Еще один реальный способ улучшить нашу жизнь - Андрей Коткин
Однако даже пройти без приключений до их больничного приемного покоя Юрию Петровичу в этот вечер не удалось! Только вышел в коридор, а навстречу ему баба Маня марширует… с пустым ведром.
— Вот только этого не хватало! — Уставился этот высокоинтеллигентный человек на живое проявление крайне нехорошей народной приметы. И тут, как осенило: — Баба Маня, а признайся мне, как на духу, ты грешила перед тем, как идти сегодня на работу? — И по тому, как смутилась и зарделась их санитарка, внезапно понял, в чем кроется корень их сегодняшних напастей.
Приметы приметами, грешной санитарке он еще успеет высказать, что нельзя ничем таким заниматься, готовясь выходить на смену, да и с пустыми ведрами бороться будет после, а пока пациентов принимать надо поспешить. С этим тоже, кстати, некоторая проблема наметилась. Их клиника строилась в махровые тридцатые, когда не то, что отдельных палат советским гражданам не полагалось, отдельных комнат в коммуналках на всех не доставало. Потому палаты проектировались исключительно общие, человек на десять минимум. Единственная ВИП палата уже буквально в последние годы из сестринской комнаты была переоборудована. Нечего этим болтушкам от пациентов у себя запираться. Так вот, палата одна, а клиентов для нее уже двое за сегодня приехало. Благо еще, что этих чайных выпивох можно ко всем прочим поместить, в десятиместку. И тоже аминазином загрузить, чтобы основные клинические позывы снять. А вот с полковником то что делать прикажете? Нет, то, что аминазин первым делом применять придется, это даже той же бабе Мане, наверное, понятно, первейшее же средство… но он же проснется когда-нибудь…. Скандал может учинить, обнаружив себя в обществе алкоголиков и сумасшедших. Впрочем, решение отыскалось быстро: бывшая сестринская — достаточно большое помещение, места, чтобы еще одну кровать туда поставить, там найдется. Все лучше, хотя бы в двух, а не в десятиместке такому важному чину лежать.
— Это, по-твоему, было одним из лучших мест, где нам стоило остановиться? — С ехидцей поинтересовался сгустившийся из вечернего сумрака мужчина, внешне похожий на одного кремлевского небожителя у своего такого же летучего спутника.
— Простите, мой лорд, я не называл это место лучшим. Если мне не изменяет память, место было охарактеризовано как лучшее из худших… — Принялся было оправдываться крылатый божественный спутник.
— Но ведь лучшее же! — Против такого довода начальства маленькому лесному духу и ответить было нечего. Он только, молча, развел руками, признавая свою неправоту.
— Слушай, а тот начальник городской стражи, который начал стрелять по нам, он, где живет? — Вдруг пришла нетривиальная мысль божеству в голову.
— Хм. — Задумался Пак, стремительно маша своими крылышками, чтобы всего лишь оставаться на одном месте. — В принципе, вполне годный вариант может получиться. Там, в доме, только одна девица вместе с ним обитает…. Ничего серьезного, не супруга, так, временная содержанка.
— Тогда веди, Сусанин. — Вернувшийся бог стремительно вживался в реалии местности, где он волей судеб внезапно оказался.
Авива Борисовна Порывай всю вторую половину этого дня пребывала в радостно-благодушном настроении. Во-первых, конечно, на нее очень живо повлияло то, что красавец Энрике твердо вознамерился честно признаться этой приставучей интриганке Лауре, что он женат, и крошка Карменсита ждет от него ребенка. Ах, этот Энрике! Лаура совсем не достойна такого знойного мачо! Ну, и, конечно, где-то немного повышало психический настрой содержанки обещание ее Борюсика, что после того, как он вернется с заказа, обязательно отправится вместе с ней в магазин, покупать ей подарок. Что за заказ может быть у полковника полиции, ее не интересовало абсолютно. В ее родной Винницкой области не то, что простые полковники, генералы крутились изо всех сил, как только умели. И не только полицейские.
Что-то Борюсик задерживался, обещал же побыстрее все закончить…. Но вот во входную дверь позвонили. Понятное дело, это он. Опять ключи забыл. За полгода, что Авива жила тут, еще ни разу в полковничью дверь не позвонил никто посторонний. Легким весенним облачком красавица помчалась открывать. К ее удивлению, на пороге дома предстал вовсе даже не хозяин жилища. Двое неизвестных, один из которых как две капли воды походил на красавца Энрике. Девушка даже глаза протерла: не почудилось ли. Но нет, один в один — его лицо!
— Здравствуйте, вы, наверное, Алла Борисовна? — На чистейшем русском языке произнес этот Энрике. — Нас сюда Борис Павлович направил. — И протянул ей сложенную вчетверо записку, написанную почерком ее возлюбленного и повелителя. Этот почерк Авива хорошо знала, полковник постоянно всякие свои служебные бумаги с работы на дом притаскивал. Говорил, дома работается лучше.
Одно обращение «Алла Борисовна» уже способно было подкупить легковерную девичью душу. Ну, не любила она имя Авива, данное ей родителями при рождении, считала несерьезным. А вот Алла Борисовна — это имя! Это звучит поистине внушительно! Только вот Борису ей пришлось при первом знакомстве свой паспорт показывать, оттого он и называл ее Авивой постоянно. Или вообще Аввой, как собаку доктора Айболита. Но, значит, все же помнил этот ее пунктик, не стал свою подругу перед посторонними позорить.
— Да, это я. — Проговорила Авива мелодичным голосом. — А где сам Борис Павлович? Я уже и его любимый борщ ему приготовила.
— Дела у него неотложные по службе вдруг нарисовались. — «Энрике» описал кистью некую окружность, должную, очевидно, показать обширность задач, стоящих перед хозяином дома до его возвращения в родные пенаты.
— Надолго? У меня же еда на плите остывает.
— Ну, думаю, в три недели управится. — Красавец мужчина даже очи к небу возвел, словно пытаясь по форме облаков через бетонные перекрытия многоэтажного дома высчитать предполагаемые сроки отсутствия некоего полковника полиции. — Да, точно! В аккурат, двадцать один день на весь его курс потребуется.
— А как же я? — Жалобно спросила девушка у незнакомцев, словно они могли знать ответ на этот животрепещущий вопрос. — Мне-то как быть?
— Если вы про тот устный договор, по которому он обязался через полгода со дня вашего знакомства представить вас, Алла Борисовна, своему знакомому музыкальному продюсеру, так он именно нас попросил этой проблемой заняться. Вы не сомневайтесь, на днях все как надо сделаем. Комар носа не подточит.
— А как хоть зовут вас, благодетели,- согласилась с заманчивым предложением Авива, — а то Борис в своей записке этого не указал, написал только, что двое его очень близких товарищей.
— Зовите меня Пак. Меня все так уже очень давно называют. — Это все тот же «Энрике» с завораживающей улыбкой на лице представился. А его молчаливый спутник так и остался безмолвным. За него его товарищ его представил: — А его Эркин. Он, как видите, у нас молчун. Все в раздумьях о судьбах мира пребывает.
— Ну, тогда идемте, я вас кормить буду. Меня мама с детства учила, что мужчин кормить нужно, чтобы они в благодушном настроении всегда были. — И улыбнулась в ответ красавцу мачо задорно.
Не известно, какой певицей была Авива, но кухаркой она оказалась замечательной. Если говорить возвышенным, образным языком, то специалисткой Авива была ровно из той редкой когорты, у которой уже само обозначение принадлежности к профессии способно изменить свое простецкое, народное название «кухарка» на иноземное благородное «кутюрье». Кутюрье от поварского искусства. Вроде, созвучно с кухаркой, и делом занимается тем же самым, но это уже творец, а не просто обычный ремесленник.
— Уф! Дурак этот ваш Борюсик, что на такой знатной хозяйке вовремя не женился. — Несколько завуалированно похвалил угощение красавец Пак, отставляя опустошенную им тарелку.
— А… вы откуда знаете, как я про себя Бориса называю? — Сразу уловила главное во фразе Авива Порывай. Все же она отнюдь не дурочкой была, многое подмечала.
— В мыслях ваших прочитал, когда вы нам
