Развод. Ищу папу для ягодки - Руфина Брис
Через двадцать минут мы выпрыгиваем из жёлтого автомобиля возле подъезда.
Случайно бросаю взгляд на парковку, замечаю чёрную машину, похожую на ту, на которой вчера приезжал Вадим. В груди затрепетало от волнения.
— Скорее, скорее, — поторапливаю Сашу.
Так устала за этот день, да ещё и прошлой ночью мало спала. Мне не хочется никого больше видеть и слышать. Я мечтаю только об одном — завалиться в свою тёплую кроватку, завернуться в мягкое одеяло и уснуть.
Мы поднимаемся на этаж.
— Мама, смотриии! — восторженно пищит Сашенька.
Возле двери лежит огромный букет крупных ромашек. Дочка скачет вокруг, наклоняется, пытается понюхать.
— Они настоящие? Прямо самые-пресамые настоящие ромашки? А почему такие красивые и огромные? У нас во дворе намного меньше.
Я и сама очарована. Какой красивый букет… Каждый цветочек, как с картинки, ровный и свежий.
Наверное, Вадим принёс, а больше и некому. Только он знает, что именно ромашки — мои любимые цветы.
Бережно забираю цветы, открываю ключом дверь.
Пока разогревается ужин, ставлю букет в высокую вазу, а её на окно. Кидаю взгляд в сторону парковки — машина не уехала.
Во время ужина, а потом когда я мыла посуду, телефон постоянно был передо мной. Но Вадим больше не звонит и не пишет. А я сама не буду. Вообще не собираюсь.
Накормив и уложив дочь, понимаю, что несмотря на усталость и недосып, расслабиться не получается. Мои мысли постоянно возвращаются к чёрной машине. Если Вадим обиделся, то почему не уезжает. А если нет, то почему снова не позвонит, не напишет?
Что-то плохое произошло. Дыхание перехватывает от этого предположения.
Поднимаюсь, подхожу к окну. Гипнотизирую машину, неосознанно обрывая белые лепестки. Любит-не любит… Ничего не видно, в салоне темно, никакого движения, даже силуэт не могу рассмотреть. Не любит — не любит. Ой, любит. А вдруг на Вадима напали? Или, например, ему стало плохо, и он теперь лежит без сознания совсем один. Любит-не любит-любит… Чёрт!
Быстро надеваю лёгкое платье, спешу к выходу.
В подъезде прислоняюсь ухом к соседней двери. В квартире громко работает телевизор.
Стучу:
— Тёть Надь, вы уже спите?
Дверь открывается.
— Нет, Лорочка, днём отдохнула, а что такое? — соседка приветливо улыбается.
— Вы не могли бы недолго с Сашей побыть? За ней следить не надо. Она уже уснула. Просто на всякий случай. Мне срочно до круглосуточного магазина добежать надо, днём не успела.
— Конечно, без проблем.
Впускаю тётю Надю в квартиру, а сама по лестнице тороплюсь вниз.
Я только посмотреть, не нужна ли Вадиму помощь. И сразу же обратно.
Глава 13
Во дворе тихо и темно. Странно, даже парочки на скамейках не сидят. В прохладном воздухе витает лёгкий аромат цветов и совсем капельку пахнет остывающим асфальтом.
Я спешу в сторону тёмной парковки. Она не освещена. Там стоит фонарь, но он давно не работает. Тётя Надя утверждала, что видела, как один мужчина, который живёт в нашем подъезде на третьем этаже, кидал в него камнем. Он ругался, что этот фонарь светит ему в окно квартиры и мешает спать.
Машина Вадима всё ещё там. Понятия не имею, что скажу ему сейчас.
Подхожу с водительской стороны. Стучу в дверь. За стёклами ничего не видно, они тонированные. Стучу ещё. И ещё. Нет ответа.
Оглянувшись по сторонам, решаюсь нажать на ручку. Дверь поддаётся.
Вадим лежит на откинутом сиденье в неестественной позе: одна рука на грудной клетке, как будто он держится за сердце, голова склонена в обратную от меня сторону. Дыхания не слышно.
Я осторожно трогаю его за плечо. Он не двигается.
— Вадим, Вадик, ты спишь? — тереблю всё сильнее и сильнее, но от него никакой реакции.
Так, что делать, что делать-то… В горле образуется комок, который почти полностью перекрывает моё дыхание.
Трогаю шею, горячая, значит, живой. Надо проверить пульс. Беру за кисть. Мои пальцы дрожат, никак не могу прощупать нормально. Отпускаю, рука безвольно падает обратно.
Похоже, Вадим без сознания. Что случилось, интересно? Надо бы скорую вызвать. Ощупываю себя. Ну, конечно, телефон дома оставила, в тоненьком платье карманов нет.
Мы что-то проходили про оказание первой помощи. Музыканты, конечно, это не медики. Лекции затрагивали материал поверхностно, но основное отложилось на подкорке.
Быстренько собираю в памяти, как правильно произвести сердечно-лёгочную реанимацию. Необходимо сначала проверить, не закрыты ли дыхательные пути, для этого нужно сделать два вдоха. И только после этого непрямой массаж сердца.
Забираюсь на Вадима, усаживаюсь верхом, поворачиваю к себе лицо, которое в темноте кажется совсем бледным. Глубоко вдыхаю, наклоняюсь, приоткрывая своими пальцами его рот и… Слышу тихий, низкий стон и ощущаю, как его руки ложатся на мою спину, одна быстро скользит к затылку, пальцы проникают в волосы, притягивают ещё ближе, тёплые губы запечатывают поцелуем мои. Почувствовав во рту его горячий, властный язык, мгновенно уплываю, проваливаюсь, утопаю в сладостном моменте. Будто во сне, отмечаю, что дверь машины захлопывается, щёлкают блокираторы.
Господи, спасибо. Всё с ним хорошо. Вадим просто притворялся, это была шутка такая дебильная.
Чего⁈
— Ты придурок? — отстраняюсь, беспорядочно луплю по груди ладонями, — я ужасно испугалась, подумала, что у тебя сердечный приступ, что за шутки идиотские⁈ Раз с тобой всё замечательно, я сама сейчас тебя грохну. Чтоб не пугал меня больше.
Вадим довольно смеётся, уворачиваясь от моих ударов. Мы недолго возимся. Потом он легко захватывает мои руки в ладонь, надавливает на меня, заставляя перелезть на соседнее сиденье, жмёт на рычаг, опуская спинку. Сам нависает сверху. Держит, пока не перестаю дёргаться. Потом потихоньку ослабляет захват.
Отрывисто шепчет:
— Саня одна?
Растерянно:
— С соседкой.
— Хорошо… На ромашке гадала? — голос пьянящий, обволакивающий.
Гладит мои бёдра, сжимает их, отпускает, перемещаясь выше, на талию.
— Да, — отвечаю, не думая, но после одёргиваю себя, — нет, вот ещё.
В ушах колотится пульс. Сумрак вокруг нас делает воздух густым, вязким. И стирает грани. Мне так хорошо сейчас в тишине, темноте, ауре близости. Я с каждой секундой всё больше погружаюсь в чувственный водоворот. И не могу сопротивляться этому. Да и не хочется. Нет желания думать о прошлом, о будущем.
Вот бы раствориться в этом необыкновенном моменте любовного предвкушения… Мои руки сами обнимают Вадима, я не понимаю, почему это делаю. Может быть, ужасно соскучилась по подобным ощущениям. С жадностью всматриваюсь в его лицо, одновременно вырисовывая
