Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1982 год
Из Тюмени мой путь лежал дальше, в Надым к Олегу Ермилову, на Пангоды к Михаилу Марчуку, а оттуда, если удастся, с десантом за Полярный круг, на Ямбургское месторождение, которое будет осваиваться с учетом тех разработок, за которые восемь человек—комсомольско-молодежная группа — были удостоены высшей награды комсомола.
Юрий Пересунько, наш спец. корр. Новый Уренгой — Тюмень
Выбор пути
В крохотной комнатке Рона мебели почти нет. Всюду книги, журналы, газеты, папки с бумагами. Ребята рассаживались обычно на полу. Продавленная тахта с остатками древних пружин становилась трибуной, с которой кто-нибудь произносил речь.
Однокомнатная квартирка Рона выдержана в стиле жесткой экономии и являет типичный английский «бед-ситтер», что значит «спальня-гостиная». В углу отгороженная ширмой газовая плитка, на которой посвистывает чайник.
И хотя теснота, даже убогость жилища очевидны, друзья ему завидуют: комнату Рон получил в муниципальном доме. Стоимость жилья здесь в несколько раз ниже, чем в зданиях, находящихся во владении частных лиц и компаний.
В то время как в Англии насчитывается около миллиона бездомных и десятки тысяч семей годами выстаивают в очереди на муниципальную квартиру, только в Лондоне пустуют сотни частных квартир и зданий. Владельцы ожидают клиента с тугим кошельком и наотрез отказываются сдавать жилье на приемлемых для средней семьи условиях.
Очередь Рона на жилье в муниципальном доме подошла лет пять назад. Консерваторы, придя к власти, стали сразу сокращать государственные ассигнования на нужды местных органов власти, образование, здравоохранение и социальное обеспечение. Так что у друзей Рона окончательно исчезла надежда обзавестись своим жильем. Потому они и собираются в крохотной комнатке Рона, человека незаурядного, много испытавшего, хотя ему всего двадцать с небольшим лет.
После школы Рон пытался поступить в колледж, но неудачно.
Несколько месяцев Рон маялся без работы. А потом прельстился армейской рекламой и надел форму... Профессия солдата вообще-то мало привлекает молодежь в Англии, даже безработную. Но в рекламе особо подчеркивалось, что британская армия учит не только стрелять и маршировать, а готовит специалистов разного профиля. Новобранцам обещали дать специальность, которая наверняка пригодится им в будущем.
Рон Хилл был в Ольстере шофером на интендантском складе — считай, грузчиком-перевозчиком в форме. В патрулировании, облавах и перевозке арестованных не участвовал.
Сейчас работает в компании, которая поставляет бумажные рулоны на Флит-стрит, улицу английских газетчиков. Рон приносит с работы выпуски утренних газет. Сегодня на их первых полосах снова фотографии смерти и разрушений в Ольстере.
— Перед тем как отправить наш батальон в Северную Ирландию,— вспоминает Рон,— нам дали брошюрки «Что нужно знать о беспорядках в Ольстере». Оказалось, что знать-то нужно совсем немного. Во всем, дескать, виноваты террористы подпольной Ирландской республиканской армии. Им, видите ли, не нравится, что 60 лет назад британское правительство разделило страну, прибрав к рукам Ольстер. Вот, мол, и стараются террористы «воссоединить Ирландию». Но поскольку в Лондоне категорически отказываются от поисков политического урегулирования, ИРА добивается своего вооруженным путем.
— Отсюда, из Лондона,— продолжает Рон, отпивая из чашки чай с молоком,— ирландские проблемы кажутся крайне запутанными и чаще всего неразрешимыми. Но я-то там был. Проблемы те же, что и у нас, только круче заваренные: массовая безработица, острый жилищный кризис, бесконечная инфляция. В Ольстере они ощущаются еще ярче, острее. Может быть, потому, что католики, составляющие треть населения, десятилетиями подвергаются унижениям и дискриминации.
Британские солдаты пришли в августе 1969 года в Северную Ирландию под барабанный бой «миссии мира», а остались для того, чтобы проводить массовые облавы, обыски и аресты. Пришли насаждать режим террора и насилия в рабочих кварталах. Запугать население так, чтобы неповадно было выходить на улицу с требованием покончить с дискриминацией. Англичанам все время внушают, что Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии — это «образец западной демократии». Мол, чтобы в этом убедиться, лондонцам недалеко ходить: хотя бы на «уголок ораторов» в Гайд-парке или к Вестминстеру. Это ведь «отец парламентов».
Вот только «уголок ораторов» — это для иностранных туристов с фотоаппаратами, которые ищут экзотику и снимают безумных проповедников, предрекающих конец мира. А Вестминстер, «отец парламентов», без долгих дебатов из года в год одобряет действие в Северной Ирландии чрезвычайного репрессивного законодательства, которое напрочь лишает британских подданных элементарных гражданских прав и демократических свобод.
Те три месяца, что пробыл с батальоном Рон Хилл в Ольстере, перевернули жизнь молодого человека. Как только истек срок контракта, Рон ушел из армии.
— Именно там, в Ольстере, я осознал истинную цену буржуазной демократии. Я видел, как солдаты хватают на улице людей по одному лишь подозрению в «намерении совершить незаконное действие». Как они с овчарками врываются в дома, переворачивают все вверх дном. Знал ольстерских парней, почти мальчишек, перенесших пытки в полицейских участках и армейских казармах. Видел, как арестованных везут в тюрьму или за колючую проволоку концлагеря. Им не предъявляют никаких обвинений, обрекают на бессрочное заключение без суда и следствия.
Рон всерьез задумался над своей жизнью. Дешевые бестселлеры уступили место настоящим книгам. А главное — круг друзей стал иным.
Энди Харлоу и Рон встретились в Брикстоне. Этот район на юге Лондона — скопище унылых зданий и грязноватых улиц, гетто для рабочих-иммигрантов — их сейчас немало в английских городах.
Четверо парней в проулке между кирпичными домами били ногами темнокожего подростка. Как только он вставал, его снова сбивали ударами тяжеленных ботинок.
«Бритоголовые» — «скинхедс»,— понял Рон. Этих парней объединяют не только внешний вид и одежда — неимоверно узкие и обязательно вытертые до белизны джинсы, грязные рубахи или потертые куртки, высокие армейские башмаки и коротко стриженные головы,— но и нарочитая агрессивность в поведении, стремление быть не такими, как все.
«Скинхедс» схожи с «панки», хотя эти вроде всячески стараются себя чем-то приукрасить: взбивают на голове куст из волос, бреют головы, оставляя ярко выкрашенный «оселедец». «Панки» разрисовывают лица красками или отрезают одну брючину — короче говоря, измываются над своей внешностью как только могут ради того, чтобы как-то выделиться. «Панков» широко используют всевозможные рекламные конторы, а «скинхедс», кичащихся своей «независимостью», прибирают к рукам неонацисты. Их умело обрабатывают, внушая им, что-де «все беды Британии — от черных, которые плодятся, как кролики, и отбирают у белых работу».
Эта гнусная пропаганда еще в недавние годы находила слабый отклик у молодежи. Но сейчас, к сожалению, многое изменилось. С приходом к власти консерваторов в мае 1979 года страна вступила в полосу кризисов. Политика кабинета тори, в основу которой положен курс безумной гонки вооружений, прежде всего ядерных, ведет к резкому обострению экономических, финансовых и социальных проблем.
Экономическое положение характеризуется затяжным спадом промышленного производства, падением деловой активности, разорением мелких и средних компаний, массовыми увольнениями. Темпы роста инфляции составляют за год 12 процентов, и стоимость жизни увеличивается с каждым месяцем. Небывалая безработица поразила прежде всего молодежь. Почти три миллиона человек обивают пороги бирж труда. И каждый пятый-шестой — в возрасте от 16 до 25 лет — без специальности, без надежды получить профессию и работу...
В этих условиях власти и поощряют разгул расистской пропаганды. Иммигрантам отводится роль «козлов отпущения». Полиция зорко охраняет неонацистов, окружает плотной стеной синих мундиров провокационные манифестации расистов. Но «блюстители порядка» всегда оказываются далеко от того места, где неофашисты нападают на рабочих-иммигрантов.
Так было и в тот раз, когда Рон Хилл оказался в Брикстоне свидетелем безобразной сцены избиения темнокожего паренька. Рон раскидал четырех озверевших молодчиков, помог пареньку подняться.
— Стоять можешь? —спросил Рон.— Может, отвести тебя к врачу?
— Я сам. Надо улепетывать, они вернутся и приведут еще шпану... Их тут много.
Энди Харлоу рассказал Рону, что возвращался домой и, когда свернул от автобусной остановки, к нему привязались «бритоголовые». Рон вызвался проводить Энди. Тот нагнулся и поднял с земли увесистую пачку газет. Рону газета показалась непривычной — красная шапка поверху, небольшой формат. В киосках он ее не видел. Этот случай сдружил Энди Харлоу, крепкого паренька, подмастерья из захудалого гаража, и бывшего солдата Рона Хилла.
