Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1990 год
В разноязыкой толпе Нью-Йорка его нельзя было не заметить. Джейк выделялся в толпе, как айсберг в океане. Не сгибаясь под грузом двух рюкзаков, он мерно вышагивал на длинных ногах, не отвлекаясь ни на секунду на пестрое мельтешение вокруг, лишь с добродушным снисхождением поглядывал из-под соломенной шляпы сельского жителя, чтобы, не дай бог, задеть кого-либо ненароком.
Его наряд не претерпел изменений на всем протяжении нашего сухопутного путешествия. Если все прихорашивались, готовясь к встрече с чопорным Капитолием, то Джейк невозмутимо оставался в клетчатой рубашке и шортах, меняя их прохладными вечерами на джинсы и свитер. Лишь на шхуне «Те Вега» после нашего отплытия из нью-йоркского порта Джейк украсил свои узкие бедра ковбоя широким кожаным ремнем с ножнами для шила и ножа да соломенную шляпу менял в непогоду на беретик, чтобы удобнее набрасывать на голову капюшон штормовки. Он даже ухитрялся лазать по вантам в том же самом наряде, в каком разгуливал по Вашингтону.
Нас с Джейком впервые свела ночевка в пригородном двухэтажном домике, куда мы прибыли на машине Бет Груп прямо после осмотра Капитолия, где Бет трудится в канцелярии сенатора Эдварда Кеннеди. Когда втащили на второй этаж в небольшую кухоньку пакеты с фруктами к ужину, выяснилось, что мы попали в дом, который снимают четверо молодых служащих.
— Такой большой дом содержать одному дорого, да и зачем? — улыбнулась Бет.— Вот и живем коммуной, так дешевле и веселее.
Для сна нам отвели полупустой холл внизу, и тут я понял, зачем Джейк таскает всюду свои рюкзаки.
Из большого он вытянул спальный мешок, из маленького — туалетные принадлежности, и стал основательно устраиваться на ночлег.
Так же заботливо он вил свое гнездо на шхуне, в форпике — носовой каюте: вешал полотенца, раскладывал на полочке какие-то пузырьки и тюбики с кремом. Наши койки были рядом, и у Джейка всегда можно было одолжить все, что угодно: от бритвенного лезвия до резинового клея. Спал он нагишом под одной простыней, несмотря на холод и сырость.
Наблюдая за ним, я подумал, что такого бывалого человека надо держаться, с ним не пропадешь. «Охотник или путешественник, не иначе»,— решил я.
Иногда Джейк Ньюхауз (многозначительная фамилия, не правда ли,— по-русски «новый дом») доставал из-под подушки зацеллофаненный альбомчик с фото и подолгу рассказывал о себе, философски рассуждал о близких, о природе, об Америке. В первый же вечер в Вашингтоне, заметив мое повышенное внимание к жизни «коммунаров», Джейк заявил:
— Я тоже живу в коммуне,— затем лукаво усмехнулся и добавил: — У нас в доме собрались молодые мужчины, женщины и дети — нам очень хорошо вместе...
Дом-коммуна «Риверран»
Имя свое дом получил по названию протекающей в полукилометре речки «Риверран», которое можно перевести как «Бег реки». Лет пятнадцать назад запущенную ферму в лесной стороне штата Нью-Хэмпшир с куском земли и лесом приобрел один веселый человек, но однажды задумал пуститься в кругосветное плавание и продал ее, чтобы построить яхту, а в итоге отправился по той же Риверран на каноэ.
После него партнерами по найму стали Сюзанна Кинг и Питер Грануччи, оба художники. Питеру хотелось жить на природе, где ему лучше всего удавались пейзажи и портреты. Под студию-мастерскую он купил соседский сарай и перенес его поближе к дому. После того как его картины получили награды на выставках в Бостоне и Нью-Йорке, посыпались заказы. Питер пишет картины целыми днями и еще успевает обучать в студии молодых художников.
Сюзанна Кинг до встречи с Питером золотила рамы, изготовляла багеты, а теперь построила студию на берегу речки и много рисует. Она специально написала картину перед плаванием «Те Беги» и все полученные деньги после продажи литографии вложила в это путешествие.
Сюзанна приехала в Нью-Йорк проводить Джейка. Светлоглазая, русоволосая, она участвовала в приборке на шхуне, старалась чем могла помочь путешественникам.
Так принято в доме-коммуне, где живут в согласии очень разные люди. Ведь содержать такую ферму не под силу двум художникам, и «Риверран», как терем-теремок, набит жильцами, которые все вместе выплачивают аренду за дом.
Джейка в путешествие собирали тоже всей коммуной. Особенно отличился Джеймс Хоуш — чудак даже в представлении «коммунаров»,— из любви к одиночеству переселившийся из общего дома в лесное бунгало. Он подарил Джейку шапочку, собственноручно связанную из «шерсти мира»: половину ниток он заказал в СССР, а вторую половину купил в Америке — получилась великолепная «миротворческая» шапочка.
Больше всего Джейка потрясло, что персонально ему посвятили ежегодный «коммунарский» праздник весны. Пришли друзья и знакомые со всей округи со своими угощениями. Устроили ярмарку-продажу разных поделок и, конечно, картин и рисунков, выручка от торговли которыми предназначалась в «фонд Нью-хауза».
Музыкальную часть подготовили жильцы-студенты, приверженные стилю «кантри».
Деби Рейни не только обучается музыке в колледже, но и сама преподает теорию музыки в детской школе. Ее главный тезис: развивать воображение у детей, убиваемое современными компьютерными играми. Мишель Минегаз и Ричард Грумбайн, прекрасные музыканты, приверженцы «зеленых», состоят в организации «Земля — на первом месте», даже сами где-то в Калифорнии подсыпали сахар в бензин, чтобы машины не могли валить и вывозить лес.
Но в центре внимания на празднике, кроме Джейка, был великолепный танцор — шотландец Крис Малкольм, или «Крис из шатра»,— он построил отдельную спальню из досок, весьма напоминающую юрту.
Все эти ребята поют в университетском хоре в ближайшем городке Кин. А как они танцуют! Джейк просто обалдел, когда встретил здесь знатоков танцев «кантри», которые до сих пор популярны в его родных Аллеганских горах.
Зрители захлебывались от восторга, когда высокие, красивые танцоры попарно выстроились в две линии и ударили каблуками об пол.
А что было, когда Лукас (сын художника Питера) сел за рояль, а Джессика (дочь пианистки Деби) взяла флейту, и остальные дети, съехавшиеся сюда на праздник в честь дяди Джейка, тоже не ударили в грязь лицом.
Стоит сказать пару слов, откуда в коммуне дети. Разводы, брошенные дети, подростковая наркомания и проституция — боль благополучной Америки. Об этом мы не раз беседовали на шхуне. Джейк считает, что детям его друзей-«коммунаров» крупно повезло.
— В своих склочных семьях дети учатся лицемерить и ненавидеть,— чеканит Джейк свое «моралите»,— из нашего дома их просто не вытащишь — только на природе и в труде может вырасти здоровый человек.
Да, эти дети из распавшихся семей, а в счастливом доме «Риверран» все «в разводе», кроме студентов и Джейка («У меня много еще дел и... сердце молчит»,— признавался мне как-то Джейк в палубных сумерках на шхуне).
В «Риверран» нравится всем детям, а их немало — у одной только Полы Ханрихан (терапевт, применяющая при лечении больных музыку, живопись; поддерживает организации, борющиеся за мир) два сына — Джо и Джон. Они с удовольствием проводят здесь целое лето или зиму, смотря по тому, как договорятся родители. И привлекает их, что уж совсем невероятно, не только свобода, но и возможность выбрать занятие по душе. А работы здесь хоть отбавляй — «коммунары» обслуживают себя сами. Таков принцип проживания в «Риверране».
Не случайно «коммунары» выбрали для своей жизни дом над рекой: приволье, лучшие воздух и вода в мире; с ночного неба смотрят звезды, и нет слепящего света автомобильных фар; и тишина, что нынче дороже золота.
Многие из жильцов не терпят спиртного (Джейк говорит, что зачастую алкоголя просто не бывает в доме, разве что пиво), есть и вегетарианцы, а остальные избегают есть говядину. Поэтому «коммунары» содержат кур и коз.
Для детей здесь широкое поле деятельности, тем более, есть еще кошки и собаки. Кто любит покопаться в земле — пожалуйста, свои огороды и цветники. На участке выращивают «чистый» продукт, без использования всякой химии.
Закупка продуктов не проблема. Мясо и консервы берутся в знакомых магазинчиках оптом и загружаются в холодильники, чтобы месяц не думать о питании, а кроме того, так дешевле получается.
Подчас дети не выдерживают однообразия — «Опять надоевшие бобы!» — и расклеивают протестующие листовки на всех стенах. Тогда устраивается сладкий детский день, обычно в среду. Кто же любит лакомства — покупает их себе сам. Джейк, например, обожает мороженое.
Когда у причала в Нью-Йорке в трюмы шхуны загрузили синие коробки с мороженым (подарок фирмы), Джейк не успокоился, пока все не съели.
Каждое второе воскресенье месяца «коммунары» собираются для обсуждения всех проблем, делятся своими бедами и радостями, разгораются и дискуссии: о защите мира и окружающей среды; об одиночестве и наркомании; о местном самоуправлении и традициях аборигенов.
