Татьяна Нефедова - Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?

Вдоль дороги стоял длинный ряд ящиков, готовых к отправке потребителям. Обычно покупатели и перекупщики сами приезжают за товаром на машинах и берут помидоры по 4 руб. за I кг. Остальное бригадир сбывает на местном сельскохозяйственном рынке в Новоалександровске по 5 руб. за килограмм (для справки: в Москве в это время ставропольские помидоры продавались по 20–30 руб.). И тем не менее даже при таком перепаде цен и при том, что главную прибыль здесь получают перекупщики, выращивание помидоров оказывается самым выгодным. В прошлом году та же бригада посадила много капусты и не смогла сбыть, почти 500 т сгнило.

Клубок безденежных взаимоотношений

Что такое немонетарная сельская экономика? Никто никому денег не платит, но все довольны.

Мы привели примеры простых форм аренды колхозных земель. Но в жизни встречаются самые разные формы взаимоотношений арендаторов с колхозами и администрациями.

В Новоузенском районе Саратовской области есть село Бессоновка. Как и в других заволжских селах, население здесь занимается частным скотоводством (на 203 хозяйства 1 января 2001 года там было 560 голов КРС, 500 свиней, 200 овец и 70 лошадей). Но колхоз (который теперь называется «Закрытое акционерное общество „Таловское“») тоже жив и у него 950 голов КРС и 2900 овец. Кроме того, к ЗАО относятся четыре кошары, на которых живут чеченцы, занимаясь своим и колхозным скотом. Но есть еще одна кошара – особенная. Когда-то там тоже были овцы. Но сейчас она пустует, и живет на ней только сторож-даргинец. Он арендовал у предприятия 2 га земли и выращивает на них овощи. А в качестве рабочей силы на посадке, прополке и уборке использует школьников-старшеклассников и преподавателей школы, интерната и детского сада – всего в страду ему помогают – бесплатно – 57 человек. За это он 50 % продукции отдает предприятию (в качестве платы за аренду земель) и 50 % – администрации, которая снабжает школу, детский сад и интернат овощами. Чтобы сторож имел и свой интерес, сельская администрация выделила ему еще 1 га, на котором он работает уже на себя. На лето к нему приезжают много родственников из Дагестана, так что дополнительной рабочей силы хватает. При этом, заметьте, никто никому никаких денег не платит, налогов соответственно тоже нет, обмен чисто натуральный, и все довольны.

Почему арендаторы – мигранты?

Приведенные примеры аренды поливных земель не единичны. Корейцев-бахчеводов и овощеводов можно встретить на всем юге России.

Арендаторов вообще видно сразу – по аккуратной делянке среди заросшего бурьяном поля и по кибитке из фанеры и толя. Они частично восполняют потери производства овощей и арбузов, вызванные кризисом крупных предприятий. Кроме того, они дают временную работу местным жителям. Много таких бригад и в Ставрополье. Если видишь орошаемое поле, значит, где-то тут и арендаторы. Как и в Поволжье, кроме овощей они выращивают арбузы, спасая хотя бы часть колхозных полей от бурьяна. В основном это корейцы, турки, вьетнамцы, представители различных дагестанских народностей, даже цыгане. Русских среди арендаторов крайне мало. В Ставропольском крае только молокане с их «протестантской» верой оказались психологически готовы к развертыванию такого рода аграрного предпринимательства.

Значительная часть арендаторов приезжает весной на сельскохозяйственные работы, с тем чтобы потом уехать в места постоянного проживания. Сезонные сельскохозяйственные мигранты обычно не конкуренты местным жителям, особенно русским, не склонным к предпринимательству. Более того, местное население охотно подрабатывает у корейцев и т. п., которые платят больше, чем в колхозе. Такими мигрантами могут быть не только выходцы из других республик, но и представители российских меньшинств. Например, заработки в Ставрополье все чаще привлекают дагестанские народности. Делянки земли у них, как правило, очень небольшие и работают они только своей семьей (рис. 5.1.4).

Рисунок 5.1.4. Аварцы&арендаторы на своей делянке в Ставрополье

Многие арендаторы остаются на зиму, чтобы подготовиться к следующему сезону. Порой они нелегально живут в России годами. После нескольких сезонных приездов жители стран СНГ стараются осесть в России навсегда. Почему же все-таки при таком количестве пустующих колхозных земель и бедности населения кратковременной арендой, доступной практически любому желающему (особенно если арендной платой является доля полученной продукции), занимаются в основном нерусские? Если бы людям не хватало земли, то для них это был бы шанс поправить свое материальное положение. Тем не менее большинство продолжают вести только свое индивидуальное хозяйство на небольших участках. Ответ на поставленный вопрос мы попробуем дать в главе 6. Здесь лишь напомним, что если в Саратовской области свое небольшое индивидуальное хозяйство дает населению до 80 % совокупного дохода, то зачем рисковать? Работы много и на своем огороде, и со своей скотиной. А когда денег не хватает, всегда можно подработать у арендаторов или у фермеров. Это не значит, что русское население всегда боится экономических рисков. Например, в среде фермеров никаких национальных предпочтений нет. Однако о фермерах более подробно в следующем разделе.

5.2 Многоликие фермеры

Кто такие фермеры?

Лишь около половины тех земель, что статистика приписывает фермерам, можно с некоторым основанием считать именно фермерскими. Фермеры обычно разобщены. Но если в районе при деградации колхозов накапливается их «критическая масса», они начинают кооперироваться.

За словами «фермерское» или – официально – «крестьянское фермерское хозяйство» стоят настолько разные реалии, что объединять их в одну группу трудно. Но общее у них все-таки есть. Закон РСФСР от 27 декабря 1990 года определял крестьянское (фермерское) хозяйство как «самостоятельный хозяйствующий субъект с правами юридического лица, представленный отдельным гражданином, семьей или группой лиц, осуществляющих производство, переработку и реализацию сельскохозяйственной продукции на основе использования имущества и находящихся в их пользовании, пожизненном наследуемом владении или в собственности земельных участков» (Фермерские хозяйства 1999:165). Поначалу фермеры отличались от владельцев индивидуальных хозяйств населения именно «юридическим лицом».

С 1995 года фермеры могут работать и как «предприниматели без образования юридического лица» (ПБОЮЛ), что еще больше стирает грани между ними и хозяйствами населения. И все же формально фермер – это предприятие, с вытекающими отсюда обязательствами отчетности, уплаты налогов и т. п., а индивидуальное хозяйство – нет, и никаких налогов, кроме небольшого земельного, они не платят.

Пик численности фермерских хозяйств (280 тыс.) пришелся на 1996 год. В 2000 году она упала до 262 тыс. Правда, в 2001 году фиксировался небольшой рост – до 265 тыс., но к 2005-му страна подошла с теми же 261 тыс. хозяйств. Видимо, это тот уровень, который сохранится в ближайшие годы.

По статистике, средний размер участка российских фермеров – около 69 га. Гораздо важнее, что более половины фермеров (57 %) имеет участки менее 20 га. То есть основная часть фермеров – малоземельные. А это определяет и тип хозяйства, и его специализацию, да отчасти и самочувствие фермеров. Многоземельных фермеров с наделами более 100 га всего 13 %, а тех, кто имеет более 200 га, – 6 % (Сельское хозяйство 2004:98).

Две трети всех фермерских посевных площадей засеяны зерновыми, которые – наряду с подсолнечником южных фермеров – и дают основной доход фермерским хозяйствам. Чуть менее распространенная специализация фермеров – овощи и картофель. В 2003 году фермеры использовали 9 % сельскохозяйственных земель, в том числе 11 % пашни.

Но есть районы, где крупные предприятия – уже не главные землепользователи. Например, в Саратовской области лидером по доле фермеров в производстве в конце 1990-х был полупригородный Лысогорский район. Чтобы понять, что скрывается в современной России за словосочетанием «фермерское хозяйство», обратимся к примеру этого района (см. подробнее: Нефедова 20036:237–245). Фермеры здесь – основные землепользователи. У них более 100 тыс. га угодий, в то время как у коллективных предприятий – около 25 тыс., а у хозяйств населения – 12 тыс. Развитие фермерского движения здесь шло быстрее, чем в иных местах. Новые крестьянские хозяйства обычно создавали главы подрядных бригад и колхозная администрация. Вслед за ними и рядовые работники забирали из колхозов свои имущественные и земельные доли (по 14,5 га). Оборотной стороной этого процесса стало то, что все долги колхозов «повисали» на тех, кто там остался. Часть оставшихся колхозов тоже были переоформлены в фермерские хозяйства, так, чтобы они уже не являлись правопреемниками финансовых обязательств прежнего предприятия. Так, некоторые крупные коллективные предприятия, ничего, в сущности, не меняя, стали называться фермерскими, даже сохранив огромные угодья по 4–6 тыс. га, более сотни работников и всю прежнюю администрацию. Всего такие фиктивные полуколхозы-полуфермы занимают в районе 1/3 всех пахотных земель, принадлежащих, согласно статистике, фермерам. В районе числится 372 фермерских хозяйства, однако отчитываются о производстве продукции только 270. Следовательно, целая сотня – это тоже фиктивные фермеры, фактически не обрабатывающие свои земли и ведущие, по сути, личное подсобное хозяйство. Занимают они около 15 % всех фермерских земель района.