Бей ушастых! Часть 1 - Марина Владимировна Добрынина
— Мы пришли, — заявляет, наконец, один из сопровождающих нас мальчишек. А то я не вижу!
Передо мною лагерь. Если бы я еще что-нибудь в этом понимала! Это просто большая вытоптанная открытая площадка, огороженная наспех состряпанным частоколом. И всюду люди. Практически одни мужчины. Женщин вижу лишь двух, и то такой внешности, что мне даже описывать их не хочется. К запаху отхожих ям прибавляется тяжелая вонь от животных, аромат готовящейся пищи, запах дыма. В общем, густое такое амбре.
Люди вокруг одеты — кто во что горазд. Лишь несколько человек облачены во что-то, напоминающее униформу — во всяком случае, цветом — одежда у них серая. У остальных из серого разве что некоторые элементы в обмундировании — у кого штаны, у кого длинные, до колен куртки, у кого — просто повязки на рукавах. Да, судя по всему, это войско собиралось в спешке. Но все же чувствуется в собравшихся здесь воинах какое-то стремление к упорядоченности. Каждый занят своим делом. Кто-то торопится куда-то — весьма целеустремленно. Кто-то просто сидит у костров, начищая оружие и доспехи. Вот там, справа, группа мужчин тренируется, вроде бы. Слева я вижу спорящих, а может, что-то обсуждающих военнослужащих. Они одеты несколько иначе, чем остальные. В частности, на них юбки, а не штаны. Может, наемники? Не знаю. Нас ведут мимо всех этих людей, и мало кто обращает на нас внимания. Ну, не считая некоторых любителей женского пола, считающих необходимым, не отрываясь от дела, сопроводить мое появление не вполне приличными комментариями, и еще одного, которому явно больше понравился Лин. Княжич делает вид, что он временно оглох, и не понимает, в какой именно позе ему порекомендовали предаться плотским утехам. И с кем — тоже не понимает. Кир вообще изображает из себя комнатную собачку — молча трусит возле ноги и лишь ушами время от времени подергивает.
Наконец, нас передают с рук на руки невысокому плотному мужчине в годах, одному из тех, кто в форме, со словами:
— Вот, нашли. Шарились там. Говорят, их ограбили. Эта вот вроде благородная.
Мужчина, прищурившись, некоторое время нас разглядывает, после чего сообщает:
— Ну да, на благородную смахивает. Госпожа, как Ваше имя?
— Иоханна Сампонийская! — гордо задрав нос, сообщаю я. — А это мой слуга, Лин.
— Угу, госпожа Иоханна, я пока Вас в гостевой шатер определю. А потом решим, что с Вами делать. А этот вот со мной пойдет.
— С чего бы это! — возмущаюсь я, — это мой мальчик, и никуда он с тобой не пойдет. Кто ты такой, вообще, чтобы лишать меня прислуги? А если он мне понадобится, кого мне звать на помощь, кого-то из этих мужланов?
— Да хоть… — пояснил этот, вот тоже теперь не знаю, как его назвать. Потому что он такое предложил мне позвать, что я не то, что воспроизвести, я и вообразить такое не могу!
И вот тут я вполне естественно, потому что от всей души, начинаю орать:
— Да как ты смеешь?! Ах ты, тварь! Я хочу поговорить с твоим начальником. Немедленно! Да я…
И на этом месте благополучно затыкаюсь, потому что ну ничего страшного я с ним сотворить сейчас не могу. Вообще ничего! Разве что велеть Киру его покусать? И что после этого? Даже если предположить, что мой жених на это согласиться? Что тоже вряд ли. А ничего. Кира прибьют. Со мной и Лином сделают что-нибудь из предложенного чуть ранее перечня. И при этом совершенно необязательно мне организуют встречу с этим полумифическим начальником.
А потому я резко прекращаю орать, морщу нос и пытаюсь выжать из себя хотя бы парочку слезинок. Лин наблюдает за этим с интересом, но не вмешивается. Спасибо и на этом.
Хлюпаю носом. Хлюпается плохо, но стараюсь.
— Не забирайте его, пожалуйста, он мне очень нужен….
— Мы с ним побеседуем, и он вернется.
Мерлин-младший бросает на меня обеспокоенный взгляд, но, естественно, подчиняется грубой силе. Не в том мы положении пока, чтобы протестовать и заявлять о своих правах иным способом. Да и прав-то у нас здесь каких-либо нет.
— А почему это они Лина уволокли, а меня здесь оставили? — интересуюсь я у Кирдыка, едва мы остаемся одни в шатре.
— Он мужчина, — меланхолично отзывается пес.
— И что?!
— Ну что может интересного сказать избалованная высокородная девушка? То ли дело ее слуга. С ним и поговорить можно по-человечески.
— Это как? — ужасаюсь я.
— По-разному, — уклончиво отвечает Кир.
— Они будут его бить?!
— Сразу? Вряд ли. Просто потолкуют. Не волнуйся, Ханна, он скоро вернется.
Ну да, не волнуйся. Легко ему говорить — он Лина на дух не переносит, а мне этот рыжий мальчишка, может, еще дорог, как память.
— А что это твои подчиненные так на меня подозрительно смотрят? Я как-то не так себя веду? — спрашиваю я. Это второй вопрос, который не дает покоя.
— Немного да, — коротко отвечает пес и начинает задней лапой чесать себе ухо. Я аж засматриваюсь, но все же решаю уточнить:
— Немного в чем?
Кир бросает на меня смущенный взгляд, встряхивается и продолжает пояснение:
— В частности, армия моего отца формировалась не по сословному принципу.
— И что?
— Называя бойцов челядью, ты их оскорбляешь. Возможно, тебя так воспитали, но все же…
Что? Меня только что назвали невоспитанной избалованной высокомерной дурой?!
— Кир! Я не такая!
— Я рад. Ханна, я оставлю тебя ненадолго. Хорошо?
— Зачем?!
— Мне нужно.
— Иди, раз нужно.
Кир гордо удаляется, а получаю возможность осмотреться и поразмышлять. Шатер достаточно велик — метров десять в диаметре. Не знаю, для каких целей он приспособлен — может, для приема каких-то делегаций. Не понимаю, потому что сейчас, судя по всему, он используется, скажем так, неэффективно. Внутри он практически пуст. Низкая неширокая лежанка, покрытая ковром, маленький кривоногий столик, расписанная цветами ширма, огораживающая отверстие в земле, предназначенное для всяких низменных нужд. Пол перекрыт досками, и лишь у лежанки на полу валяется потертая волчья шкура. Такое ощущение, будто шатер до конца не обустроен. Во всяком случае, здесь столько пустого места, что даже странно. Слишком много места для нас двоих с собакой, которая, к тому же, уже убежала по делам. Тоже мне защитник!
Будем считать, что я осмотрелась.
Вероятно, слишком долго я осматривалась, на размышления времени не осталось, потому за стеной какой-то новый шум, и чудится, что он имеет отношение к моей скромной персоне.
Даже задумываться не успеваю, как в
