Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1972 год
«Комнату со ступеньками» помнил и Спиридон Куприянович. Жил он тогда в поселке Аджимушкай и видел, как однажды вывели немцы из каменоломен семь или восемь человек. А потом раздались выстрелы и затрещали автоматы... «Убежал!» — закричали мальчишки. Один из группы людей, которую конвоировали солдаты, сбил с ног крайнего автоматчика и бросился бежать. Он бежал, падая и петляя под выстрелами, пока не скрылся за ближайшим холмом.
Удалось ли ему, этому неизвестному, скрыться и кто он был? Этого мальчишки не знали.
После того как погибли или были пленены последние защитники Центральных Аджимушкайских каменоломен, Солуменко решил пробраться туда. Он возил на бричке воду по поселку, и немцы и румыны не обращали на мальчишку-водовоза особого внимания.
— Я был в каменоломнях почти сразу, как забрали последнюю группу. И помню эту «комнату со ступеньками», о которой рассказывал Миша, — говорит Солуменко. — Я тоже на нее наткнулся, когда бродил по каменоломням.
— Ищи, Спиро! — волновался Михаил Иванович. — Ищи, не может быть, чтобы мы все забыли!
Мы ходили за ними с Сергеем Михайловичем Щербаком, не мешая воспоминаниям двух друзей, не подсказывая им. Наши проводники сразу узнали и вспомнили «печку», но «комнату со ступеньками», куда ввел тридцать лет назад «лейтенант со свечкой» аджимушкайского мальчишку и куда забрел случайно другой четырнадцатилетний паренек, так и не отыскали.
...Да и нам никому не встречалась во время всех наших поисков такая комната. Есть что-то похожее, если свернуть от Центральной штольни сразу налево и шагать метров пятьдесят-шестьдесят по «правилу левой руки». Здесь будут попадаться небольшие углубления. Рядом полуразобранные и разрушенные перегородки. Правда, с тех пор все могло измениться в каменоломнях. И там, где, казалось двум мальчикам, была стенка, могла быть всего лишь перегородка-стенка, закрытая плащ-палатками.
— Но ведь эти ниши совсем близко от входов? — говорит Сергей Михаилович Щербак.
Да, эти углубления действительно близко от центрального входа. Днем здесь отчетливо виден каждый входящий со света в Центральную штольню, поэтому в конце обороны, когда уже мало оставалось в строю людей, здесь мог располагаться не только пост охраны. Тут могли находиться с оружием в руках и последние защитники.
...Уже в июле значительно упала интенсивность газовых атак. Взрывая кровлю, фашисты невольно тем самым создавали новые выходы газу, который они накачивали в каменоломни, и люди, уходившие в начале обороны подальше в глубь лабиринта, снова стали перемещаться ближе к выходам. Очевидно, и штаб гарнизона не один раз менял место своего расположения.
Мы поднялись на поверхность после целого дня безрезультатных блужданий и еще раз в этот день убедились, что главную тайну Аджимушкая нельзя взять с наскока.
Где же все-таки могут быть спрятаны главные документы аджимушкайского архива? Если последнее место штаба находилось недалеко от входов, то не исключена возможность, что документы могут быть спрятаны и совсем рядом с ними, и, возможно, под теми самыми камнями у центрального входа, через которые мы столько раз пролезали. Они могут быть там и по той простой логике, по которой человек, входящий в незнакомую комнату, меньше всего обращает внимание на то, что рядом с «дверью, и в последнюю очередь ищет там. Это, конечно, предположение; проверить его мы не успели: экспедиция заканчивала свою работу.
В один из последних дней работы экспедиции мы вернулись к недоработанной нами «стенке с квадратом» и разобрали последние нижние камни аккуратной кладки. Под одним из них лежали плотные пачки грязной и сыроватой бумаги. Сверху угадывались газеты. И снова пачки листов блокнотного и большего формата. Что было завернуто в газеты? По строгому экспедиционному правилу, уже ставшему законом, мы не пытались разворачивать их. Были ли это документы штаба и гарнизона, которые прятал Парахин? Но не будем додумывать, пока не скажут свое слово специалисты.
Это была последняя находка
А. Рябикин, наш спец. корр.
Инки вовсе не молчали
У нас нет ни текстов, ни документов доколумбовой эпохи, но есть убеждение в том, что они существуют. Возможно даже, они и нас перед глазами, только мы не можем их прочесть.
Д-р Луис Э. Варкарсель, Этническая история древнего Перу
Как увидеть то, что перед глазами?
То, что у инков, создателей и правителей гигантской империи Тиуатин-суйю, не было письменности, считалось фактом столь же очевидным, сколь и загадочным. Инки вообще оставили после себя множество загадок: тайну своих сокровищ, непонятность государственного строя. Но загадок не только подобного рода: многие известные нам об инках вещи абсолютно не увязываются одна с другой. Совершенная техника строительства и отсутствие колеса, блестящее знание астрономии (а следовательно, и математики) и отсутствие письменности. Правда, испанские хронисты, свидетели завоевания Перу, описали — и притом довольно подробно — «кипу», систему передачи информации узелками, завязанными на шнурах различного цвета. Быстроногие гонцы — часки разносили по отдаленным уголкам империи эти кипу, представлявшие собой указы Великого Инки и распоряжения окружных начальников. Но — и это отметили хронисты — объем информации, «записанной» узелками, был слишком ограничен: ими можно было передать, так сказать, текущие сообщения и то лишь тогда, когда отправитель и получатель заранее договариваются о том, что значит тот или иной цвет и то или иное число узелков. Во всяком случае, ими нельзя было записать историческую хронику, законы и многое другое, без чего не может существовать государство. Особенно государство столь огромное — от Перу до нынешней Аргентины — и столь отлично и единообразно организованное, как государство Тиуатинсуйю. Действительно, известно было, что в любом конце государства наместники и судьи чинили суд по одним и тем же законам и наказание за одинаковые проступки было одинаковое. Это только один из фактов, известных историкам. Известных причем настолько же хорошо, как и то, что письменности у инков не было.
Впрочем, не все полагали так; как видно из приведенного нами эпиграфа, д-р Луис Варкарсель, один из лучших знатоков истории древнего Перу, считал иначе. В общем-то, многие ученые считали иначе, но почти все они сходились на том, что если у инков и была письменность, то она исчезла вместе с ними. Прошлому инков суждено было молчать.
Наверное, одно из самых ценных качеств ученого — это умение взглянуть на вещи, тысячи раз виденные, так, словно их видишь впервые, не знаешь мнения авторитетов. Можно с уверенностью сказать, что выпускница перуанского университета Сан-Маркос Виктория дела Хара этим качеством обладала. Неизвестно, как повернулась бы ее судьба, если бы не приехал в 1962 году в университет Сан-Маркос мексиканский профессор Хуан Комас, большой специалист по истории доколумбовой Америки. Он-то и дал Виктории тему диплома: «Происхождение и эволюция письменности». Виктория взялась за хроники эпохи конкисты. Сообщения Хозе де Акосты, Мартина де Моруа, Барнабе Кобо, Педро Сьеза де Леона, Гарсильясо дела Вега. Реляции вице-короля Толедо королю Испании. Старинный словарь языка кечуа, составленный в XVI веке монахом Доминго де Санто Томасом. «Словарь повсеместно употребляемого в Перу языка, именуемого языком Кечуа или же языком Инков, изданный Диего Гонсалесом Олкином в лето от Р. X. 1608».
Тема настолько увлекла Викторию, что, окончив университет и за отсутствием лучших предложений устроившись работать секретаршей в канцелярию, она продолжила исследования письменности инков (1 Об открытии Виктории дела Хара мы поместили краткое сообщение в № 3 нашего журнала за 1971 год. — Прим. ред.).
Из словарей, на основе анализа слов, из хроник, из всех документов следовало, что древние перуанцы должны были иметь письменность. И не только узелковое письмо кипу, которое, по мнению Виктории, было чем-то вроде распространенных у нас счетов, причем они же служили одновременно и способом записи. Нужно только искать, внимательно изучая все, что осталось нам от эпохи инков. Эта уверенность поддерживала Викторию в течение десяти лет упорного труда. Ни одного свободного вечера за десять лет. Ни одного отпуска. Квартира Виктории расположена неподалеку от моря, но за десять лет она ни разу не была на пляже. Ни разу в кино.
Уверенность Виктории базировалась на данных, почерпнутых из средневековых хроник. Известно, что на всей территории Тиуатинсуйю действовали одни и те же законы. Не могли же судьи опираться только на свою память: значит, существовал точный и притом записанный свод законов. В донесении вице-короля Толедо, датированном 1582 годом, Виктория прочла сообщение о метисе Бартоломео Порресе и индейцах Франсиско Кокамаита и Франсиско Кикуа, которые «...через толмача сообщили коррехидору, что 12 индейцев осуждены были недавно самими же индейцами по законам и обычаям, коим они подчинялись, а законы сии были записаны при помощи узлов кипу, а еще и с помощью знаков, кои судьи на таблицах имели разными цветами обозначенные. Судьи, оные знаки читая, каждому кару достойную определяли. О чем вышеупомянутые метис и индейцы, добрыми христианами будучи, почли нужным коррехидору донести...».
