Почувствуй - Маша Драч
Пальцы Макса отодвигают в сторону полоску моих стрингов. Я непроизвольно втягиваю живот, прикусываю губу.
— Ты права, я люблю, когда на тебе минимум белья. И платье твое мне нравится.
— Постой, мы же здесь не одни, — кошусь в сторону водителя.
По его каменному выражению лица никаких эмоций не разберешь, но мне всё равно неловко.
Макс снова целует меня в шею. Неровно и тяжело выдыхает, опаляя своим теплом нежную кожу. Прижимается лбом к моему виску, пытается справиться со своим возбуждением.
— Согласен. Никто не должен тебя видеть такой, какой вижу я.
Остаток пути мы проводим в молчании. Макс снова погружается в рабочие звонки.
Но, когда приезжаем я даже не успеваю повесить в шкаф платье, как уже оказываюсь на кровати, прижатая щекой к подушке.
Макс обхватывает мою грудь. Мнет. Сжимает соски. Я тихо постанываю. Почти кричу, когда он резко входит в меня. Стимулирует мой клитор, но у меня почему-то не получается достичь пика. В голову лезут мысли о Рунаеве и о том, что Макс сказал мне в машине.
— Давай, малыш, — сквозь зубы шипит Смолин. — Кончи для меня.
Не получается. Совсем. И отвлечься тоже не получается.
Макс выходит из меня, разворачивает к себе лицом. У меня дыхание перехватывает и сердце вот-вот выскочит наружу. Смолин рассматривает меня затуманенным похотью взглядом. На мне только бриллиантовые сережки. Его это определенно заводит.
Макс разводит мои бедра шире. Нависает. Смотрит. Целует. Глубоко, несдержанно. Я принимаю этот поцелуй, его язык. Хочу чаще вот так, чтобы глаза в глаза. Он входит. Снова резко и на всю длину. Я вскрикиваю. Снова чувствую пальцы на своем влажном набухшем клиторе.
— Смотри на меня, малыш, — требует. — Хочу увидеть, как ты кончишь.
Мы двигаемся в унисон. Образ Рунаева наконец-то исчезает, и я отпускаю себя, чтобы получить разрядку. Она прошивает каждый мой позвонок, заставляет выгнуться. Прижаться грудью к груди мужа.
— Охуенно. Ты у меня охуенная, — шепчет Макс и целуя меня, тоже кончает.
Как только наши дыхания приходят в норму, он уходит, чтобы снять презерватив и ополоснуться. Когда возвращается, выключает свет и ложиться рядом.
— Думаешь, я могу заинтересовать мужчин только своим статусом? — не знаю, зачем вдруг спрашиваю именно об этом и именно сейчас. Раньше подобные вопросы меня вообще не интересовали.
— Еще сиськами, малыш. Увы, но никому внутренний мир нахрен не сдался. Все ищут выгоду в любых ее проявлениях.
— В таком случае, какую выгоду ты нашел во мне?
— Никакую, малыш. Я просто увидел тебя и по уши влюбился. Как пацан. Давай засыпай. У нас впереди еще выходные с Женькой.
Глава 8.
Ива
— Папочка! — этот радостный визг больно ударяет по моим барабанным перепонкам.
Скрещиваю руки на груди и наблюдаю за тем, как Женя со всех ног бежит к Смолину. Он улыбается и ловит ее в свои объятия. Крепко обнимает, приподнимает над землей и кружит.
Мне откровенно хочется блевать от этой приторно-сладкой картины, но я прячу любые свои эмоции под маской невозмутимости.
Это только на выходные, Ива. Ничего страшного. Перетерпишь. Переживешь.
Женя считает меня виноватой в том, что ее родители развелись. А еще считает продажной сукой и просто дрянью, о чем ни раз мне кричала прямо в лицо.
Не знаю, какие там воспитательные меры применил Макс, но ор этот со временем прекратился. Мы обе, не сговариваясь, приняли одну и ту же тактику. Игнор, который иногда разбавляется сдержанными приветствиями и дежурными вопросами типа: «как дела?».
Жене девятнадцать, но она не спешит взрослеть и просто тратит отцовские деньги на свои развлечения. Я в ее возрасте уже работала официанткой и параллельно училась, поэтому такой расточительный образ жизни для меня непонятен. Впрочем, это не мое дело.
— Как добралась, принцесса? — воркует с дочерью Макс и забирает у нее чемодан.
— Отлично. Спасибо. Микки тоже стойко перенес перелет. Я очень за него волновалась.
Микки — это шпиц Жени. На мой вкус, бестолковая порода с невнятной мордашкой. Но опять-таки, это мое мнение и я мудро держу его при себе, чтобы лишний раз не обострять ситуацию.
— Привет, — холодно бросает в мою сторону Женя и держа на руках свою собачонку, уходит вслед за Максом в дом.
Я закатываю глаза и тихо вздыхаю.
Это только на выходные, Ива. Помни об этом.
Макс лично суетится на кухне. Не то, чтобы он был великолепным шеф-поваром, но парочку любимых блюд своей дочери готовит отменно. Сегодня у нас на обед пицца. Почти такая же, какую мы с Максом пробовали в Неаполе, когда ездили в отпуск в позапрошлом году.
Женя за столом не умолкает. Рассказывает, как ей нравится в Америке и какие достопримечательности она успела посетить.
Я сижу за столом и тупо смотрю на свой кусок пиццы. Он выглядит великолепно, но есть совсем не хочется. Чувствую себя лишней. Хочется просто встать и уйти, чтобы спокойно поработать или хотя бы почитать книгу. У меня их немало скопилось, а свободного времени почти нет. Почему бы не наверстать упущенное?
Но я не двигаюсь. Максу важно поддерживать вот эту иллюзорную картину цивилизованной семьи. Только это всё полный бред. Ну хотя бы потому, что его бывшая жена в приступе гнева и ревности как-то вылила на меня кислоту. Мне крупно повезло, потому что основной «удар» пришелся на плечо.
Сейчас оно выглядит идеальным, потому что мне сделали пересадку кожи. Тем не менее цивилизованностью здесь и не пахнет. К тому же Макс позаботился, чтобы у жены не возникло никаких проблем с правоохранительными органами из-за этого поступка.
С одной стороны, я жалею, что не оставила тот уродливый шрам. Он всегда служил бы мне напоминанием, когда наши отношения со Смолиным поделились на «до» и «после».
А так… Нет тела — нет дела. Шрам исчез и, видимо, Макс понадеялся, что исчезнет и наш раскол.
Нет. Не исчезнет.
— Я запланировал назавтра небольшую прогулку на яхте, что скажешь? — голос Макса возвращает меня в реальность.
Вопрос этот адресован не мне, а его дочери.
Женя счастливо пищит и этот звук снова ржавым гвоздем проходится по моим барабанным перепонкам.
— Я только «за»! Совсем как в детстве, помнишь? Ты, я и… мама.
Наши с Максом взгляды скрещиваются. Мне это слушать неприятно. Я не скрываю.
— Малыш, ты с нами?
