Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1989 год
Памир, ледник Федченко
Александр Пиров, гляциолог
«Дарю секреты масхарабозов»
«С 1920 г. по 16 марта 1959 г. я, Рымбай-масхарабоз, изучал искусство своего брата Бабаджана, и мы вместе играли нижеследующие игры... Им я научил Кенгешбая».
Отрывки из рукописной книги в двести страниц четкого убористого текста на узбекском языке с включением арабской вязи мне переводит Шавкат Бабаниязов, заведующий клубом в селе Клычбай Амударьинского района Каракалпакии; село это — центральная усадьба совхоза имени М. Горького. Хотя Шавкат живет здесь всю жизнь и знает всех и вся, книгу эту он держит в руках впервые... А между тем это настоящая энциклопедия искусства знаменитых хорезмских масхарабозов — уличных комедиантов, музыкантов, танцоров, акробатов и потешников вроде русских скоморохов, без которых еще в начале века не обходился ни один праздник, той или свадьба. «Масхара» — по-арабски «насмешка, шутка, маска», и слово «маскарад» — от того же корня. Территория Хорезмского оазиса включала прежде, помимо современной Хорезмской области с центром в Ургенче, ныне туркменские Ташауз и Куня-Ургенч, а также каракалпакские земли по берегам Амударьи, и везде от Хивы до Арала представления масхарабозов были любимым народным зрелищем.
Село Клычбай, как и Хива, Ташауз, Мангит, Кунград, издавна было родиной масхарабозов. Известнейший актер Хорезма носил имя Клычбай. Признанным мастером своего дела был и Бабаджан Нурманов, учитель Рымбая, или Рахимбая Курбаниязова — автора рукописи.
О существовании этой необыкновенной рукописи я узнал от сына Бабаджана Нурманова и ученика Рымбая — Кенгешбая Бабаджанова, пятидесятилетнего сторожа совхозного кирпичного завода. Мы познакомились с ним в клубе, куда он пришел, держа в руках чемоданчик с нехитрым скарбом масхарабоза — халат-чапан, маски и несколько узелков с реквизитом для пьес, или игр, как их называют сами актеры. Но узнал я сначала не об этой толстой книге, а только о тетради, куда Рахимбай Курбаниязов с присущей ему педантичностью и скрупулезностью заносил все события, имена и даты, касающиеся любимого ремесла. Кенгеш пообещал мне показать эту тетрадь.
В тот момент, когда он появился в клубе вместе со своим напарником-масхарабозом Рахимом Сайтимовым, электромонтером хлопкозаготовительного пункта, беседы у нас не получилось, так как надо было ехать вместе с бригадой художественной самодеятельности в одно из отделений совхоза, к хлопкоробам.
Подняв тучи пыли, автобус медленно пробирался, переезжая арыки, по межевым дорожкам среди прямоугольников полей, пока не уткнулся в поросший цветущим саксаулом высокий земляной вал.
С этого вала открывались белеющие до горизонта неубранные поля, и в этих просторах совершенно терялись три-четыре десятка людей — бригада, в которую мы приехали. Дехкане быстро двигались по полю, ловкими отлаженными движениями набивая ватными комочками подвязанные к поясам пухлые мешки. Здесь, в Южном Приаралье, самая северная в мире зона возделывания хлопка. Вызревает он на две недели позже, чем в более южных районах, уже глубокой осенью, и требуется предельное напряжение сил, чтобы собрать его до снега. Страда длится порой до нового года. Чтобы как-то скрасить тяжелый монотонный труд хлопкоробов, и ездят по бригадам артисты из своих же сельчан.
Кенгеш Бабаджанов — лучший из масхарабозов: шестнадцать лет обучал его искусству комедиантов прославленный Рымбай.
Плотный, невысокий, неразговорчивый, с неспешными движениями и малоподвижным лицом, Кенгеш менее всего походит на актера. Не признал бы я скомороха и в его напарнике Рахиме. Чудо преображения произошло в тот миг, когда оба, неторопливо надев полосатые чапаны и самодельные маски, вышли на сцену, а попросту на утоптанную межу, и хлопкоробы уселись полукругом на свои мешки, как на подушки, в ожидании представления. Куда подевались размеренность и неторопливость! Под аккомпанемент сурная и дойры — инструментов, близких по звучанию гобою и бубну, масхарабозы пустились в пляс, выделывая самые немыслимые коленца. Музыканты — постоянные партнеры масхарабозов, хотя масхара — это прежде всего пантомима, пародия, имитация.
В репертуаре узбекского фольклорного театра немало канонических сюжетов, но разыгрываются они всякий раз экспромтом, с новыми выдумками и проказами. Вот и теперь Кенгеш с товарищем вошли во вкус, сменяют одна другую сценки выяснения отношений мужа со сварливой женой, ограбление купца разбойником, и все в них понятно без слов: телодвижения, жесты и гримасы актеров столь выразительны и смешны, что зрители хохочут, весело подражая лицедеям и забыв про усталость.
В заключение Кенгеш показал свою коронную пантомиму: «Табиб», то есть «Лекарь». Его напарник лег на спину, а сам табиб, склонившись над «больным», вставил ему в рот белую бумажную трубочку, из которой начал вытягивать длинную, в несколько метров, нескончаемую бумажную кишку. Все действо сопровождалось мимикой: бессмысленное равнодушие вначале, затем озадаченное любопытство и наконец придурковатое ликование. Нетрудно догадаться, чем кончится такого рода «лечение», и зрители от души смеются над незадачливым «больным», попавшимся на удочку шарлатана.
И вновь танцы под ритмичную музыку дойры и сурная, вновь невообразимые гримасы с закатыванием глаз и смех зрителей, которые дружными аплодисментами провожают любимцев.
Кенгешу нужно было ехать сторожить кирпич, и мы условились встретиться с ним после работы. Впереди был долгий день, и я успел еще побывать в другом отделении совхоза, отстоящем за пятнадцать километров от центральной усадьбы, где познакомился с масхарабозом Шамурадом Раджабовым, славившимся в прошлом как своей игрой, так и акробатическими номерами. Увы, астма лишила Шамурада возможности выступать, и теперь фамильное ремесло в руках двух его сыновей-школьников — старшего Низаматдина и младшего Шарафатдина. Ребята и показали мне, опять же в поле у хлобкоробов, весь свой репертуар, включающий старинный хорезмский танец «биляме», игровые сценки и сальто.
Вечером, как было договорено, я пришел к Кенгешу домой, и он протянул мне обещанную тетрадь. С помощью Шавката переношу записи умершего в 1975 году Рахимбая в свой блокнот. Прежде всего сведения об отце Кенгеша — Бабаджане Нурманове. Родился он в семье бедного дехканина в ауле Ходжакола весной 1898 года. Восьми лет пошел в школу, но мулла учил его всего два года — десяти лет мальчика взял в ученики дядя, масхарабоз Атаджан Курбаниязов, сам шестнадцатилетний юноша. В 1918 году молодой учитель неожиданно умер после одного из представлений. Бабаджан остался один. Сражался с басмачами в отряде Амаджана Ибрагимова, а когда вернулся в Клычбай, взял в ученики Рахимбая Курбаниязова — сына своего покойного учителя и будущего летописца масхарабозов. С осени 1921 года они выступали уже вместе.
«...В 1940 году, в октябре, в Мангите открылся народный театр, выступали в нем до апреля 1941 года. В войну Бабаджан работал в колхозе в Клычбае, затем был в рабочем батальоне до мая 1943 года и снова в колхозе. С этого времени мы выступали с ним везде до 16 марта 1959 года, когда он умер шестидесяти лет».
В тетрадь Рахимбая занесены имена всех масхарабозов и музыкантов, встретившихся ему за годы скитаний — сорок один человек. Но собственно масхарабозов среди них единицы... В основном — палваны (борцы), дарвазчи (канатоходцы), музыканты. Из чего нетрудно сделать вывод, что ремесло масхарабозов было уже в то время весьма редким.
История этого среднеазиатского театрального жанра — масхарабоз-ойуну — уходит в глубокую древность, соприкасаясь истоками с искусством народных сказителей и рассказчиков. В прошлом веке этот народный театр был широко распространен как в Хорезме, так и в Бухаре и включал в себя самые разные зрелищные формы. Тут были и сатирические куплеты вроде частушек, и сценические рассказы, и маленькие сценки, исполнявшиеся одним-двумя актерами, и пантомимы — все это, как правило, предназначалось для семейных торжеств. Были и целые двух-трехчасовые представления — «Хатарли уйин» — на городских площадях во время народных праздников; программа этих представлений состояла из сюжетных игр с музыкальным сопровождением и выступлений масхарабозов, акробатов, фокусников, канатоходцев.
Профессия масхаробоза сугубо демократична: он был всегда на стороне простого народа, даже если ему приходилось выступать перед ханами и вельможами. Мишенью его смеха был жестокий и глупый бай, жадный купец, похотливый мулла. Сатирический цикл назывался «танкид» и пользовался особой любовью зрителей. Масхарабозы за годы учебы овладели искусством слова, лицедейства, игрой на разных музыкальных инструментах, пением, танцами, акробатикой, поэтому в их выступлениях нередко сливались драматический и музыкальный театр, цирк и пантомима. Всем этим в совершенстве владели и автор записей, Рымбай-масхарабоз, и Кенгеш Бабаджанов, сидевший теперь передо мной на подушке и угощавший меня чаем.
