Выжившим [litres] - Евгения Мелемина
Кит тогда увидел, какой отец маленький и жалкий – вывалянный в снегу, он потерял шапку, лысина блестела, волоски над ней встали дыбом. Мистер Хогарт скулил и падал, и только очухавшись в тепле Лесного домика, с намазанными гелем руками, вновь приобрел свою величавость и принялся честить правительство, своих спасителей, дорогу, снег и зимний лагерь. Он намеревался подать в суд и требовал возмещения. Миссис Хогарт сидела молча, потягивая травяной чай. Она снова погрузилась в привычное оцепенение.
В номере пансионата Кит заперся в ванной, разделся и долго всматривался в зеркало, которое отображало его только до пояса.
Кит ворошил пальцами густые волосы, чуть завивавшиеся на кончиках, ища грозные признаки облысения, внимательно оценил свои плечи и торс – широкие, закаленные тренировками, и упокоился только тогда, когда понял, что ничего общего с мистером Хогартом во внешности не имеет.
Укладываясь спать, он мысленно поблагодарил своего деда, отца Оливии, бравого вояку, который почти до самой смерти выглядел так, словно сошел с конвейера на фабрике солдатиков в темно-красных беретах.
И все же прежнее восхищение отцом давало о себе знать. Мистер Хогарт не просто так отвел десятилетнего сына в команду футболистов. Мистер Хогарт не просто так дарил Киту плакаты с Бреттом Фарвом. Мистер Хогарт не из простой прихоти учил Кита стрелять по жестяным банкам на окраине города.
Мистер Хогарт воплощал в Ките себя – того себя, которым он всегда хотел быть и которым пытался казаться.
Если бы в семью Хогартов заглянули социальные работники, они нашли бы массу поводов отправить мистера Хогарта на скамью подсудимых, а Кита – в интернат.
Если бы Кит посчитал методы воспитания мистера Хогарта несколько странными и вздумал бы на них пожаловаться, так бы оно и случилось.
Но Кит не считал эти методы необычными – он точно знал, чего добивается его отец, и давно согласился с тем, что методы эти правильные, хотя и чувствовал иногда, как под толстым слоем его собственного спокойствия копится страх, обида, неприязнь и злость.
Все эти чувства Кит отмечал машинально. Он не задумывался над ними и не пытался разобраться – просто повесил на каждое ярлычок с определением и на этом успокоился.
К тому же, у него были вспомогательные способы обороны.
* * *
В пятницу миссис Хогарт жарила котлеты. Кит еще в прихожей почуял знакомый запах. Он старательно припрятал распечатку своей роли под курткой, снял кроссовки и постарался проскользнуть через гостиную.
Мистер Хогарт сидел перед телевизором, обмакивая булочки в растопленное масло. На экране метались игроки «Нью-Йорк Джетс».
– Садись. – Мистер Хогарт хлопнул ладонью по дивану рядом с собой. – Давай-ка обсудим.
Это было любимое его препровождение. Кит садился рядом и объяснял тактику текущей игры. В игре «Нью-Йорк Джетс» было что обсудить, и Кит присел на край дивана, плотнее запахнув куртку.
Некоторое время Кит смотрел на экран. Ему было жарко, спина взмокла. Из кухни доносилось пение миссис Хогарт и звон посуды.
– Что скажешь?
Кит не успел ответить.
Миссис Хогарт высунулась с большим блюдом тостов:
– Кит, отнеси папе. И сними куртку.
Ее фартук и рукава были в муке.
Кит нехотя поднялся, принял блюдо, прижимая локти к бокам, но листочки с ролью, запаянные в папку-файл, все-таки выскользнули на пол, и мистер Хогарт поднял их, и сразу потянулся за очками.
Кит остался стоять с блюдом в руках. Миссис Хогарт исчезла из комнаты и что-то напевала в глубине кухни.
Мистер Хогарт вчитался в заголовок, вынул листки и задумчиво их перебрал.
– Театр, сынок?
– Небольшая роль, – сказал Кит и поставил наконец блюдо.
Теперь не имело смысла оставаться в куртке, и он принялся раздеваться.
Мистер Хогарт посмотрел поверх очков:
– Ты прятал от меня это?
Кит промолчал.
– Садись-ка, сынок.
«Нью-Йорк Джетс» суматошно собрались в кучу и прыгали всей толпой, отмечая удачный тачдаун.
– Представь себе, – сказал мистер Хогарт после небольшой паузы, – что ты едешь в машине и на сиденье рядом человек, которому ты доверяешь, и вдруг этот человек достает револьвер…
Ему пришлось прерваться, чтобы выйти ненадолго и вернуться с револьвером.
Дуло револьвера мистер Хогарт прижал к виску Кита, а сам забрался на диван и навис над ним. От мистера Хогарта пахло булочками.
– Он тебе, оказывается, и не друг вовсе, а собирается убить тебя и забрать твою машину. И что ты ему скажешь, сынок? Быть или не быть, вот в чем вопрос? Или станцуешь танец маленького лебедя? А что ты будешь делать, когда он сделает вот так?
Щелкнул курок, провернулся барабан револьвера.
У Кита зелень поплыла перед глазами, колени предательски задрожали, и он схватился за них руками.
– Что ты будешь делать, когда он начнет тебя убивать? Вот так! Вот так!
Дуло вжималось в висок все сильнее, Киту казалось, что сейчас лопнет тонкая перегородка, или случится непоправимое – чертов револьвер окажется заряжен, и за тремя-четырьмя пустыми щелчками последует оглушительный выстрел.
Против воли Кит начал наклоняться, пытаясь ослабить давление.
– Страшно? – спросил мистер Хогарт. – Никогда не бойся оружия, сынок. Я учу тебя быть настоящим мужчиной, так что держись! Не распускай сопли! Страшно?! Почему ты дрожишь?!
– Я понял, – сказал Кит.
– Больше никакого театра.
– Больше никакого театра.
– Котлеты готовы, мальчики, – сказал миссис Хогарт, заглядывая в столовую. Револьвера она будто не заметила. – Кит, подними куртку с пола…
Проклятая зелень перед глазами рассасывалась долго, но вилку Кит держал крепко, никакой дрожи.
Наверное, он давно смог бы привыкнуть к этим воспитательным мерам, если бы не видел однажды, как мистер Хогарт, размахивая «незаряженным» карабином и позируя с ним для фото, нажал на курок и всадил пулю в липу, с которой посыпались куски коры и листья.
Мистер Хогарт уверял, что после этого случая он пять раз на дню проверяет все оружие, но то же самое он говорил и до того, как пристрелил липу.
Кит жевал котлету, хотя его все еще подташнивало. Миссис Хогарт то и дело спрашивала, вкусно ли получилось, и он кивал, но думал о другом – как же по-настоящему отучиться бояться? Как стать тем, кого хочет видеть отец – несгибаемым, хладнокровным, жестким?
Что должно произойти, чтобы отвалились чертовы нервы и получился идеал, настоящий идеал настоящего мужчины?
Кит поднялся из-за стола и пошел наверх, в свою комнату.
Свет он включать не стал, но сразу же включил ноутбук и улегся с ним на кровать.
Ему вдруг вспомнился маленький рыжий чудик, который днем метнул в громилу Морана тарелку с картошкой. Парень,
