Соль - Ксюша Левина
Я выбрала больничный. Сказала маменьке, что мне грустно и та диагностировала глубокую депрессию. Хотела отправить к морю, чтобы дочь отдохнула от промозглого туманного города, но сошлись на том, что курс спа-процедур и новый гардероб помогут куда лучше. И вот уже шестой день мы проводим «как подружки».
Мама щебечет что-то, а я слушаю. Потом наоборот, я что-то рассказываю, жалуюсь на профессоров, а мама слушает и поддакивает. И всё это на ходу, в блаженной спешке за прекрасным. Старый добрый «больничный» нам не впервой, ещё в школьные годы зародилась эта глупая традиция. Мне тогда едва исполнилось пятнадцать, и я подошла к маменьке после вечеринки в нашем доме и сказала, что грущу. Ингрид долго выпытывала, в чем дело, а потом услышала то, чего так ждала с того момента, как ей сообщили, что родилась девочка: «Мама, я кажется влюбилась!». Ингрид тут же собрала всю свою силу воли, чтобы не умиляться, а быть «взрослой подругой».
— Может обновим твой гардероб? — без лишних вопросов предложила она, и я благодарно закивала. Я хотела именно этого: пройтись по магазинам «как взрослая», купить красивой одежды и вообще измениться с головы до ног.
Мама отвела меня в большой торговый центр, и мы ходили по магазинам вместо школы, потом сделали мне новую стрижку и даже выкрасили несколько прядей в розовый цвет. Домой пришли с пакетами из магазинов одежды, счастливыми улыбками и моей первой настоящей косметичкой.
В ту неделю я научилась краситься, делать стильную укладку, а не детские кудряшки, встала на настоящие, но не пошлые каблуки, и впервые примерила самое настоящее красивое белье. Не кружевное, но шелковое и без бабочек. В воскресенье мама спросила: «Тебе больше не грустно?», а я ответила: «Нет, но я всё ещё влюблена. Он тоже меня полюбит?». Ингрид сказала: «Почему нет? Но я бы не делала на него ставку, может ты встретишь кого-то ещё более особенного?».
Сейчас я вспоминаю слова мамы с благодарностью и гордостью, что она у меня такая особенная. Прошло пять лет, мы снова ходим вместе по торговому центру, и я снова хочу спросить: полюбит ли меня… один из них? Мистер Ли? Ужасный боксёр? Или я столкнусь в папиной гостиной с тем Первым мистером Ли?
— Какое боди, — вздыхаю я, стоя у витрины магазина с нижним бельём.
— Ну так идём скорее! Оно будто для тебя сшито, — Ингрид подталкивает меня вперёд.
— Чем могу помочь? — перед нами тут же, будто из-под земли, вырастает девушка-консультант.
— Вот это боди на девушку, а мне вот тот чудный комплект, — мама улыбается консультанту, которая тут же бросается выполнять просьбу, прихватив с собой молоденькую стажерку. Мы всегда производим такое впечатление на консультантов, особенно когда заходим в отделы вдвоём.
Если отвлечься и посмотреть на Ингрид, она даже не походит на мою мать. Имея двух взрослых детей, она ещё в прекрасной форме, до сих пор не красит волосы и не выглядит на сорок три. Конечно, сама про себя она шутит, что это все ранние роды в восемнадцать и хорошая генетика, но на самом деле она просто очень хорошо вложилась в себя, как в многообещающий бизнес. Нет, речь не о пластике, а об институте красоты, который она прошла за свою жизнь. Не было другой такой женщины, которая бы столько знала о своём теле и о том, как его сохранить, будто речь шла об эксклюзивном бриллианте в платиновой оправе.
Фитнес, два литра воды, брокколи и зубная нить каждый день — вот четыре столпа, на которых зиждилось умение Ингрид быть в форме. Сейчас мы с ней выглядим почти ровесницами: темноволосые, большеглазые, с гладкой кожей и стройными фигурами. И если я ещё позволяю себе пропускать тренировки и отступать от здорового образа жизни, то миссис Томпсон к себе строга и непреклонна.
— Что-то ещё? — не унимается девушка-консультант. На кассе уже лежит десяток новых комплектов.
— Нет, нет. На сегодня достаточно, — улыбается Ингрид, подавая карту. — Новое платье, дорогая?
— Да, идём. До свидания.
Мы выходим из отдела и медленно идём по широкому коридору торгового центра. На языке крутится вопрос, который я уже отчаялась задать. Я не трусиха. Не стыжусь выступать или задавать вопросы, мне не это в первой. Я не боюсь показаться глупой из-за излишней откровенности, но вот именно сейчас я отчего-то пасую перед мамой, хоть и не знаю мудрее женщины, чем она.
— Мам, а если я влюблюсь в плохого парня?
— В Ксавье?
— Да что вам с папой дался этот Ксавье? Это из-за его семьи? — устало спрашиваю я. Мы уже прохаживаемся по очередному отделу, отдавая понравившиеся модели консультанту.
— Мы обожаем мистера и миссис Рье, но дело не в этом. Ксавье с тобой уже много лет, он уважает тебя, как мне кажется. Заботится о тебе. Думаешь мы не знаем, что чуть что, ты бежишь к нему? Или что ты у него ночуешь, а не у Валери или Маргарет? Нет, нет, ты и дальше привирай на этот счёт, я понимаю, этого требуют приличия, — мама касается моего плеча, пока я схожу с ума от неожиданного разоблачения. — Я знаю, что он тебя не тронет, наш Ксавье.
— А что насчёт плохого парня?
— Я тоже женщина, надеюсь это до сих пор заметно. И я знаю, что иногда наш выбор, мягко говоря, необычен. Если ты решила влюбиться в кого-то, взвесь все за и против. Однако ты довольно постоянна, уже пять лет мечтаешь о совершенно незнакомом человеке, теперь та же история?
— Боюсь, что да, — вздыхаю в ответ.
— Тогда для кого мы всё это покупаем?
— Видимо, для меня, — я пожимаю плечами и прикладываю к себе очередное платье. Цвета виски, как я бы назвала его цвет. — Вот это тоже в примерочную!
Глава 10. Дочки-сыночки
Мой брат как
