грозой медведей и Белых Дам?
Навы захохотали, у Анги слегка заострились уши:
— Мы рано закончили поединок? Хочешь продолжить?
— Ой, забыл! Ещё редко тренирующихся, ослабевших за книжной работой навов, — Ромига состроил жалобную гримасу, втянул голову в плечи — и тут же распрямился, как пружина, стрельнул на Ангу весёлым, хитрым взглядом. — Впрочем, я готов.
— В следующий раз. А твой аркан я попробовал: что-то с ним, по-моему, не то. Но интересно. Буду разбираться.
— Какой аркан? Какая экспедиция?
Ромига присел на скамью у стены и принялся рассказывать.
Второй раз его вдохновенная речь прозвучала перед Фаридом Хамзи. Аудитория была для Ромиги, в некотором смысле, более трудная. Навы — равные, шас — вассал, и тем не менее...
Большую часть своей жизни Фарид посвятил историческим исследованиям и поиску древних артефактов. Участвовал в экспедициях Торговой Гильдии, организовывал собственные. Вёл дела с официальными и "чёрными" человскими археологами, перекупщиками, собирателями древностей всех мастей. За шестьдесят лет деятельности в его руках побывало наследие всех когда-либо живших на Земле рас и цивилизаций. Часть находок вошла в небольшую, но уникальную личную коллекцию. Прочие Фарид по-шасски выгодно продавал и сделал себе на этом состояние. Читал лекции в школе Торговой Гильдии, писал научные статьи. Оказывал услуги эксперта и консультанта.
Ромига несколько раз обращался к нему и был очень доволен всем, кроме расценок. А познакомились они на излёте Вторжения: в Восточной Германии, весной сорок пятого.
Большая война задела всех. Тайногородцев меньше, чем челов. Но некоторые идеи и планы Рейхсканцелярии — например, разрушить Москву и соорудить на её месте гигантский монумент — категорически не совпадали с представлениями глав Великих Домов о допустимом. Ни один из трёх не собирался просто так сидеть и смотреть, до чего довоюется доминирующая раса. Действовали активно, деятельность скрывали. От челов по обе стороны фронта, это само собой, но зачастую, и друг от друга. В хаосе войны, как обычно, оживились масаны, в меру сил приумножая хаос.
Иными словами, полная и достоверная информация о событиях была на вес золота. Верхушки Великих Домов узнавали её по своим каналам. А простые тайногородцы? Шасы подсуетились, начали по человскому примеру издавать газету. Однако шас в районе боевых действий — в лучшем случае, причитания о жуткой участи и тройные расценки за риск. Корреспондентами "Тайногородских известий" становились горячие головы других семей. Ромига начал сотрудничать с газетой по приказу Цитадели. Были у нава во время Вторжения и другие, более ответственные дела. Не один он получал подобный приказ. Но Ромигу, как военкора, запомнили. Тогда, после большого перерыва, он снова взялся за фотоаппарат. Для многих тайногородцев именно его фото остались долгой памятью о той войне.
Тьма наделила свою Стрелу странным даром: связывать воедино сиюминутное и вечное. Ромига искал, где происходят важные события. Мог позволить себе забираться туда, куда не проникнет чел или не выживет. Пойти, увидеть... Верная "Лейка" всегда на расстоянии жеста, как две гарочьи катаны. Фиксировал с помощью механической игрушки очередную человскую междоусобицу: чёрно-серыми пятнами по белому. Картинки — даже не рисунки. Но почему кое-кто из старших сородичей, глядя на изображения солдат-челов, горящих человских городов, заострял уши, сжимал кулаки и зубы, вспоминая себя в гибнущем Уратае? Рыжих,
