Затмевая могущественных - Борис Владимирович Сапожников
– Чем же так сильно насолил вам князь? – поинтересовался я, отходя от окна и присаживаясь, не без опаски, на шаткий стул.
– Он умный и хитрый враг. Его сам граф Сегеди ценит. Амилахвари не гнушается никакими подлостями, лишь бы достичь поставленной цели. Но самое важное, как говорит Буревестник, что его смерть будет пощечиной всему Тифлисскому управлению.
Тут скрывающийся за птичьей кличкой предводитель революционеров был, без сомнения, прав. Если до самого графа Сегеди им, конечно, не добраться, то уж убийство активного и целеустремленного офицера станет отличным завершением работы группы этого самого Буревестника в Тифлисе.
– Вы, наверное, есть хотите, Никита? – забеспокоился Володя. – Так у меня тут припасено кое-что. И брынза, и хачапури, и половинка холодного цыпленка есть. И вино найдется, конечно.
Я не стал отказываться. Есть, конечно же, хотелось очень сильно. Тем более после перечисления грузинских блюд, припасенных Володей.
Мы как раз приговаривали половинку цыпленка, запивая его вином, когда двери распахнулись, и на пороге возник высокий человек в местной длиннополой одежде. Из-за нее он казался похожим на ворона. Лицо его было замотано полой башлыка. За его спиной маячил здоровяк, из-под одежды которого торчал край гренадерской кирасы. И еще несколько человек. Но их разглядеть не представлялось возможным вообще.
– Трапезничаете? – без малейшего акцента произнес вновь прибывший.
Не чинясь, он прошел к столу. Сел с нами, подвинув ближе стул. Махнул рукой тем, кто остался стоять по ту сторону порога.
– Идите. Я пока сам поговорю с нашим спасенным.
Остальные революционеры поспешили выполнить его указание. Даже дверь за собой прикрыли. Хотя я был точно уверен – кто-то из них подпирает ее с другой стороны. На всякий случай.
Буревестник быстрым движением размотал башлык. Отбросил его полу за спину, чтобы не мешался. Лицо у лидера революционеров было самое обыкновенное. Ни разу оно не попадалось мне среди тех, что доводили до нас как особо опасных. Это говорило о том, что Буревестник, действительно, весьма ловкий тип. Скорее всего, он ни разу еще не попадал к нам.
Буревестник взял кусок цыпленка с тарелки. Принялся жевать.
– Так что с князем? – не выдержал Володя, сорвав лидеру революционеров всю отлично выдержанную паузу. Баградзе ведь не знал, в какие игры со мной принялся играть Буревестник.
– Ушел.
Глава революционеров доел кусок курятины, вытер руки прямо о конец башлыка. Взялся за сыр. Я столь же невозмутимо ел. Отщипывал себе маленькие кусочки от цыплячьей грудки.
Наконец, Буревестник насытился. Он вытер руки о кусок хлеба. Принялся уплетать его. Однако взгляд холодных глаз революционера был направлен на меня. Хотя обращался он вроде как к Володе.
– Мы его прижали уже. Думали, никуда не денется. А тут казак налетел из конвойных. Дато его из карабина снял. Но князь на казацкого коня вскочил – и только мы его и видели. Отстреливался тоже знатно. Правда, в этот раз никого не убил из наших. Да и ранений серьезных ни у кого нет.
– Это хорошо, – в голосе Володи звучало явное облегчение.
– Плохо, что князь ушел снова, – хлопнул ладонью по столу Буревестник.
– А я считал, что наша главная задача спасти Никиту.
Мы с Володей во время трапезы уговорились называть друг друга по именам. И на ты.
– Ты его спас – со своей задачей справился, Володя. А вот нашей задачей было – устранить князя. И, как видишь, мы с ней не справились.
Он поставил локти на стол. Внимательнее вгляделся в меня.
– А теперь мне бы хотелось понять, кого же мы спасли из лап жандармов. Неужто передо мной сам Никита Евсеичев. Бывший жандармский штабс-ротмистр. Герой Стамбула и этого непроизносимого местечка…
– Месджеде-Солейман, – заметил я.
– Вот именно. Этого самого. И что же такой человек делает в Тифлисе? Когда о вас замолчали газеты, я уж грешным делом подумал, что вы или в Сибири уже, или через границу подались.
– Я и подался, – кивнул я. – Только вот на севере граница хоть и близко, да как-то не с руки мне через нее идти. Я ведь не в отставке, а в бессрочном отпуске числюсь. Мне всегда на этом основании могут отказать. А на юге всегда проще уйти. Хотя бы и с контрабандистами.
– Из Тифлиса никуда не уйдешь. Чего вы тут решили осесть?
– За меня решили все. Я только вчера приехал поездом из Питера. Хотел как можно скорее в Поти или Баку двинуть. Но даже билетов купить не успел. Взяли меня на этих ваших листовках.
– Глупо было так вот попадаться. В вашем-то положении.
– Глупо, – не стал спорить я. – Но вы же видите, я далеко не всегда склонен поступать умно. Особенно когда это идет вразрез с моей честью.
Вот тут мне очень сыграл на руку инцидент с дерзостью государю. Крыть Буревестнику было нечем. Человек, открыто возражавший самому царю, уж точно не побоится городового.
– И как же вы теперь намерены покидать пределы империи? – поинтересовался Буревестник. – Вряд ли вам так уж легко удастся выбраться хотя бы из Тифлиса. Ваше освобождение вызвало невероятный переполох. Мне успели донести, что вокзал закрыт и всех отъезжающих проверяют весьма тщательным образом.
– Значит, придется пересидеть у вас какое-то время. Пока обстановка не уляжется.
– Не боитесь злоупотребить нашим гостеприимством?
После этих слов Буревестника Володя Баградзе аж подскочил. Хотел, наверное, высказать тому что-нибудь оскорбленно-обвиняющее. Однако одного взгляда предводителя революционеров хватило, чтобы юноша опустился на стул. Силой характера Буревестник обладал выдающейся.
– Вы вытаскивали меня из лап жандармов явно не для того, чтобы вернуть меня обратно. Значит, сами имеете на меня некие планы. Вы рисковали жизнями при нападении на возок, охраняемый казачьим конвоем. И вряд ли тут дело только в моей репутации человека, надерзившего самому императору. Вас что-то интересует в моей личности, Буревестник. Ведь не одни же слова и уверения моего нового друга Володи Баградзе подействовали на вас, не так ли?
– Все верно, – не стал отпираться лидер революционеров. – Но пока я не могу понять, какую именно службу вы сможете сослужить нашему делу здесь, в Тифлисе. А для начала вам стоит устроить
