Непростая работа - горшки обжигать 5 - Айрат Саяпов

Айрат Саяпов

Непростая работа — горшки обжигать 5

Глава 1

— В никогда и нигде —

— Как успехи? — раздался низкий, вкрадчивый и одновременно с этим преисполненный хтонической мощи и тщетой голос. А может, и не голос то был, а лишь мысль или намерение али вовсе игра воображения.

— Эх, — с привычной грустью «ответил» ему схожий по власти и проявлению, но при всём неуловимо отличающийся по диапазону голосовых дарований персонаж. — Опять двадцать пять, — очередной вздох сожаления покачнул расположившиеся рядом миры, однако повлиять на их содержимое не смог.

— Очередной Извечный достиг состояния Владыки ака Лорда и взял верх в своей вселенной, что привело общество к стагнации? — спокойный, даже в чём-то отстранённый голос полюбопытствовал у своего собеседника. — В который раз?

— Без понятия, — густой тенор с лёгким интересом разглядывал, как пышущая буйным спектром всех цветов и окрасов энергия, пульсируя, образовывала ядро новой вселенной. — Я сбился уже после декалиона, но то время было так давно. И почему аборигены чаще всего заканчивают одинаково? Не спорю, с одной стороны, выгодно: нет угроз и бед.

— Ага, — лёгкий тон усмешки проскользнул в басу первого. — И как следствие, роста нет. И счёт наш с места не сдвинулся.

— Вот именно, — всколыхнулся второй, послав новые волны мощи, что подпитали предыдущий зачаток и зародили новый. С удвоенной силой новоиспечённые вселенные устремились к своему формированию. — А у тебя что произошло?

— Да так, — отмахнулся бас и добавил в медленно пожираемые самими собой зародыши порцию своей силы. — Ещё один мир сгорел в горниле войн, — с присущим ему бесстрастием констатировал он факт, наблюдая за устаканиванием процессов в зачатках.

— Очко в твою копилку. Ну хоть что-то выбивающееся из рутины, — супротив собеседника тенор, наоборот, воспрял духом. Тут свою роль сыграла и новость и зарождение новых вселенных, что всегда было для него приятным событием. Оно дарило надежду и азарт. — А то одни стагнации или паритеты с редкими проблесками перевесов сторон.

— Что верно, то верно, — бесформенной тёмной кляксой на фоне пёстрых миров и неустойчивого в фонах Ничто явил себя хтонический глас. — Только куда девать мёртвые миры? — холодный взор его выделил серые и безжизненные локусы, что в изобилии раскинулись то тут, то там на полотне реальности. Правда, по количеству с гроздьями функционирующих миров они не шли ни в какое сравнение. — За всё время их скопилось немерянное количество, а души так долго в них мариноваться не могут — неизбежно начинают деградировать и разрушаться.

— Да-а, беда, — неподдельно озаботился проблематикой булькающий пузырь, переливающийся всеми гаммами цветов. — Нужен ещё один брат. И желательно по-скорее.

— Ага, — подёрнулась пеленой клякса и исторгнула из себя ещё один неумолимо сереющий мир, отправив его в сторону таких же. — Без третьего туго.

— Ничего, времени ещё достаточно имеем, — не потерял благостного настроения тенор, несмотря на печальный исход ещё одного локуса. — Думается, хоть в одном из миров он сможет проявить себя, а там уже… — мечтательно промурчал он.

— Оставь эти далёкие от воплощения грёзы, — беззлобно спустил его с небес на землю бас.

— Не оставлю! — так же шутливо встал в позу пузырь. — Кандидатов-то море.

— А толку от их количества? — скептично вопрошал собеседник. — Сколько уже первостатейных претендентов сгинуло?

— А я всё равно надеюсь и верю в лучший исход, — насупился тенор.

Вновь начали оба-двое старый, как всё сущее, спор, да только не суждено ему было разгореться, ибо за лета аргументы были озвучены всех мастей и статей, однако воз и ныне там — каждый остался при своём.

— Твое право, — примирительно съехал с темы бас. — И не мне тебя переубеждать, так как бесполезно это. Может, вместо пререканий поглядим, как там у нынешних кандидатов дела обстоят?

— Я только за, — заискрился с новой силой радушием пузырь и устремился к первому попавшемуся под руку локусу. — Такс, тут пока стабильно, — через пару мгновений заключил он.

— Здесь тоже особых подвижек нет, — тонкий жгутик лёгкой дымки оторвался от обозреваемой вселенной. — Все признаки говорят об очередном явлении Владыки. Скукота какая-то.

— А здесь недавно стычка была… — горестно констатировал тенор после лицезрения итогов всеобщей зарубы аборигенов. — Жаль, все перспективные личности пали.

— Вот, — легонько щёлкнула по незримым стенкам пузыря клякса. — Я же говорил.

— Не говори под руку… — ответил ему тенор небольшим протуберанцем, которому почти удалось зацепить жгутик, да только уж больно ловок тот был. — Опа! — резко выкинул он из мыслей этот казус и переключился на куда как более интересные события. — Ничего себе учудили аборигены.

— Чегой нашёл? — сбросив с себя ленцу и отрешённость, юркнул меж блуждающими туда-сюда мирами и переместился к находке Конец.

— Видимо, молодой локус созрел для взрослых дел, — приоткрыл Начало для братца вид на недавние события. — Давно пора.

— План Смерти —

— Хмм… Странное затмение, — только-только обретя сознание в собственном теле и восстановив поперёд остальных чувств зрение, мысленно произнёс Смерть.

Мутный взор его был устремлён ввысь, и, как нетрудно догадаться, лицезрел он бескрайне серый небосклон земель нежити, где медленно проплывали перистые облака, которые местами причудливо смешивались с бьющими вверх лучами энергий из редких зиккуратов имеющихся Родов да именитых Домов и куда более многочисленных охранных башен, что плотно и надёжно оберегали покой столицы Плана.

И всё хорошо и привычно было в той картине, если бы не одно «но» — обозначенное препятствие для зрительного анализатора, что и без того тусклого светила или, если быть точным, его материальной иллюзии не обладало на первых порах после возврата былой остротой. Нечёткое зрение не давало точно определить генез неясного затемнения, а двигательные функции ещё не проснулись, дабы помочь в поисках истины, но, сверившись с внутренним чувством и поинтересовавшись у самого Доминиона о причинах сего столь непривычного (обычно метеорологические изыски утверждаются если не самим Костей, то как минимум с Доминионом, который впоследствии ставит в известность первого) явления, Константин был быстро успокоен, ибо его мозг уже строил катастрофические теории о внезапном нападении. Напрасно. Причина была лишь в глазах Смерти и не более того.

— Костя, — донеслось до него ласковое слово, источник его оказался за неясной преградой зрения. То были первые слова, что услышал названный постепенно возвращающимся слухом. А пришедшее после осязание довершило уже сложившийся в черепушке пазл. — Как хорошо, что ты вернулся, — колыхнулись опознанные предметы, и взору Смерти предстало лицо Вивеи.

Не очень детализированное, но вполне себе узнаваемое. К тому же сомнительна была ситуация, когда