Канарский грипп, или Вспомнить всё! - Сергей Анатольевич Смирнов
— Так что с ними? — подтолкнул доклад генерал.
— Точно по директиве. Задержаны. Изолированы. Со всеми проведена соответствующая работа.
— Никого не напугали?
— Что вы, Петр Иванович! Все как у Христа за пазухой. Спасибо говорят.
— Не тамони за пазухой, майор… Ну, продолжай. Что с остальными?
Павшин сначала усмехнулся про себя, а потом продолжил:
— По уточненным сведениям, в эпицентре воздействия могло оказаться еще двое граждан с нашими паспортами, не больше. Что касается иностранцев, то списки составлены… Разработка тяжеловата. Нужно вводить много лишних людей… Вероятность утечки возрастает. Спецы полагают, что «чужие» останутся только носителями. Без «адаптера» расширение памяти вряд ли возможно. Так что «союзников» мы пока обогнали. Это факт. Теперь о Канарейке…
Павшин запнулся, успев заметить, что генерал морщится.
— Не нравится мне эта ваша «Канарейка»… — сказал «Петр Иванович». — Каламбуры ни к чему. Это и есть утечка.
— Согласен, Петр Иванович. Поменяем…
— Пусть будет, как кулик на своем болоте.
— Кулик?.. Неплохо, согласен. Значит, информация о Кулике. Вероятность того, что направленное воздействие дало положительный результат, очень велика. — Эту подготовленную протокольную фразу Павшин проговорил весомо и неторопливо. — Он пришел за лекарством. «Ключ» мы давали на него в эфир трижды. Для уверенности. Последний вариант «чистой картинки» вы видели — с пальмами, про потерянный рай. Теперь вся проблема — в совпадении образов. Надеемся, что все в порядке.
— Какой контроль был во время передач?
— По полной программе. В «слепую пробу» взяли не меньше ста человек. Теперь будут покупать сливочный шоколад с кокосовой начинкой.
— В аптеках?
— Шутите, Петр Иванович!.. Спецами мы довольны. «Рефрен» прошел. Телевизор был включен в изоляторе. Так что проверили трижды. Картинку-«ключ» видели только те, кто оказался под воздействием. Для остальных — шоколад… и сладкая жизнь.
— До гробовой доски.
«Вот Гамлет хренов!» — уже со злостью подумал Павшин, улыбаясь.
Не дойдя двух десятков шагов до выкрашенной в зеленый цвет бетонной ограды, генерал повернул обратно к дому.
— Ты говорил, что была нештатная ситуация…
— Петр Иванович, в пределах допустимого. У Кулика было плановое дежурство по охране дачного поселка. Мы ему обычный распорядок жизни не ломали, но группу прикрытия, естественно, пришлось послать. А тут, как назло, какая-то шпана на участок полезла. Ну, они там повоевали немного. Все обошлось.
— Добро, что твой Кулик Кавказ не охраняет, а то пару дивизий пришлось бы за ним для прикрытия таскать. Что еще?
— Больше практически ничего. Клиент, как говорится, зреет. Когда картинка станет достаточно полной и он подаст признаки тревоги, дезориентации, тогда мы перейдем к следующему этапу. Во всяком случае лиха беда начало… Мы ведь сами решили, что непредсказуемость событий будет лучшим способом проконтролировать их развитие… В этих условиях.
— Значит, вы уверены, что Кулик уже клюнул букашку.
— Уверены. На девяносто девять процентов. Мы же его не можем сейчас усадить за подробную автобиографию. Во всяком случае, эту «букашку» ему захотелось закусить пилюлей. Это показатель.
— Добро. Доклад принят. Информируй.
Там же, где сошлись, они и разошлись. Генерал поднялся на террасу, а потом, когда майор Павшин покинул участок, он снова выпустил из черной штучки усик антенны и по-свойски позвал какого-то Михалыча.
Через пару минут глухая дверца, рядом с воротами, пропустила внутрь низенького человека лет шестидесяти, в очень опрятном, но самом обыкновенном вахтерском одеянии. Генерал, оставив черную штучку дома, спустился на ту самую, прямую дорожку, что пролегала от дома к воротам, и двинулся Михалычу навстречу.
— Вот что, Михалыч, — сказал генерал, наклонившись над ним, — пора послать весточку Дяде Ване.
«Вахтер» прищурился и заговорщически прошептал:
— Слушаюсь, товарищ генерал. — И добавил погромче: — А какую?
— А пошли-ка ты ему, Михалыч, пачку «Казбека».
— Какую пачку? — тише уточнил «вахтер».
— Из самых старых запасов. Открывай фронтовой НЗ. Самое время Дяде Ване закурить наших…
По пути наверх, на второй этаж своего мавританско-боярского терема, каких немало появилось под Москвой перед началом нового тысячелетия, генерал Никоненко выпил рюмочку «Юбилейного» и вернулся в кресло.
Иван Калита грозил Тверскому княжеству, собирал земли… Теперь весь мир мог исчезнуть, со всеми землями. И все могли объесться шоколада — насмерть. Вспоминая, как прекрасно лежать под пальмой на далеком тропическом острове.
Фрагмент 6. МОСКВА. РАЗНЫЕ МЕСТА: ОТ ЗАПАДА — К ЦЕНТРУ
Один шаг — назад, два шага — вперед.
Тактический девиз вождя мирового пролетариата очень пригодился Александру Брянову.
Целый вечер он, занавесив окна, создавал у себя в квартире особое «информационное пространство» и наконец, решив, что дело сделано и можно еще один раз рискнуть самым дорогим, то есть — собственным сознанием, проглотил капсулу мнемозинола, как ему было прописано: перед сном.
Наутро он открыл глаза и, тут же уткнувшись взглядом в первый транспарант-указатель, с минуту смотрел на него как баран на новые ворота.
БРЯНОВ! ЧУДИЛО! ВНИМАНИЕ! НЕ ДУМАЙ, ЧТО ТЫ — САМЫЙ УМНЫЙ! ИДИ, КУДА УКАЗАНО!
Было указано в коридор, куда он с постели двинулся бы и так, без всяких дурацких приказов.
Нет, память у Брянова не отшибло напрочь. Он помнил, как накануне все эти инструкции писал и развешивал, но, как ни странно, он оказался теперь очень заинтригован: чего же он в конце концов от самого себя хотел добиться?..
Он двинулся почти не по своей воле, очень мудро решив, что не всегда утро вечера мудренее, и очутился у двери туалета. На крышке унитаза лежала табличка с четвертым по счету указателем:
ВНИМАНИЕ, БРЯНОВ! КНИГА — ИСТОЧНИК ЗНАНИЙ! ЧИТАЙ — ПРОСВЕЩАЙСЯ!
Рядом с унитазом стоял узкий ящичек, где хранились всякие аэрозоли. На крышке ящичка размещалась самая оперативная библиотечка Брянова. Сверху она оказалась прикрыта вчерашней газетой.
Он снял газету. Под ней лежал детектив без всяких предупреждающих знаков. Зато под детективом обнаружилась книга, которую при обычном течении жизни он никогда бы не посмел оставить в сортире: у Брянова были некие домашние, чисто личного пользования, понятия о приличиях. Этот намек был даже серьезней листка бумаги, прикрепленного к книге так, что один конец торчал из нее, как закладка, а другой на сгибе закрывал часть обложки.
БРЯНОВ! НЕ БРОСАЙ КНИГУ В УНИТАЗ! ПРОЧТИ — НЕ ПОЖАЛЕЕШЬ!
«Ну и дебил!» — подумал Брянов о себе вчерашнего выпуска, но решил не торопиться с выводами, а сел на
