Журнал «Компьютерра» - Цифровой журнал «Компьютерра» № 17 (170)

Компьютерра

22.04.2013 — 28.04.2013

Колонка

О технологиях выживания: кто подметает пыльные тропинки далёких планет

Василий Щепетнёв

Опубликовано 28 апреля 2013

Признаться, поначалу я был ужасно разочарован. Изображения поверхности Луны, изображения поверхности Марса становятся всё детальнее, уже можно различить на их поверхности и следы астронавтов, и аппараты, советские и американские, но при этом — никаких признаков внеземных цивилизаций. И если марсианские надежды пока тлеют, то Луна кажется совершенно безнадёжной. Нет на Луне ни наводнений, ни ураганов: если прошёлся по ней Армстронг тридцать лет назад с лишком, то отпечатки подошв и по сей день целёхоньки. Что с ними, отпечатками, сделается? И триста лет пройдёт, и триста тысяч, а они так и будут оставаться на поверхности, видимые всем и каждому.

Но где же тогда следы пришельцев? Воспитанный на «твёрдой» фантастике (в данном случае я о романе «Под одним Солнцем» Виктора Невинского), я считал да и по сей день считаю, что изучающие Землю инопланетяне непременно должны изучить и Луну. Построить на ней базу, космопорт, склад. И, конечно, оставить следы. Как же без следов? Положим, землянам удастся вернуться на Луну, и вернуться всерьёз и надолго. Строить обсерватории, другие научные объекты. Или военные. Ох, и натопчут же там! Запачкают Луну, как пить дать, запачкают! А уж когда начнут добывать гелий-три, тогда и вообще живого места на спутнике не останется. Но сейчас-то этого нет. И следов инопланетян тоже нет. Значит ли это, что никаких инопланетян и не было?

Возможны варианты. Например, пришельцы овладели нанотехнологиями не на словах, а на деле. Межпришельческая Космическая Станция, что вращается вокруг Земли, размерами не превосходит горошину, лунная база — величиной с гриб-сыроежку, шляпка которой окрашена в цвет окружающих её равнин или гор. Передвигаются инопланетяне на вездеходе настолько маленьком, что даже и Левша вряд ли подковал бы его.

Другой вариант: они соразмерны с нами, но умело заметают следы, как легендарная Лиса Патрикеевна. Хвостом, не хвостом, это уже детали. Передвигаются не пешком и не на колёсах, а на вертолётах, только винты не воздух месят, а гравитацию. Опять же маскировка, технологии всеволновой невидимости, замкнутые циклы жизнедеятельности… Не только инопланетянам это полезно, но и нам. Пусть скорее объявляются братья по разуму, делятся технологиями.

Третий вариант: инопланетные цивилизации настолько велики, что мы попросту не отдаём себе отчёта, когда смотрим на их следы. Кратеры, к примеру. Впрочем, кратеры оставили даже не цивилизации, а межзвёздные попрыгунчики. Прыг, прыг, с Луны на Меркурий, с Меркурия на Деймос, потом хозяин свистнул, и они ускакали к себе домой, в туманность Андромеды. Реплика в сторону: Великое Кольцо, описанное Иваном Ефремовым, не аналог ли интернета? И не передают ли издалека неподобающую информацию, содержащую элементы, запрещённые нашим законодательством?

Но вернёмся к следам, вернее, к их отсутствию. Могут ли цивилизации исчезнуть воистину бесследно?

И прежние, и теперешняя цивилизация Земли есть цивилизации материальные. И следы они оставляют преимущественно материальные. Да ещё как оставляют! Взять обыкновенную семью из трёх человек: каждый день мешок мусора, триста шестьдесят пять мешков в год, а в високосный — так триста шестьдесят шесть. Плюс нерегулярный мусор: старый диван, оконные рамы, холодильник, книги, матрас, автомобиль. Частью мусор уходит в переработку, где-то больше, где-то меньше. Во многих местах переработки нет вовсе, никогда и не было. Вываливают за околицу и считают дело сделанным, на радость археологам новых эпох.

Да вот хоть давеча: в санатории садовник разбивал наново клумбу. Вскопал землю, а попадавшиеся при этом камни бросал за ограду санатория, на нейтральную территорию. Почему не бросить? При этом садовник твёрдо уверен, что за год камни приползут назад, и когда будущей весной он вновь займётся клумбой, они, камни, будут здесь все до единого. Двадцать лет так происходит, а дед садовника рассказывал, что и прежде те же камни на той же клумбе жили, со дня основания санатория.

Трудно бороться с материей. Создать предмет — не фокус, особенно чужими руками. Трудно от предмета отделаться. А нужно. Жизненно необходимо. Иначе ведь захлебнёмся. Полагаю, в скором времени страны, потерпевшие военное или мирное поражение, не репарации выплачивать будут, а представлять территорию для свалки. Тем сокрушительнее поражение, тем токсичнее свалка. Если приглядеться, отдельные страны уже того… предоставляют… Поэтому приглядываться не хочется.

Но появляются потихоньку признаки нематериальной культуры. Электронные книги, например. Какая-то вещественная основа пока остаётся, но Всемирная библиотека на сервере весит на много порядков меньше, чем миллионы традиционных частных и общественных библиотек по месту жительства. Конечно, книги — это капля в океане материи, но как знать, до чего доведёт прогресс? Сегодня уповают на 3D принтеры, и особенно на 4D. Но вот придёт следующее поколение, принтеры 5D. Засыпаешь нужное количество тонера, протея-порошка, из которого можно получить любой элемент, хочешь — натрий, хочешь — хлор, а пожелаешь золото с ураном-235, будет и золото, и уран. Из элементов строятся молекулы, из молекул всё остальное: настенные и наручные часы, одежда — от самой верхней до самой нижней, зубочистка, пуговица нужной формы и расцветки, да что угодно! Но главная функция, отличающая принтеры 5D от принтеров 3D, — возможность установки времени существования созданного объекта. По умолчанию оно может составлять и сутки — для носков, и сто лет — для велосипеда (жить-то при таких технологиях захочется долго, особенно с велосипедом). Если нужно, можно и тысячу: памятник, ратуша, тюрьма, водокачка. По истечении заданного срока объект распадается. То ли обратно до протея-порошка, то ли на молекулы гелия, включая гелий-три, то ли принимая обличье окружающей массы: песка, воды, гранита. Или цивилизация Золушки: карета превращается в тыкву, лошади и кучер — в самокормящихся грызунов. Есть возможность и досрочной дезинтеграции: если вместо прежнего Отца Нации вдруг появится новый, то памятники предшественника в ближайшую же ночь ликвидируют без особых хлопот. Постаменты, впрочем, оставят.

Таким образом, общество избавится от множества проблем, прежде всего от проблемы самоотравления продуктами собственной и иностранной промышленности, как лёгкой, так и тяжёлой. И наши космические аппараты, выполнив свою миссию, распадутся на мельчайшую пыль. Потому я успокоился: отсутствие следов на пыльных тропинках далёких планет и есть подлинный признак высокоразвитых цивилизаций, как отсутствие известных надписей на стенах есть признак высокой культуры. Этим, видно, и придётся довольствоваться.

К оглавлению

Голубятня: Школа негодяев имени доктора Хауса

Сергей Голубицкий

Опубликовано 26 апреля 2013

Многолетнее пиршество цинизма под названием «Доктор Хаус» — это не просто сериал, покоривший сердца современников от Патагонии до Камчатки, но и совершенно новая эпоха в художественном осмыслении мира. Впервые в истории человечества объективно мерзкий персонаж, наделенный безмерным обаянием, превратился в ролевого героя. По крайней мере мне на вскидку в голову не приходят прецеденты и аналоги.

Отрицательных художественных героев (именно, что героев, а не проходных фигурантов на задворках сюжета) в истории искусства пруд пруди. Последний яркий пример — Бардамю из «Путешествия на край ночи» Луи-Фердинана Селина, писателя, которому за гениальность простили даже коллаборационизм с немецкими оккупантами. Гениальность Селина, однако, в том, что он ведет повествование от имени человека, которой честно сознает, какая он сволочь, однако во всем винит внешние обстоятельства и несчастливую судьбу. Мы следим за приключениями главного героя с искренним любопытством, однако же и без грана сочувствия: скажем, я лично уже с десятой страницы ждал, когда же негодяю воздастся по заслугам. Не воздалось — и в этом новаторство и художественный изыск Селина, поскольку вся литература до него страдала фиктивным морализаторством: заставляла своих негодяев если уж не платить по счетам и получать по заслугам от самой жизни, то хотя бы раскаиваться.

При всем обаянии негодяйства Бардмаю из «Путешествия на край ночи» осмыслен автором таким образом, что у читателей не возникает нездоровых импульсов сочувствовать злу. В этом Селин верен великой аксиоме мирового искусства: зло никогда не должно и не может идеализироваться.