Music fight, или Музыканты тоже люди - Вероника Ягушинская

Вероника Ягушинская

Music fight, или Музыканты тоже люди

А что?

Музыканты тоже люди!

— Это кто это тут нашего Валеру смычком обозвал??? — грозно возопила Людмила Алексеевна, которую именовали столь уважительно за внушительные размеры. Размера эдак пятьдесят шестого с хвостиком.

— Ну я и чо? — сплюнул сквозь щербатые, уже до нас прореженные зубёшки хулиган.

— А ни%?я и лука мешок! — в тон ему ответила гроза нашего музыкального класса. — А ну тушу свою подвинул и дал пройти!

Мы в «разговор» пока не вмешивались. Обычно одного взгляда на грозное лицо Людмилы Алексеевны хватало, чтобы все наши красотки-скрипачки могли спокойненько пересечь темный парк по дороге к метро. Ой, простите, красотки и Валера, мелкий смазливый очкарик, который в силу того, что был единственным мужчиной в нашем классе, являлся достопримечательностью и нашим нежно лелеемым сокровищем.

— А чо пацанчик-та молчит? — вклинился один из дружбанов хулигана, преградившего нам дорогу. — Чо, нассал в штанишки? За девок спрятался?

И хотел бы наш Валера, как обычно, промолчать, но тут была задета мужская гордость. Тем более что мама с бабушкой исподволь учили Валеру, что девочек надо защищать даже от многократно превосходящих сил противника. А превосходили они наше сокровище ровно на три лохматых головы и одну шапку.

Вот играй Валера хотя бы на виолончели, может, и не цеплялись бы к нему, а так все кому не лень.

— Пр-р-рост-тите, ув-важаемые, — подвинув Людмилу Алексеевну, на передний план вылез Валера, прикрывая самым дорогим самое дорогое, то есть своей спиной футляр со скрипкой.

Гопники заржали. Громко и обидно. Наверное, слово уважаемые для них смешное. Увы, дымы кумарны неисповедимы.

— Пр-р-ростит-те! — подбоченился Валера. — Я что-т-то смеш-шное сказ-зал?

Ржач возобновился с новой силой. Значит, это было слово простите.

— Эт-то т-ты т-так испуга-га-гался? — передразнил нашего единственного мужчину стоявший посреди дороги щербатый хулиган.

Отчасти он был прав: Валера испугался, и это было видно по тому, как подрагивали его руки, сжатые в кулаки, а вот заикался он просто так, как говорится, от природы.

— Было бы кого бояться, — презрительно процедила сквозь зубы Людмила Алексеевна, на всякий случай поудобнее перехватывая свою сумку. В отличие от всех остальных, у нее самой бронебойной была именно сумка, поскольку ее папа трудовик забыл сегодня в классе свой шуруповерт, который доча любезно прихватила после уроков с собой в музыкальную школу. И судя по «доброму» выражению лица Людмилы Алексеевны, она уже практически готова была пустить его в ход по назначению, то есть привернуть кое-кому ума баулом по башке.

— О! Говорящее сало! — крайне опрометчиво «пошутил» гопник в черной шапочке-пидорке и штанах фасона «обосрался». Типа рэпер. Остальные подхватили мотивчик, и вот уже в адрес нашей защитницы сирых и очкастых полетели разнокалиберные плоские шуточки, которые все сводились к одной и той же мысли. Да-да, говорящее сало.

Эх! Это они зря. Если до сего момента еще был шанс разойтись миром, то теперь он растворился в истеричных воплях:

— Что ты сказал, труп?! — Людмила Алексеевна.

— Не с-смейте оск-корблять д-девушку! — а это уже «тайно» влюбленный в нее Валера.

— Так вступился бы за честь дамы, смычок, — подначивали нашего героя местные бандиты, призывно разводя руки в стороны.

— Я тебе щас так вступлюсь! — пообещала Людмила Алексеевна, помахивая дамской сумочкой с шуруповертом, но ее опередил Валера, который, прямо как киношный Шурик, резко сорвал с носа очки и сунул их стоявшей рядом мне. Еле успела схватить, как этот гЫрой уже, крепко зажмурившись, бежал кулаком вперед на ближайшего к нему гопника. Жертва возмездия оказалась ловчее. Пацанчик сделал шаг в сторону и подло подставил Валере ножку. Наше сокровище запнулось и, получив ускорение по жопе кедой, полетело носом в шиповник.

ТАКОГО оскорбления душа поэта уже не вынесла, и, не успели еще злодеи подойти к Валере, чтобы подло попинать лежачего, ради чего, собственно, все и затевалось, как Людмила Алексеевна с утробным рыком, которому позавидует любой оборотень, замахнулась сумкой и запустила свой снаряд в стан врагов. Попала по башке шапочке-пидорке, отправив уже его в полет до шиповника. Да, шуруповерт вам не ноты!

— Что за… — только и успел ошарашенно вымолвить кто-то в стане врага, глядя на полет товарища-гопника, как наша гроза хулиганов с воем «Убью зар-р-разу!» ринулась подбирать свое оружие.

И тут до мальчиков дошло, что безобидные девочки на самом деле не так уж безобидны. Увы, надеяться на то, что ЭТИ девушек не бьют, не приходилось, поэтому, не дожидаясь, когда Людмиле Алексеевне надают по репе, мы по-быстренькому расчехлили свои скрипки, кучей побросав инструменты в сторонке, чтоб не повредить ненароком. Перепутать их мы не боялись, потому что не так давно на каждую скрипку приклеили скотчем по маленькой бумажке с именем хозяйки, на такой вот случай. И пусть пустой футляр от скрипки — это не шуруповерт в сумочке, но если хорошенько размахнуться, то врезать этим чемоданом по бамперу можно знатно, чем мы и занялись, дубася гопников кто куда попал. Те в долгу не остались и отбивались уже в полную силу. Лично у меня, судя по ощущениям, наливался синяк под правым глазом. Ох, и попадет теперь от предков!

— Шухер, пионеры наших бьют! — проорала Людмила Алексеевна, заметив подмогу.

Занятия у девочек контробасисток заканчивались чуть позже наших, и впереди их стайки гордо шествовала Аришка.

— Держитесь, девки, — заорала она и со всех ног кинулась к нам. За ней поспешили и остальные, но они пока не спешили ввязываться в драку. Это у Аришки родители богатые — у нее уже третий контрабас…

— Бля, да сколько их? — истошно завопил щербатый, который сдуру решил докопаться до мирно шедших по домам скрипачек… и Валеры. Докопался на свою голову. Кстати, зубов у него опять поубавилось.

Ба-бам-м-м-м.

Конрабас в тканевом чехле довольно мелодично приземлился на голову этому массовику-затейнику.

Хряпсь.

Хороший был контрабас. Почти новый. Зато терять теперь нечего, и Аришка, издав боевой клич племени тумба-юмба, снова размахнулась своим пудовым оружием, целясь по башке уже пришедшей в себя шапочке.

Бам-м-м. Хр-р-рысь. Нокаут!

Уиу-уиу-уиу. Кряк-кряк. Яркий счет фар вперемешку с красно-синими всполохами и искаженный через матюгальник голос:

— А ну-ка прекратили! *непечатное*! *непечатное*!

Через два часа мы все сидели в обезьяннике местного отделения полиции. Рядом с нами пылились два бомжа и пятеро изрядно помятых нами гопников. Аришку, правда, уже забрали предки, а вот все остальные участвовавшие в «массовой драке в парке» пока ожидали неминуемой расправы. И это я