Измена. Ты меня никогда не любил - Даша Черничная
Колени трясутся, внизу живота огромный пульсирующий и горячий ком.
— Бывший! — выплевываю ему в лицо.
— Это можно легко исправить, — зло усмехается тут же набрасывается на мои губы, сминая их.
Целует, вдавливая меня в стену. Терзает губы, бесцеремонно кусает их. А я размазня, потому что таю, стекаю к его ногам без сил на сопротивление или протест.
Рома закидывает мою ногу себе на бедро. Ныряет ладонью в разрез на юбке и ведет горячей рукой вверх, к кромке чулок. Каждое прикосновение — как ожог, как вспышка. Он зажигает меня, распаляет, возбуждение ощущается в каждой клеточке кожи.
Бывший муж поддевает чулки и рычит мне в губы:
— Охренела?! — впивается пальцами, причиняя боль, которая перерастает в нечто большее, сумасшедшее. — Старалась для кого, отвечай!
— Пошел к черту! — выплевываю в него и кусаю за губу.
— Ар-р-р. Дикая кошка!
С новой силой прикусывает мою губу, размазывает нашу слюну мне по подбородку, а я изо всех сил гашу стоны, чтобы не опозориться на весь ресторан.
Рома просовывает пальцы выше и отодвигает трусики, погружает палец.
— Мокрая, Дель… для меня… — безумно шепчет в губы и упирается стояком в мои бедра, а я впиваюсь пальцами в его предплечья.
Мы сходим с ума! Вот так, грязно, в туалете?! Когда там, за дверью мой босс и брат бывшего мужа?! Абсолютно развязно и ошеломляюще. Пока Рома неприлично двигает пальцами во мне, трясу головой. Прическа распалась, волосы лезут в глаза.
— Какая ты оказывается… чувственная… девочка моя. Иди ко мне. Хочу тебя — пиздец! Яйца гудят.
Рома высвобождает из брюк толстый член и тянет меня на себя. Его слова отрезвляют, как пощечина. Отталкиваю его и дезориентированно поправляю одежду.
— Что происходит? Ты чего? — Рома безумен в своей похоти.
Он ошалело смотрит на меня, тяжело дышит.
Одергиваю юбку, поправляю рубашку, собираю волосы в хвост. Все это время бывший смотрит на меня так, будто готов взорваться в любую секунду.
Выравниваю спину и подхожу к бывшему мужу, становлюсь почти вплотную, наклоняю голову набок и произношу тихо, но знаю, что он отчетливо услышит каждое произнесенное мной слово:
— Три гребаных года у тебя был карт-бланш на безудержный, необузданный, дикий секс со мной. Любой вид секса, если точнее. В любом месте, в любой позе, с любыми игрушками, — Рома шумно тянет воздух, а я зажигаю спичку и подношу ее к коктейлю Молотова. — А теперь, когда передо мной целый мир охренительных свободных мужиков, ты предлагаешь помочь тебе спустить?
Облизываюсь и прикусываю губу:
— Знаешь что, Ром? Пошел ты! Возвращайся к своим силиконовым подстилкам, пусть они помогают с твоими гудящими яйцами. А я вернусь к тому, кто наверняка оценит меня. Меня и белье, которое надето на мне сегодня.
Бум! И в живых не остается никого.
Подмигиваю мужу, у которого сейчас такое офигевшее выражение лица, что на миг я даже пугаюсь. Махнув головой, оставляю его со спущенными штанами в женском туалете и ухожу.
Глава 11. Обязательно пройдет
Аделия
Вываливаюсь из туалета и натыкаюсь на внимательный взгляд голубых глаз.
Никита.
Твою мать.
Я всклочена, из ноздрей разве что дым не валит. Дышу надрывно. Волосы растрепаны, губы искусаны. Краем глаза, пока за мной закрывается дверь, вижу, что Рома поправляет брюки. С силой сцепляю зубы и набираюсь сил.
Господи, стыдно-то как…
Поднимаю взгляд на Никиту, стараюсь нацепить на лицо бесстрастное выражение, потому что, как бы стыдно мне ни было, перед боссом я оправдываться не собираюсь. Это только моя жизнь, и она никого не касается.
Никита стоит, привалившись к стене. Мамочки… это ж как долго он тут находится и что слышал? Щеки заливаются краской от стыда. Дышу, хотя внутри душа дрожит, как лепесток на ветру. Я жду осуждения в глазах мужчины, но вижу только усталость.
Мне кажется, что он попытается устроить мне допрос, но Никита просто тихо спрашивает:
— Хочешь уйти?
Сглатываю. Ужасно хочется разреветься.
— Очень, — отвечаю хрипло.
Никита кивает и отлипает от стены:
— Я попросил завернуть наш обед с собой. Готова?
Сил на ответ не остается, поэтому я просто киваю.
Остаток рабочего дня проходит спокойно. Я ожидаю, что Никита начнет меня гонять или будет осуждать, высмеивать, но его поведение абсолютно такое же, как и раньше. Он учтив, не переходит установленных границ.
В семь вечера Никита выходит из кабинета. На нем уже надета куртка, он явно собрался домой.
— Тебя подбросить? — спрашивает меня.
Оборачиваюсь, рассматривая пургу за окном. Начало весны, а метет так, будто природа запуталась в том, что вообще происходит.
Как и я.
Перспектива тащиться на общественном транспорте в такую непогоду удручающая. Но я чувствую, что не готова сейчас к близкому контакту с Никитой. Мне нужна граница или железобетонная стена, через которую не прорвется ни один мужчина.
— Нет, спасибо. Мне нужно закончить анализ, — улыбаюсь натянуто.
— Долго не задерживайся, — улыбается он такой же вымученной улыбкой, как и я. — До завтра.
Никита уходит, а я выдыхаю. Нет, все же мне определенно нужно пространство и время, чтобы понять, что происходит со мной. Работу доделываю быстро. По сути, там нет ничего срочного, и Никита прекрасно это знает, но, видимо, ему хватает тактичности не лезть туда, куда его не пускают.
Через полчаса одеваюсь и выхожу на улицу. Поднимаю голову к небу, подставляя лицо под колючую пургу. Вот это день сегодня был. Надо бы поговорить с Димой и сказать, что я по возможности хотела бы избежать наших с Ромой встреч.
Выхожу на заметенную снегом дорожку и потихоньку перебираю ногами в новых теплых сапогах по направлению к остановке. Выхожу на пешеходный переход, и как раз в этот момент передо мной резко тормозит внедорожник.
— Да чтоб тебя! — ругаюсь я и машу руками, пытаясь не упасть.
Из салона выскакивает Рома и подходит ко мне:
— Садись, — у него хмурое выражение на лице.
— Ты следил за мной, что ли? — доходит до меня.
— Дель, мне нужно поговорить с тобой. Сядь, пожалуйста, в машину, — сглатывает.
— А мне кажется, если бы тебе нужно было поговорить со мной, ты бы делал это в браке. Или хотя бы во время развода, — язвлю в ответ.
— Не злись. Тогда все было по-другому,
