Хозяйственная помощница для идеала - Виктория Дмитриевна Свободина
— Ну что же, я лично согласен вас взять, но нужно сначала известить вашего руководителя. Если вы ценный работник для него, возможно он предложит вам дополнительные условия, чтобы вы остались.
Отрицательно покачала головой.
— Я не могу остаться. Это из-за переезда. Если не выйдет перевестись в филиал, то вероятнее всего уволюсь, — говорю я, не в силах поверить, что Идеал готов принять меня на место своей личной помощницы.
— Раз так, то ладно. Формальности я возьму на себя. Вам нужно помочь с переездом? Возможно в центральном офисе есть личные вещи, которые вы хотели бы перевезти сюда? Выделить вам машину и водителя на завтра?
Активно закивала. Мне нравится Идеал! Каким бы в будущем он себя тираном не показал, сейчас я готова его расцеловать. В офисе у меня много чего полезного осталось, что пригодится не только на работе, мысленно я уже плюнула на это все, потому что сама бы все это перевозить не стала.
— Теперь поговорим о моих условиях. Вы уже в курсе, что я очень очень требователен.
Подобралась. Вот оно. Сейчас пойдут минусы от шефа.
Ну ладно, пусть расскажет, что там такого будет в моих обязанностях, чего еще не было за годы моей трудовой карьеры. Начинала я с низов, была молоденькая, зеленая, с горящими энтузиазмом глазами, нагружали будь здоров. Позже я заметила, что работаю больше остальных, научилась разграничивать свои должностные обязанности и дополнительную нагрузку, которая не моя и никаким образом мне нужна. В итоге все равно пришла к повышенной нагрузке и задержке на работе, но хотя бы я знала, что иду к повышению. В общем, не знаю, чем меня может Идеал напугать. Будь я еще новичком, мало знающим, боялась бы, что наделаю ошибок по неопытности, а так…
О самом страшном и пугающем Громов не успел начать вещать. В дверь тихо постучали и в кабинет нерешительно просунулась седая мужская голова.
— Демид Алексеевич, простите за беспокойство. Мне только документы подписать.
— Проходите.
Мужчина, заметно смущаясь, заходит, подходит к столу, кладет свои бумаги на стол, мнется, отводит глаза от начальника, пока тот смотрит бумаги. Смотрит в основном в пол.
— Семен Петрович, здравствуйте, — не удержавшись, с улыбкой произношу я.
Мужчина поднимает на меня взгляд, смотрит какое-то время хмурясь и явно не узнавая, и затем глаза его широко распахиваются от изумления.
— Ой, Марианна Юрьевна! Это вы?! А я вас совсем и не признал.
Семен Петрович забыл на время про свое смущение, рванул ко мне, взял за руку и активно затряс в приветствии.
— Ну надо же. А что вы тут у нас делаете? А я тут теперь завхозом работаю. Можно сказать, на пенсию ушел с нашей-то нервной работой в центре. Мы с Оленькой моей квартиру дочке оставили, она замуж вышла, внучата пошли, ну а мы тут на дачку переехали, обустроили так, чтобы и зимой можно было, да живем, радуемся, — взахлеб тараторит мужчина. Демид Алексеевич при этом наблюдает за своим завхозом с каким-то странным, нечитаемым взглядом.
Семен Петрович увлекается, начинает рассказывать, какое они с женой хозяйство завели, как кур разводят, и тут случайно оглядывается на начальника и резко замолкает и аж приседает.
— Ой, заговорился я что-то. Демид Алексеевич, вы документы подписали, да?
— Забирайте.
Семен Петрович бросает на меня виноватый взгляд.
— Извините, вы тут по делу, наверное, а я тут вас болтовней отвлекаю.
— Ничего страшного. Мы же давно не виделись, хотите поделиться новостями. Я сюда перевожусь, так что как-нибудь в обед можем пообщаться, расскажете про то как ведете хозяйство, — с улыбкой отвечаю я.
Брови Семена Петрович удивленно взлетели вверх.
— Как это переводитесь?.. Зачем? Тут же захолустье. А вы такая… городская, модная, умненькая, культурная. Не то что наши местные бабищи. Вам только в центре и работать. Наказали за что?
— Нет, я сама так захотела.
— Ох, зря вы, Марианна Юрьевна. Не горячитесь, сто раз подумайте. А на какую же должность? Неужели заместителя начальника? Поэтому захотели, да? На повышение, пусть и в филиал?
— Нет, Марианна Юрьевна будет моей личной помощницей, — за меня отвечает Громов.
Теперь в глазах Семена Петровича отразилось полнейшее недоумение и жалость. А еще кажется, сомнение в моих умственных способностях.
— Марианна Юрьевна! Да вы что? Да вы хоть понимаете, к кому переводитесь? Бегите отсюда роняя тапки!
Тут я вижу выражение лица Идеала, его убийственный взгляд на Семена Петровича. Становится так смешно, а смеяться нельзя, поэтому пришлось закашляться, прикрывая рот рукой, и Семена Петровича так жалко, переживает же за меня, и все равно смешно.
— Семен Петрович, — с нажимом обращается к завхозу Громов и с такой интонацией, что и даже у меня по позвоночнику побежали мурашки. — Вы ведь понимаете, что в дальнейшем вы будете общаться не со мной, а моей помощницей? Любые бумаги подписывать только через нее?
На лице Семена Петровича отражается активная работа мысли, потом его словно посещает какое-то озарение, взгляд светлеет.
— Ну а с другой стороны, пусть и филиал, а компания та же. И у нас тут хорошо, люди чудесные, коллектив прекрасный. А главное, воздух-то какой! Воздух! Не в этом вашем загазованном городе. Вы вон какая худюсенькая, а тут откормим. В столовой знаете, как замечательно кормят? Не то что в этих ваших корпоративных ресторанах с фуаграми непонятными.
Семен Петрович, конечно, отжигает. Я же уже не могу больше кашлять. Сейчас под стол свалюсь. Если что, скажу, что голова опять закружилась, и все из-за аварии.
— Да-а… и кашляете-то как надрывно. Вылечим! Тут быстро на нашем воздухе все вылечим. Я вам завтра медку со своей пасеки привезу. Знаете какой полезный? Не эти ваши несуазы, которые непонятно куда совать надо.
— На самом деле уже поздно отговаривать или к чему-либо призывать Марианну Юрьевну, — отмечает Демид Алексеевич, отрываясь от экрана компьютера. — Заявление о ее переводе я уже отправил в работу. Семен Петрович, вы свободны.
