Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс
— Мне правда можно остаться? — прошептала она, и в ее голосе была подобранная, отрепетированная надежда.
— Да, — кивнул князь, чувствуя себя благородным покровителем. — У меня растет сын твоего возраста. Ему как раз нужна приставка-горничная. Думаю, вы поладите.
— Какое счастье! — Ирис захлопала в ладоши. Ее движение было порывистым, детским, но ее восторженный взгляд был при этом пристально устремлен на Эдварда, а не в пустоту, словно она отчитывалась ему за свою радость.
Горничные, присутствовавшие в комнате, не устояли перед этим зрелищем. Они переглянулись и захихикали, тронутые до глубины души. В их глазах она была чудесным спасенным ангелочком, живым доказательством доброты их господина. Они видели сияющую, счастливую девочку, и их сердца растаяли.
* * *
Комната, отведенная для горничной, была скромной, но несравненно более прекрасной, чем все, что Ирис знала до этого. Резная кровать, комод с медной фурнитурой и маленький письменный столик у окна, за которым она сейчас сидела. За окном тихо шумел ночной сад, а при свете единственной свечи ее бледное лицо было сосредоточено.
Она обмакнула перо в чернила и вывела на тонком листе бумаги изящный, убористый почерк, которому ее явно учили не в деревенской школе.
'Дорогая матушка,
Первый этап выполнен. Карета, как Вы и предсказывали, оказалась моим ключом. Старый князь Драконхейм, мягкосердечный и благородный, как все эти провинциальные аристократы, проглотил наживку без колебаний. Я теперь его юная, «спасенная» протеже, вымытая, одетая и столь трогательно благодарная.
Я уже в стенах поместья. Скоро меня представят наследнику, Артуру. Ваш план безупречен: стать его тенью, его доверенным лицом, его единственным другом. Помочь этому слабому, неопытному мальчишке укрепиться в его праве на престол княжества, а затем… затем мягко направить его политику в русло, выгодное Аскарону. Объединение, о котором Вы мечтаете, начнется с нашей дружбы.
Через год, когда его зависимость от меня станет абсолютной, я открою ему свою тайну. Представлюсь не как бедная сирота, а как принцесса Аскарона, ради него сошедшая с небес в грязь. Он будет очарован. Это сработает. Я в этом не сомневаюсь.
Да пребудут с Вами тени предков.
Ваша преданная дочь,
Ирис'
Она аккуратно сложила письмо, скрепила его маленькой каплей сургуча без печати и подошла к открытому окну. На подоконнике, сливаясь с темнотой, сидел магический ворон. Его глаза светились тусклым аметистовым огоньком. Ирис прикрепила послание к его лапе легким движением.
— Лети. Королеве.
Птица бесшумно сорвалась в ночь, исчезнув в очертаниях спящих деревьев. Ирис закрыла окно и повернулась к небольшому зеркалу на стене. В его глубине на нее смотрела не уличная оборванка и не сияющая от счастья девочка, а холодная, расчетливая принцесса-заговорщица.
Она медленно провела пальцем по своему отражению, и на ее губах появилась кривая, задумчивая улыбка.
— Интересно, — тихо произнесла она шепотом, полным яда, — а зачем мама меня так… выгнала из дворца? Просто для видимости? Или чтобы сжечь за собой все мосты?
* * *
Пыльный паркет уставился ей в лицо. Она стояла на коленях, собрав рассыпанные с подноса учебные свитки, а по ее свежевыстиранному платью расползалось мокрое пятно от пролитых чернил. Над ней стоял Артур — не благородный наследник, а глупый сорванец с взъерошенными волосами и насмешливыми глазами.
— Такая не умелая девка! — заливисто хохотал он, тыча в ее сторону пальцем. — Ахаха! Думала, горничной будешь, а ты и поднести ничего не можешь!
Горячая волна стыда и гнева прилила к ее щекам. Но она не подняла головы. Вместо этого ее взгляд уперся в темную жилку дерева на полу, словно ища в ней опору. Она сжала пальцы так, что кости побелели, и сделала свой первый в жизни расчетливый, взрослый выдох, гася в себе вспышку ярости.
— Простите, господин, — произнесла она голосом, тонким и безжизненным, как стекло.
— Вали отсюда! Бездомная шавка! — бросил он ей вслед, уже теряя к ней интерес и поворачиваясь к окну.
Ирис медленно поднялась с пола. Ее движения были плавными, исполненными странного достоинства, которого не должно было быть у униженной служанки. Она не выбежала, не расплакалась. Она вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь, оставив за спиной своего будущего короля и его детскую жестокость.
В коридоре, в тишине, ее мысли закружились, холодные и четкие.
«Он просто ребенок. Избалованный, жестокий, как все щенки, не знавшие голода. Он не понимает, что слова режут больнее кнута. Но это поправимо.»
Она посмотрела на свои тонкие, изящные пальцы, испачканные чернилами.
«Он — глина. Грубая, необтесанная. А я — та, кто придаст ему форму. Я сделаю его сильным. Я сделаю его мудрым. Я научу его всему. И тогда… тогда он будет смотреть на меня не сверху вниз, а как на ту, без кого он — ничто.»
В ее глазах вспыхнула не детская обида, а холодная, стальная решимость. Первая трещина в ее иллюзиях была едва заметна, но она уже была там. Она не просто хотела помочь ему занять трон. Теперь она хотела его изменить.
* * *
Комната поглотила ночную тишину, но внутри Ирис бушевала буря. Она сидела за своим скромным столиком, сгорбившись, словно от физической боли. Свеча отбрасывала на стену нервно пляшущую тень. В ее руке перо дрожало, оставляя на бумаге не идеальные каллиграфические строки, а неровные, рваные штрихи. По щекам, оставляя соленые дорожки на ее бледной коже, текли тихие, неконтролируемые слезы. Они падали на бумагу, расплываясь кляксами отчаяния.
'Мамочка,
Забери меня. Умоляю. Я больше так не могу.
Сегодня… сегодня он при всех… в зале, перед своими друзьями-нахлебниками… схватил за ворот и сорвал с меня платье. Сказал, что хотел посмотреть, «не свила ли бездомная мышь гнездо в новой одежде». Я стояла там, в одном исподнем, а они все смотрели и смеялись. Смеялись!
Я не служанка! Я не вещь! Я — твоя дочь! Я — будущая королева Аскарона! Почему? Почему со мной так обращаются⁈ Почему ты позволила, чтобы твою кровь так унижали?
Ты говорила о долге, о величии, о плане. Но ты не говорила, что это будет так больно. Ты не говорила, что каждый день здесь — это пытка, где мою душу медленно стирают в порошок.
Мама, мне страшно. Я ненавижу его. Я ненавижу его больше, чем могу выразить. И я начинаю бояться, что ненавижу и
