Мой друг - домовой (Дилогия) - Гектор Шульц
Я обнял коротышку, который улыбнувшись, прильнул ко мне. Внимание друг к другу, может помирить кого угодно. Даже если это зловредный домовой и его саркастичный хозяин.
Глава седьмая. Панк, как образ жизни.
Представьте домового, упоенного лупящего панк рок на электрогитаре, и поймете, что ожидает меня в моменты грусти от Нафани. Но не только это. Иногда он способен на совершенно глупые поступки…
Явившись домой после тяжкого рабочего дня, я услышал еще у подъезда, как заливается свистом перегруза моя чудесная электрогитара. Сделав злое лицо, и поднявшись по лестнице я, с упоением представляя, как начищу мохнатый зад мелкого балбеса. Открыв дверь в квартиру, автор был буквально сражен настолько энергичным панк роком, что длинные волосы встали дыбом. Из комнаты, в тон реву гитары, вторил скрипучий голосок, выводящий адскую вариацию песни группы Бригадный Подряд:
- Ааааа… Я хочу быть, как Грин Дэй!
Но не буду я Грин Дэем.
Ведь зовут меня Андрей,
Как же плохо быть Андреем… еееееаа!!!
Ворвавшись в комнату, я увидел на краешке дивана, сидевшего Нафаню. На коленях маленького домового, лежала моя электрогитара. Дух усердно лупил по струнам и, закрыв глаза в благоговейном экстазе, жег панк-рок.
- Нафаня! Твою мать! Выруби немедленно! – напрасно кричал я, пытаясь переорать усилитель. Наф меня не слышал, но учитывая, какой у домового слух, я сильно сомневался в этом. Подойдя к Маршаллу, стоящему на полу, я дернул шнур питания из розетки. Песня прекратилась, а Нафаня, горя глазами, ошалело смотрел на меня.
- Ты, блин, Хэммет недоделанный. Ты что себе позволяешь? Соседи-то думают, что я живу один. А тут концерт с самой отвратной вокальной партией в мире, – я зло косился на домового, убирая гитару в чехол. Тот в ответ обиженно надул толстые губы.
- Не понимаешь ты суть панка, Андриюшко. Знаешь кто ты? Ты обычный говнарь. Мне Витя Цой аккорды показывал еще, – закуривая Беломор, мудро извлек барабашка. – Вот что ты слушаешь? Забугорных Мисфитс и Рамонс. А нужно слушать Цоя, БГ, Наутилус. Классику… ай… ты что делаешь?? Отпусти меня!
Не выдержав, я схватил домового за шкирку и потащил в ванную. Где включив душ, швырнул грязнулю туда и, закрыв глаза, направил струю воды на Нафаню. Вой, снес мои перепонки в ушах, как торнадо. Нафаня упоенно царапался, кусался, ругался матом, периодически булькая, от мешавшей говорить воды. Я заливисто смеялся, и отмывал в кои-то веки поросшего грибами и грязью домового.
- Скотина… буль… какой ты хозяин… блюб, хлюп… пф… урою, смерд… бульб… паску…пф… хватит су… ульк… - отфыркивался домовой, но я держал крепко. Мимолетно подумав, что нашему сражению нужен забойный метал саундтрек. Вроде группы Рапсодия Огня – Изумрудный меч, свистящий во Тьме.
Таковы водные процедуры, которые злой дух органически не переваривает. Суть купания Нафани сводится к тому, чтобы поймать ничего не ожидающего домового, и как можно быстрее омыть его горячей водой с мылом. Знали бы вы, каких трудов автору стоило приучить Нафаню мыть руки, что уж говорить о купании.
Хихикнув, я накинул на кипевшего яростью домовенка, полотенце. Нафаня позволил вытереть свою шерстку, и даже одел майку. Но придя на кухню, он закурил папироску и, повернувшись, несказанно удивил меня своей речью:
- Свиное рыло. Я устал терпеть твои халдейские выходки. Пусть ты загниешь от срама, и мухи выпьют твой мозг. Я устал и я ухожу. Куплю гитару и буду зарабатывать, как бард, распевая песни о Смысле Жизни.
- Ой, дурак, – я измученно схватился ладонью за лицо – Куда ты пойдешь? Тебя никто кроме меня не видит.
- Пусть, я сам покажусь им. Найду, что делать. Ты меня не остановишь, – буркнул домовой и, пошатнувшись, пошел за вещами.
Вещей оказалась маленькая котомка. В ней лежал удивительный набор. Часть моих денег, моя расческа, две пачки папирос, майка с логотипом Каннибалов, и початая бутылка виски из бара. Хмыкнув, я не стал комментировать выбор мелкого духа. Пусть делает, что хочет.
Хлопнув дверью, Нафаня ушел. Не попрощавшись. Я, надувшись, стоял у окна и смотрел, как маленькая фигурка с торбочкой за спиной медленно топает к выходу из двора. Не оглянувшись.
Сказать честно, я наконец-то выспался, убрался, отдохнул дома. Я ел спокойно ужин, не ожидая, что из отдушины вывалится пьяный в дым Нафаня и начнет чудить. Не боялся оставить квартиру на долгий срок. И даже приглашал друзей, в которых не летели внезапные пивные стаканы из буфета. Я наслаждался свободой. Вечерами читал, или смотрел телевизор, хохоча над любимыми комедиями. Слушал ту музыку, что нравилась мне. Я был хозяином.
Пока сам не заметив, как начал скучать. По мелкому кровопийце, что хоть и чудил, но делал это весело и с огоньком. Все чаще, вечерами я вспоминал о Нафане. Так прошла неделя.
Сидя как-то вечером и играя в приставку, я потягивал сок из стакана, и со счастливым видом ревел, в тон мотору моего спортивного Мерседеса на экране. Все было хорошо, пока не раздался громкий стук в дверь. Я поставил игру на паузу и пошел открывать. Угадайте, кого я увидел? Угадали.
На пороге стоял Нафаня в порванной майке и с лихорадочно красными глазами. Торбы не было, сам дух осунулся и похудел.
- Нафань. Ты чего вырядился, как бомж? Или ты панк стал практиковать, как образ жизни? – я, скрестив руки на груди, уставился на духа. Нафаня и не думал отвечать, только ниже склонил свою грязную голову.
- Заходи, и вначале отмойся, – строго произнес я и показал пальцем в сторону ванной. Домовой жуть, как вонял.
Удивительно, но Нафаня согласился без обычных шуточек в стиле «А не пошел бы ты!».
Спустя двадцать минут, он пил горячий чай из своей любимой кружки, болтал ногами, сидя в кресле и излучал просто неземное счастье. Я задорно подмигнул домовому и спросил:
- Так, что? Расскажешь? Горемыка, ты мой.
- Андрюшечка… Ты это. Прости меня, – завел свою привычную песню Нафаня. – Я дурной. Ой, дурной. Каких я страстей натерпелся, пока шлялся, где не попадя.
Глотнув чай, домовой принялся рассказывать о своих приключениях:
- Ох, Андреюшко. Деялись мне чуда чудные, да люди дурные. Подался я сначала к панкам. Думал, приютят сиротинку бесприютную. Ага, фиг там. Заржали и говорят мол, гляньте, какой карлик волосатый. Они даже с пьяными глазами не поняли кто я
