Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс
— Так твой отец не против? — услышал я голос своего прошлого «я». Он был выше, звонче, без привычной хрипотцы и усталости.
Девушка сделала надменное лицо, но в её глазах читалось волнение.
— Он будет только счастлив, — пролепетала она, играя кружевным манжетом. — Союз Драконхейма и Эрнгарда… это же то, о чём мечтали наши предки. И тогда твоё княжество и моё королевство станут по-настоящему едины. И мы… мы станем одним государством. Самым сильным на континенте.
Это что? — пронеслось в моей голове, лишённой тела. — Я… я в столице Эрнгарда? И это… дочь короля? Мы… договаривались о союзе? О браке?
Я смотрел на свои наивные, полные надежды глаза и на её холодную, расчётливую улыбку. Даже тогда, в четырнадцать, она уже играла в свои игры. А я, глупый щенок, готов был поверить в сказку про объединение королевств.
Внезапно видение начало меркнуть. Краски поплыли, фигуры стали прозрачными. Последнее, что я увидел, — как юная Хильдегарда протягивает моему прошлому «я» какую-то маленькую серебряную булавку в виде единорога, а тот, краснея, принимает её.
А потом — резкий толчок. Ощущение падения.
Я дёрнулся и открыл глаза. Я снова сидел в походном стуле. На лице была холодная испарина. Передо мной стояла на коленях Лира, её руки сжали мои плечи, а её лицо, полное смертельной тревоги, было совсем близко.
— Мой господин! Мой Артур! — она залепетала, её хвост беспокойно хлестал по воздуху. — Что с тобой? Ты ушёл! Ты был здесь, но тебя не было! Я тебя не чувствовала!
Я медленно перевёл дух, пытаясь совместить два мира — тот, прошлый, из роскошных покоев, и этот, настоящий, пропахший войной и её кошачьим, знакомым ароматом.
— Лира… — мой голос прозвучал хрипло. — Кажется, я только что вспомнил, почему меня так тянет в Штельхайм. И это… это очень, очень плохие новости.
* * *
В самом сердце Божественного Леса, где воздух был густым, как мёд, и звенел от тишины, нарушаемой лишь шепотом листьев, росло Древо Мирового Ствола. Оно было так велико, что его вершина терялась в сияющей дымке небес, а корни, подобные телам спящих драконов, уходили глубоко в землю, к самым основам мироздания.
У его подножия, прислонившись к самому большому корню, восседала Сущность. Существо, известное в легендах как Хранитель Семени. Простые смертные, чьи глаза устроены иначе, могли бы принять его за белку невероятных размеров — с гризли. Её шкурка была не просто рыжей, а словно соткана из осеннего заката, каждый волосок излучал мягкое медное сияние. Её глаза, огромные и бездонные, цвета тёмного янтаря, хранили мудрость эонов.
Но главной её особенностью, предметом поклонения и заботы, были два огромных, сакральных бубенца. Каждый размером с её собственную величественную голову. Они тяжело покоились на специально отполированном плитами солнечного камня ложе, покрытые тончайшей, словно шёлк, серебристой шёрсткой, отливающей перламутром и самоцветами в лучах пробивавшегося сквозь листву света.
Вокруг ложа, двигаясь с ритуальной грацией, три девы-нимфы совершали обряд Очищения. Их тела были облачены в струящиеся туники из паутины и утренней росы. С абсолютно невозмутимыми, прекрасными лицами, они окунали большие, мягкие губки из волокон священного мха в чаши из цельного аметиста, наполненные розовой, благоухающей водой, и нежными, точными движениями омывали гигантские семенники. Воздух был напоён ароматом миндаля, мёда и свежераспустившихся цветов мака.
Одна из дев, закончив омовение, взяла с золотого подноса веер из хвоста феникса и начала обмахивать священную ношу, чтобы высушить и охладить её. Другая же принялась натирать поверхность маслом из зёрен лунного лотоса, отчего те засверкали ещё сильнее.
Сам Хранитель был поглощён своим действом. В его мощных, но удивительно ловких передних лапах покоился золотой орех Вечности. Он медленно вращал его, изучая под разными углами, а затем поднёс ко рту. Раздался оглушительный, сочный ХРУСТ, который не нарушил, а лишь подчеркнул священную тишину поляны, отозвавшись эхом в самых дальних уголках леса. Сущность что-то довольно и благожелательно урчала, наблюдая за работой нимф полуприкрытыми, мудрыми глазами.
Это не было ни странным, ни комичным. Это был древний ритуал, часть великой мистерии бытия, протекающая в вне времени и пространства, в самом сердце божественного.
Воздух на священной поляне задрожал, зазвучал иным, более плотным и соблазнительным аккордом. Свет будто сгустился, и из его золотистой ткани выплеснулась новая фигура. Это была Роксана. Её появление не нарушило ритуал, а вплелось в него, будто так и было задумано.
— Вижу, ты прохлаждаешься, Сквиртоник, — её голос был сладким, как забродивший нектар, и колким, как шип розы. Она остановилась в нескольких шагах от каменного ложа, её глаза с интересом скользнули по трудящимся нимфам и объекту их поклонения.
Сущность, известная как Сквиртоник, медленно перевела на неё свой бездонный янтарный взгляд. На его морде появилось нечто вроде ленивой, довольной улыбки.
— Ооо, — протянул он, и его урчание стало чуть громче, приветливее. — Моя подруга пожаловала. Чем обязан внезапным визитом? Не хочешь орешек? Спелый, из самой сердцевины Вечности. — Он великодушно протянул ей половину только что расколотого золотого ореха.
Роксана изящно отклонила угощение взмахом руки.
— Позже. Дело есть. Слышала, ты дал силу сквирта для Эрнгарда. Чтобы они сокрушили того… Артура.
Сквиртоник на мгновение замер, его взгляд стал отсутствующим, будто он листал внутри себя невидимый каталог всех своих благословений.
— Да? — искренне удивился он, почесав пузико мощной лапой. — Не знал. Возможно. Мне так часто гладят бубенцы и приносят дары, — он кивнул на нимф, которые, не прерывая работы, лишь чуть склонили головы в знак признания, — что мне давно уже нет дела до мелких разборок смертных. То ли просили благословения на обильный урожай квашеной капусты, то ли на ярость в бою… Какая разница? Главное — процесс. И чтобы гладили хорошо.
Он с наслаждением прикрыл глаза, пока одна из дев проводила перьями феникса по особенно чувствительному месту. Роксана смотрела на него с смесью восхищения и лёгкого раздражения.
— Они сейчас устроят на континенте кровавую баню из-за твоего «незнания», — заметила она, но в её голосе слышалась не упрёк, а скорее любопытство.
— Пусть устраивают, — благостно пробурчал Сквиртоник, не открывая глаз. — Всё это — просто суета. Возьми лучше орех, правда вкусный. Или присоединяйся к девам. Мне
