Дороги Сонхи - Антон Орлов
Солнце, почти добравшееся до горизонта, слепило так, что приходилось жмуриться. Горстка домиков за полем, а дальше сплошь золотое небо. Хеледика в душе порадовалась за девушку, которой повезло больше, чем ей пять лет назад.
Высыпавшие навстречу жители деревни одобрительно улыбались. Рослый седовласый староста в черной куфле и шляпе с пучком крашеных перьев степенно поклонился Хантре, после чего жениха увели на мужское застолье, а Хеледику в дом Нунефай, где ожидала своей участи невеста. Худенькая, смуглая, темноглазая, с шапкой черных как смоль вьющихся волос. Должно быть, из тех земель, что лежат к югу от Олосохара. Хотя имя похоже на сурийское – Омлахарисият. Лицо сплошь усеяно воспаленными нарывами, одни с гнойными белесыми головками, другие кровоточат. То ли возрастное – тогда это лечится мазями, то ли навели порчу.
Поглядев в ее затуманенные глаза и понаблюдав за ней, песчаная ведьма решила, что Омлахарисият похожа скорее на околдованную, чем на слабоумную. В прорвах магии нет, но если на человека раньше навели чары, никуда они не денутся, иначе всех пострадавших от колдовства прямиком везли бы сюда.
Хеледика не была до конца уверена в своей догадке: выяснить это можно только за пределами прорвы.
Устроилась в углу на подушке – удобный наблюдательный пункт. Вскоре к ней подсела Нунефай.
– Скажи-ка, милая красавица, господин Хантре бессилием по мужской части не страдает? Важно это… Он ведь должен взять ее, как жену, чтобы обряд состоялся. Если какие сомнения, ты уж мне шепни, не стесняйся, мы тогда для него отвар нужный приготовим, чтобы все как надобно стояло.
– Насколько я знаю, не страдает, – сдержанно ответила Хеледика.
– Что ж, отвар я все равно приготовлю, на всякий случай. Сама видишь, до чего невеста нехороша. Ну, можно и платком рожу прикрыть, лишь бы жених свое дело сделал.
Наконец сваха отстала, и вскоре после этого Хеледика ускользнула во двор. Ночная темень накрыла деревню своей мягкой лапой, лишь кое-где в окошках тускло мерцали масляные лампы. За эти несколько дней песчаная ведьма успела освоиться с тем, что в прорве она видит в темноте хуже, чем привыкла. Зато у нее был с собой иномирский фонарь, господин Эдмар передал им с Хантре через кладовку. Никакой магии, и никакой сложной начинки, которая в Сонхи, по его словам, сразу же выходит из строя из-за магических полей. Плоский кружок величиной с ладонь, изготовленный из особого материала. Главное, держать его весь день на свету, прицепив к котомке или к поясу специальной защелкой.
Едва Хеледика вытащила фонарь из кармана, как он засиял не хуже волшебной лампы. Чтобы не привлекать внимания, прикрыла его полой куфлы. Надо побольше разузнать о том, что здесь происходит. Господин Шеро одобрил бы такой подход. Отогнав тревожные мысли – ей еще предстоит объясняться с господином Шеро за Огрызок, она решила, что все-таки сознается в том, что сделала, но об этом можно подумать и после – ведьма отправилась бродить по деревне. Полученная в Ложе шпионская выучка очень ей пригодилась.
Дом старосты нашла сразу – оттуда доносились мужские голоса, окна светились. Там вовсю идет застолье, с Хантре все в порядке. А в других домах уже спать укладываются. Ничего интересного подслушать не удалось: разговоров не столько о завтрашнем обряде, сколько о предстоящих покупках на рынке в Керете – и у одних, и у других, и у третьих. Словно жители деревни внезапно разбогатели и собираются обзавестись всевозможным добром, которое давно хотели, но не могли себе позволить. Разве у них только что миновала пора сбора урожая? Судя по тому, как выглядят поля и огороды – вроде бы нет.
На окраине белел в лунном свете матерчатый шатер, а внутри стоял новый каменный алтарь. В выемках две фигурки из свежей древесины, условно изображающие мужчину и женщину.
Хеледика все это внимательно рассмотрела, не заходя под сень шатра и ни до чего не дотрагиваясь. Буквально затылком почувствовала, что она тут не одна – и развернулась вовремя, чтобы шагнуть в сторону.
– Что ты здесь делаешь, девушка? – спросил старик с еле теплящимся фонарем в оплетке.
Откуда он взялся? Наверное, сидел за кустарником, темнеющим с другой стороны шатра.
– Хотела поклониться милостивцам Ийжу и Мусу, – нашлась Хеледика. – Это ведь их алтарь?
– Ихний, чей же еще.
– Какое все новое да приглядное, – заметила она с почтительным восхищением.
– Милостивцы наши любят обновки, каждые пять лет все меняем, уж так им угодно. Ты ступай-ка в дом Нунефай, нечего тут ночью ходить. Завтра утром все вместе милостивцам поклонимся. Пошли, я тебя отведу. Как ты сюда забрела?
– Вышла по нужде, да заблудилась, – бесхитростным тоном ответила девушка. – В какую сторону идти, не поймешь в потемках. Это милостивцы ваши меня к своему алтарю вывели.
Старик что-то осуждающе проворчал, но ругать ее не стал. Проводил до дома, и после этого деревенские женщины глаз с нее не спускали. Устроили спать на тюфяке на полу, и до утра у чутко дремавшей Хеледики не пропадало ощущение, что ее стерегут.
Заснуть по-настоящему не рискнула. Вроде бы ничего им с Хантре не угрожает, и ситуация понятная, и в разговоре с Нунефай она упомянула о том, что господин Тейзург ждет от них вестей, в случае чего пошлет на поиски наемных солдат, поэтому нельзя им в прорве задерживаться – сваха понятливо покивала и в который раз заверила, что никто их тут не задержит, лишь бы с обрядом выручили.
Нет оснований для беспокойства, а все равно что-то слегка царапает. Как будто что-то не так. Возможно, ей просто кажется? В Мезре ей тоже все казалось и казалось, а потом выяснилось, что и впрямь дела плохи.
Она лежала, как неподвижный песок под луной, слушая дыхание и похрапывание спящих женщин, зудение мошкары, стрекот цикад за окном. Кто-то начал тихонько всхлипывать – в том углу, где уложили Омлахарисият. Потом
