Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1986 год
Подготовка шла своим ходом, как вдруг сообщение: «На «СП-26» срочно требуется горючее. Раскололо льдину. Ил-14 не может сесть». Нужно выручать полярников. Эксперимент начинался раньше намеченного срока.
Два могучих Ил-76 загрузили восемьюдесятью бочками с горючим, к бочкам присоединили грузовые парашюты. Тяжелые самолеты оторвались от взлетной полосы и ушли за горизонт. Вскоре от начальника «СП-26» поступила телеграмма: «Благодарим за помощь. Груз лег в строго намеченном месте. Желаем дальнейших удач!..»
Конечно, уже бывали случаи, когда полярникам сбрасывали продовольствие и горючее на парашютах. Теперь же цель арктического парашютного эксперимента, который проводил Государственный комитет СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды, а также другие организации, была значительно шире: предстояло на практике доказать возможность создания станций «Северный полюс» с помощью парашютистов.
И вот настал долгожданный день. Координаты будущей «СП-27» были таковы: 78 градусов 27 минут северной широты, 160 градусов 58 минут восточной долготы. От Певека до указанного района — 1018 километров. Два тяжело груженных Ил-76 поднялись в воздух и легли на заданный курс. На борту одного самолета находился хорошо упакованный трактор ДТ-75 с запасными частями, в другом — сами парашютисты и различные экспедиционные грузы: продукты, оборудование.
Когда до льдины, на которую предстояло прыгать, оставалось минут пятнадцать лета и раздалась команда: «Приготовиться!», Владимир Прокопов, тщательно осматривая у всех парашютное снаряжение, посоветовал: «Главное — держитесь кучнее, ребята». Конечно, такое понятие, как точность приземления, им было хорошо известно. Но одно дело приземляться, совсем другое — приледняться. Известно, что в этих краях человек в одиночку не отходит от лагеря далее чем на сто метров. Но и это еще полбеды. А лунки? А торосы? А широкие трещины во льдах? В общем, причины для волнения все-таки были.
Самолеты снизились. Сбросили радиомаяк. Внизу, под крыльями,— ледяная, метров двести в длину, двести в ширину, площадка. Ил-76 пролетает в секунду чуть более ста метров, замешкаешься, беды не избежать.
Над громадным трактором ДТ-75, отделившимся от хвостовой части самолета, наполнились тугим ветром пять куполов. Следом за трактором закачались под куполами экспедиционные грузы. Теперь — люди.
Первым прыгал Александр Сидоренко, за ним — врач Владислав Лучшев...
На фоне белого безмолвия раскрылись оранжево-белые парашюты. Вскоре четырнадцать человек стояли на льдине, а в небе светились четырнадцать звездочек: каждый выпустил ввысь зеленую ракету — живы, невредимы.
Потом были поздравления и крепкий сладкий чай. Кок Анатолий Загородних приготовил горячий ужин. Ни одна емкость, даже стеклянные банки, в которых хранились продукты, опустившись на парашюте, не разбились. После ужина собирали щитовые домики...
На следующий день занялись трактором. ДТ-75 своим ходом сошел с платформы, а затем на нем перевезли горюче-смазочные материалы. Расчистили аэродром.
Три дня прожили четырнадцать человек на ледовой площадке — месте будущей станции «Северный полюс-27». Этого времени было достаточно, чтобы сказать с уверенностью: «Экспарк» удался. Оказывается, в восемь раз быстрее можно создать станцию «СП» без малейшего ущерба для быта полярников, при этом втрое сократив материальные затраты.
— Да, «Экспарк» удался,— подтвердил Александр Захарович Сидоренко.— И все-таки это был эксперимент. Пробный шар, так сказать. Все последующее время мы изучали его результаты: как лучше упаковывать грузы, как точнее сбрасывать их, какие парашютные системы применять, какого цвета должны быть купола и так далее. Сотни вопросов. Опыт такого эксперимента должен был подсказать, как действовать дальше.
Сидоренко рассказал, что предполагается продолжать эксперимент в течение пяти лет. Испробовать парашютный метод выброски грузов, техники и людей даже в Антарктиде, чтобы облегчить и удешевить связь между станциями Молодежная и «Восток». А вообще-то видятся сотни вариантов, когда парашютный метод может быть полезен: в Арктике, при создании дрейфующих станций, это уже ясно; при освоении новых месторождений и создании базовых поселков в таких труднодоступных, суровых районах, как, например, Ямал; в аварийных ситуациях — при землетрясении, наводнении и т. п.
— За людьми дело не станет,— говорит Сидоренко.— После эксперимента «Экспарк-84» к нам в Управление авиационной подготовки и авиационного спорта ЦК ДОСААФ пришло пятьсот заявлений от желающих принять участие в эксперименте. И какие люди пишут! Посмотрите...
Сидоренко протянул пачку карточек. Читаю характеристики парашютистов-спортсменов, людей самых различных специальностей: монтера связи, токаря, медсестры, шофера, механика-водителя, врача... «Освоил многие типы парашютов. Прыгает с любого типа летательных аппаратов». «В стрессовых ситуациях действует спокойно, расчетливо». «Спокойна. Дисциплинированна. Правдива. Работоспособна. Прыгает смело, уверенно».
— Знаете, о чем мы мечтаем? — Сидоренко помолчал мгновенье и продолжил: — У парашютистов после 30—35 лет рекорды, как правило, кончаются. А ведь это люди в расцвете сил: их физический, психологический, нравственный потенциал очень велик. Как можно его не использовать? А что, если во всех регионах страны создать из таких парашютистов отряды, готовые в любое мгновение вылететь по сигналу SOS...
Я уверен,— заключает Сидоренко,— применение парашютных отрядов в народном хозяйстве и в экстремальных ситуациях имеет большое будущее.
А. Кучеров
Читая карту Арктики...
Русская губа и Соловецкий залив на Шпицбергене, Русская Гавань и Поморская губа на Новой Земле, Русский остров в Карском море, Русско-Устьинская протока Индигирки, Русская Кошка в Беринговом море — все это свидетельства вклада отечественных мореходов в освоении Арктики.
Много на ее карте древних именных названий — Земля Панькова, острова: Матюшев, Матвеев, Макар; губы Логинова, Ванькина, Валькова; лагуна Ивашкина; протоки Трофимовская, Киселева, Уларова. Вряд ли мы узнаем когда-нибудь, кем были эти люди... Пока, во всяком случае, попытки связать эти древние географические названия с именами конкретных людей чаще всего кончаются неудачей. Так, например, названия губы Кармакульская и мыса Инков восходят, на мой взгляд, не к фамилиям мезенцев Кармакуловых и Инковых из деревни Дешковской, как утверждал историк М. И. Белов, а, как и сами фамилии, к древним словам «кармакул» — подводный камень и «инка» — нерусская женщина, ненка.
Преднамеренно давать названия в честь известных мореходов (их называют мемориальными) стали лишь в XIX веке. Так, место на Шпицбергене, где зимовал и был похоронен промысловик Иван Старостин, исследователь Арктики Норденшельд предложил назвать мысом Старостина. Мыс Дежнева на Чукотке был назван в 1898 году в честь русского первопроходца Семена Ивановича Дежнева, который прошел из Северного Ледовитого океана в Тихий.
Мыс Рахманина и мыс Ахматова (Юшкова) появились на карте уже в советское время, во время экспедиции на «Персее» в 1927 году. Мезенский кормщик Федор Ипполитович Рахманин, живший в XVIII веке, шесть раз зимовал на Шпицбергене, пять — в Сибири и двадцать шесть — на Новой Земле. Именно с его слов историк В. В. Крестинин записал старинные названия Новой Земли. Испытанный кормщик Афанасий Юшков в 1757 году ходил из Архангельска на Новую Землю для поисков серебряной руды и умер в пути.
В отличие от западного древнее восточносибирское мореплавание осуществлялось служилыми людьми, сведения о которых отложились в архивах довольно полно. Исследовав их, можно почти наверняка утверждать, что острова Дунай и Колесовский, протоки Голыженская и Стадухинская, селения Зырянка и Ожогино, мысы Вагина и Чуркина в Якутии названы в честь казаков-первопроходцев. Некоторые из них местным населением изменены до неузнаваемости. Так, название реки Бузихи, данное в честь морехода Елисея Бузы, с большим трудом угадывается в современном названии правого притока реки Лены — Бёсюке.
«Признаки» пустынных берегов
На побережье русской Арктики много крестов: их ставили поморы как опознавательные знаки, «признаки», своего рода маяки; их ставили по обету или в благодарность судьбе за удачу в промысле, или за избавление от беды. На пустынных берегах кресты были видны издалека...
Уже в XVI веке поморы назвали залив на западном побережье Новой Земли Крестовой губой, от нее протянулась цепочка одноименных названий. Крестовые острова в Баренцевом море назвал Баренц в 1594 году: там он обнаружил русские кресты.
Наиболее крупный в дельте Лены остров сибирские мореходы еще три с половиной столетия назад тоже называли Крестовым, так как здесь стояли три казачьих креста. Со временем кресты упали, и освоившие здешние промыслы якуты стали именовать остров Арга-Муора-Сисе, что означало «Западный морской хребет». Отделяющая его с юга протока, пока ее не замыло окончательно, долго еще называлась Крестяцкой — от якутского «Крестях», то есть «С крестами».
