Прости, мне придется убить тебя - Катерина Траум
Гвен уже обхватила ногами его поясницу, не замечая, как высоко задралось платье. На мгновение застыла, прервав поцелуй: поняла, наконец, что теперь никто им не способен сказать «стоп». Что теперь она заперта с ним на минуты, которые могут стать самыми долгими в её жизни — и самыми прекрасными. Сердце ломилось в грудь, а Хантер не дал и воздуха глотнуть, уже пробравшись руками под платье и наслаждаясь бархатистой упругостью бёдер.
— Ну как, малышка, уже хочешь меня? — не удержался он от коварной усмешки, приникнув губами к выпирающим косточкам её ключиц.
Ему в ответ раздалось раздражённое шипение, и Гвен запустила пальцы в его волосы, оттягивая пряди до боли. Но не обращать внимание на бьющие под кожей раскалённые импульсы было невероятно сложно. С трудом она собрала достаточно воздуха вокруг, чтобы выпалить ответ:
— Да с чего ты вообще взял… Самодовольный ублюдок.
— Ах, какой грязный рот у племянницы такого уважаемого человека! — не остался в долгу Хантер, и желание наказать эту девчонку окрепло с новой силой.
Вот теперь он разозлился не на шутку. В то время, как его сжирал изнутри откуда-то взявшийся голод, эта сучка откровенно издевалась над ним. Рыкнув, он снова припал к её шее, теперь уже без малейшей жалости оставляя жгучие красные следы. Всасывая в себя её вкус, как неповторимый райский нектар. Это точно проделки дьявола: запихнуть такую злобную фурию в тело прекрасной бабочки. Ладони пробрались между ее расставленных неприлично широко ног, сминая мягкую кожу с очевидным наслаждением.
Гвен тонко заскулила от боли, откидывая голову на стену. Чтобы удержать равновесие на слабой опоре, упёрла каблуки в противоположное зеркало: благо, небольшая ширина лифта позволяла. Прикрыв глаза, Гвен тяжело дышала, ощущая немного шершавые, грубые руки на самых нежных и чувствительных местах. Его влажный обжигающий язык обвел ключицу и спустился к ложбинке груди, посылая высоковольтные разряды под кожу. Куда-то сразу в кровь, а затем прямиком в матку, отчего тянуло просто болезненно. Слишком давно никто не давал ей ничего подобного, и тело пело в предвкушении забытых ощущений: твёрдого, тёплого члена, который ворвется внутрь и прекратит её мучения.
— Быстрее, Райт…
Она ненавидела себя за то, что вышло лишь скуление. Но сделать ничего не могла. И мужская рука выполнила единственное желание, рванув безумно дорогое чёрное кружево и освобождая себе путь с громким треском. Два пальца моментально коснулись раскаленной возбуждением влажности, и Гвен выгнулась ему навстречу, ахнув от пронёсшегося по нервам пламени.
Хантер лишь улыбнулся и прикусил её плечо, уча хорошим манерам.
— Девочка уже так хочет. И получит, но когда я разрешу, — сиплым, низким баритоном, но ужасно довольным.
Его пьянила эта власть над ней. Такая отзывчивая, чувствительная. Дёргающаяся от уверенных поглаживаний скользкой горячей плоти, всхлипывающая с зажмуренными глазами: он понимал, почему. Ведь в гостевом лифте пафосного заведения кругом навешаны зеркала.
— Открой глаза, — практически прогремел его приказ, но жертва не слушалась. Вот же упрямица…
К чёрту, он заставит. Заставит умолять, умирать от желания. Опустившись на колени, задрал длинный подол платья ещё выше, открывая себе превосходный вид на стройные ноги, упирающиеся каблуками в стену, и блестящие от влаги бёдра.
Гвен в нарастающей панике схватилась за поручень по бокам от себя, не доверяя тающим мышцам. Его губы прокладывали влажную дорожку всё выше, и Хантер дышал глубже, пытаясь не сорваться и довести дело до конца. Но ширинка брюк не из титана, как и он сам. Вдохнул её аромат, и здесь он был ещё более невероятный. Терпкий, звенящий. Хотелось оставить на этой малышке как можно больше своих отметин, чтобы она уже никогда не смогла забыть этого вечера. И Хантер безо всякой жалости прикусил нежную кожу бедра, захватывая зубами тонкую синюю венку.
— Чёрт! — прошипела от внезапной боли Гвен, снова пытаясь отодвинуться, стискивая поручень до побелевших костяшек.
Но Хантер без труда удержал её на месте, и дабы заглушить этот протест, дошёл, наконец, до центра её возбуждения, накрывая его ртом. Вместо сопротивления в кабине лифта раздался протяжный женский стон удовольствия.
Он пробовал её, как экзотический фрукт, смакуя вкус. Даже здесь эта девочка была восхитительна. Пылающая огнём, истекающая желанием, уже распалённая до крайней степени. Хотелось довести её до полного безумия, и Хантер от простых посасываний набухшего бугорка перешёл к более решительным действиям. Два пальца без труда проникли внутрь, утопая в кипящей лаве.
Колени Гвен дрожали, и она сильней вжала каблуки в стену, пытаясь удержаться в этой реальности. И вдруг, совершив несколько разогревающих поступательных движений, Хантер слегка прикусил её клитор, отчего в вены словно протолкнули раскалённые стальные прутья. Больно, но в тоже время так остро, что голова кружилась.
— Аххх…
Его ласки все настойчивей, а у неё внизу живота уже пульсировало в преддверии скорой разрядки. Каблуки противно скрипели по зеркалу, ноги не слушались и съезжали вниз, а Гвен мотала головой из стороны в сторону, как будто всё ещё пыталась отрицать происходящее.
Белокурые прядки разметались в полном хаосе, плотное платье не давало развернуться лёгким, а руки сводило спазмом от силы, с которой они вцепились в опору.
Пустота. Внутри ужасно тянуло пустотой, и даже длинные умелые пальцы, которые быстро заменены языком, не давали облегчения. Лишь заводили ещё больше, хотя дальше только пропасть, обрыв. Уже так близко…
— Открой глаза! И смотри на себя!
Он отвлекся лишь на секунду для этого приказа, и теперь Гвен уже не могла ослушаться. Подняв веки с трепещущими ресницами, сквозь легкий туман увидела их отражение.
Боже, это… неслыханно. Кто эта дикарка с алыми щеками, распухшими губами и отчётливой дорожкой засосов на шее? Неужели она могла пасть так низко? Но следующий жест Хантера выбил все подобные мысли из головы. Он вытрахивал её языком, и противиться подступающему оргазму уже было невозможно.
Тонкое скуление, дрожь вдоль позвоночника, и…
— Думала, будет так просто? — все закончилось, и Хантер поднялся с колен, любуясь этой страстной малышкой, которая протестующе хныкала и испепеляла его взглядом. — Ну что, есть толк от мужчины?
Как же
