Совсем другой дракон - Рэйчел Аарон
— Мой сын?
Джулиус развернулся. Император все еще сидел так же, как до этого, глаза были как у куклы, но мышцы были напряжены, чего не было раньше. Напряжение быстро стало сильной дрожью, он заставлял себя двигаться.
— Мой сын, — выдохнул он, подняв сжатые ладони с земли. — У меня есть сын.
— Да, — сказал Джулиус, упал на колени, чтобы помочь императору. — У тебя десять сыновей и одиннадцать дочерей, одна из них — будущий пророк. Ты не можешь оставить ее в этом одну! Ты ей нужен. Всем им, но сейчас ты нужен Фредрику, так что вернись. Ты сказал, что будешь нашим императором, но какой император бросает подданных, когда они больше всего в нем нуждаются? Если бы ты переживал из-за долга, ты бы вернулся и сделал это. Помоги нам. Сейчас.
Он замер, затаив дыхание, но дракон не двигался. Вода за ними плескалась, Фредрик всплыл, чтобы вдохнуть, и снова нырнул, но Сян даже не вздрогнул. А потом, когда Джулиус был готов сдаться, император выдохнул дым.
После этого все происходило до боли медленно. Джулиус не знал. Что творилось, но со стороны казалось, что Цилинь пытался двигаться через стену холодной тяжелой глины. Он приходил в себя частями, мышцы напрягались и расслаблялись, снова напрягались, пока магия резко не отпустила его, так же быстро, как схватила. Он рухнул в грязь рядом с Джулиусом.
— Сян! — Джулиус протянул руку. Цилинь сжал его ладонь, поднял лицо — конечно, лишенное грязи — и растерянно огляделся.
— Что случилось?
Описать это хорошо не вышло бы, но Джулиус попробовал:
— Ты, — сказал он. — Но это уже кончилось. Пора все исправить, начиная с Челси.
Уже бледное лицо императора стало бледнее, и он вскочил на ноги.
— Где она?
Джулиус указал на воду, и Цилинь стал снимать золотое одеяние, чтобы нырнуть. Он не успел вытащить руку из рукава, Фредрик всплыл, и в этот раз Челси была с ним.
— Джулиус! — закричал он, его обычно спокойный голос был безумным. — Помоги мне!
Джулиус был там раньше, чем он закончил, бросился в воду, чтобы помочь брату вытащить мертвый груз Челси в убежище обломка дороги. Когда император устремился помочь, Фредрик повернулся к нему с рыком:
— Не трогай мою мать!
— Все хорошо, Фредрик, — Джулиус поднял руки. — Он снова в себе.
Цилинь быстро закивал, но Фредрик не обратил внимания. Он склонился, чтобы сделать Челси искусственное дыхание, пять раз быстро вдохнул в ее рот, а потом надавил сцепленными ладонями на ее грудь. Он повторил цикл дважды, то толкая воздух в ее легкие, то давя на грудь. Он собирался повторить еще раз, когда тело Челси содрогнулось.
Она повернулась с хрипом, откашливая грязную воду, пока Фредрик стучал по ее спине. Она все еще с трудом дышала, когда голос позвал императора:
— Сян?
Все посмотрели на Императрицу-Мать, стоящую далеко под куском дороги, ее шелковые туфли были сжаты на последнем оставшемся сухом участке земли.
— Идем, — спокойно сказала она.
Цилинь смотрел на нее как на безумную.
— Я никуда не уйду.
— Ты не можешь хотеть остаться с ней, — сказала императрица, скалясь Челси, которая хмуро смотрела в ответ, пока давилась. — Чья в это вина, по-твоему?
— Моя, — сказал твердо Сян, вставая на ноги. — И твоя.
Он огляделся среди разрушений, словно впервые это видел, хотя, наверное, так и было.
— Я это сделал, — прошептал он, голос дрожал. — Но ты меня толкнула, — он стиснул зубы и повернулся к матери. — Ты использовала меня.
— Да, — она подняла голову выше. — Ты — Цилинь. Ты существуешь ради блага Золотой Империи. Оружие против врагов, которые…
— Врагов? — завопил он, махнув на Фредрика. — Мой сын — враг? Или она? — он указал на малышку, которую императрица все еще сжимала в руках. — Как долго ты знала, что у меня есть дети?
— Как долго, мама?
Она вздохнула.
— Я заподозрила вскоре после того, как услышала, что Бетезда сделала две кладки за два года, но я ничего не знала точно до сегодня. Это правда, Сян, но не было бы важно, если бы я знала сначала. Я все равно не сказала бы тебе, потому что я знала, что ты это сделаешь.
Она махнула рукой на затопленную парковку, усеянную рухнувшей дорогой.
— Позволить такую катастрофу было бы позором для моего имени и твоего. Но это нужно было когда-нибудь сделать, и я решила, что это произойдет тут. Тогда пострадает Алгонквин. Ты должен быть благодарен за мою прозорливость.
— Я рад, — тихо сказал Сян. — Рад, что не было хуже. Рад, что я не… — он умолк, кривясь, а потом отвернулся от нее. — Иди домой.
Красные глаза императрицы расширились.
— Я не буду прогнана как…
— Пока я император, ты будешь тем, что я скажу, — прорычал он. — Иди домой, императрица. И оставь ребенка.
Она крепче сжала девочку. Она не успела ничего добавить, Челси выдохнула огонь на ладони, чтобы согреть их.
Магия вспыхнула, и девочка вскинула голову. Она стала вырываться, кусая императрицу детскими клыками, когда старая драконша не отпустила. Императрица выронила малышку с воплем боли, и девочка проехала по земле, а потом бросилась к Челси, впилась в ее тело руками и ногами, как обезьянка.
Судя по ее лицу, Челси была удивлена не меньше остальных. Джулиус мог лишь улыбаться.
— Думаю, дело в твоем огне, — он улыбнулся крохе, которая будто пыталась зарыться в грудную клетку Челси. — Ты кормила ее огнем шестьсот лет, каждый день. Конечно, она узнала этот огонь.
— Думаю, ты прав, — прошептала Челси, робко обвив рукой дракончика. Робость длилась лишь секунду, потом она сжалась, обвила малышку руками, всхлипнув. — Ты со мной, — прошептала она, целуя густые черные волосы ребенка снова и снова. — Все хорошо. Теперь ты в безопасности.
В стиле малышей дракончик тут же попытался ее укусить. Она даже справилась один раз, погрузила зубы в руку матери. Выглядел больно, но Челси не была против. Она просто рассмеялась, отцепила дракончика от руки с улыбкой, пока Джулиус в шоке смотрел.
Он не думал, что видел у сестры такую улыбку. Он точно не слышал ее смех, но она, видимо, слишком устала, чтобы сдерживаться, потому что теперь она улыбалась и смеялась, облегчение сделало ее на века моложе, она сияла дочери, которую и не надеялась увидеть вне яйца.
— Настоящая драконша, — сказала она, щелкнув малышку по носу, а потом отдернув палец, пока не лишилась его. — Боб хотя бы не морил тебя голодом.
Малышка запыхтела, и Челси рассмеялась снова, но радость пропала с ее лица, когда она подняла
