Мередит Маран - Зачем мы пишем. Известные писатели о своей профессии

Его книги пользуются невероятным успехом – на сегодняшний день у него четыре бестселлера; его документальный фильм потрясает до глубины души – фильм «Рестрепо» стал номинантом «Оскара» и получил Большой приз на кинофестивале «Сандэнс»[57] в 2010 году. Однако не имеет никакого значения, сколько еще книг он напишет и сколько фильмов снимет, – Себастьян Юнгер навсегда останется в памяти читателя и зрителя благодаря своей первой книге и ее воплощению на экране. Кто из нас не употреблял выражения идеальный шторм? Кто, услышав его, сразу не вспомнит замечательный кадр: Джордж Клуни, стоящий за рулем рыболовного судна – такого крошечного, почти игрушечного, на фоне гигантских волн?

Еще одно выражение, которое навсегда будет связано с Себастьяном Юнгером, – типичный военный репортер. Юнгер вел репортажи из самых страшных горячих точек мира, в том числе из Нигерии и Афганистана, откуда посылал свои заметки даже в Vanity Fair. На основе афганского материала он вместе с близким другом и коллегой Тимом Хетерингтоном сделал документальный фильм «Рестрепо»[58]. Хетерингтон погиб в Ливии в 2011 году – убит выстрелом из миномета, когда вел репортаж с первой линии обстрела во время гражданской войны. Говоря со мной о смерти ближайшего друга, Юнгер произнес: «Кабы не милость Божия, так шел бы и я»[59].

Дата рождения: 17 января 1962 года.

Родился и вырос: Белмонт (Массачусетс).

Ныне живет: Нью-Йорк; полуостров Кейп-Код («Мыс трески»).

Личная жизнь: жена – Даниэла Петрова, писательница; вместе с 2005 года.

Семейная жизнь: детей нет.

Образование: Уэслианский университет, бакалавр гуманитарных наук в области антропологии культуры (1984).

Основная работа: нет.

Награды, премии, членство, степени (неполный список): премия National Magazine (2000); SAIS-Novartis Prize за достижения в области журналистики; награда PEN/Winship; награда DuPont-Columbia за достижения в области журналистики; Большой приз на кинофестивале «Сандэнс» (2010); номинация на Оскар (2010).

• Все книги Юнгера становились бестселлерами по версии New York Times. «Идеальный шторм» держался в списках бестселлеров более трех лет.

• Фонд «Идеальный шторм» (Perfect Storm Foundation, 1998) создан для детей гражданских и военных моряков, чтобы дети могли «получать достойное образование».

• Себастьян Юнгер – совладелец нью-йоркского ресторана Half King (с приятелем Скоттом Андерсоном и кинорежиссером Нанетт Бурстейн), где подают, как в «настоящих пабах», «правильную еду»; ресторан также обслуживает художественные выставки и авторские чтения.

Сайт: www.sebastianjunger.com

Facebook: www.facebook.com/sebastianjunger

Twitter: @sebastianjunger

«Идеальный шторм», 1997

«Огонь», 2001

«Смерть в Белмонте», 2006

«Война», 2010

«Идеальный шторм», 2000

«Рестрепо», 2010

Vanity Fair, редактор

Harper’s

The New York Times

Magazine

National Geographic

Outside

Men’s Journal

Себастьян Юнгер

Почему я пишу

Во время работы над текстом у меня возникает измененное состояние сознания.

Я за рабочим столом. Обычно звучит какая-нибудь музыка, стоит чашка кофе. Раньше, когда я курил, рядом находились пепельница и сигареты; когда я старался воздерживаться от курения, во рту всегда была жвачка «Никоретте».

Поскольку я не пишу беллетристики, я обычно не напрягаю мозг в поисках блестящих идей. Мои «блестящие идеи» приходят из мира. Я их собираю, но необходимости их продумывать у меня не возникает. Все, что мне нужно сделать, – это воспринять увиденное и услышанное, то есть рассказы очевидцев, обнаруженные мною свидетельства человеческой деятельности, и перевести весь материал в формат последовательного текста, который люди захотят прочитать. Это странная алхимия, разновидность магии. Если все сделаешь правильно, то читать будут.

Когда я напишу хорошую фразу, параграф или главу – я всегда осознаю, что они удачны, и знаю, что люди это прочитают. Это знание очень воодушевляет, как будто ты говоришь себе: «Боже, я делаю это. Я снова сделал то, что сработает». У меня было полно неудач, поэтому я всегда знаю, когда делаю что-то плохо, – такой текст я удаляю безжалостно.

Но когда текст хорош… это как отличное свидание. Создание удачного текста – немыслимо захватывающий процесс: тебя будто пробивает электрическим током, и это ни с чем не сравнимое ощущение.

Вверх по дереву без весла

Первый роман я написал в седьмом классе, писал от руки в зеленой с белым тетради для сочинений. Мой учитель прочитал его вслух всему классу, главу за главой. Неудивительно, что у меня не было друзей.

Я не думал о писательстве как профессии до того, как окончил колледж. Я сделал хорошую выпускную работу и, пока писал ее, испытывал эмоциональный подъем. Потом переехал в Бостон и время от времени работал фрилансером для изданий вроде Boston Phoenix. Опубликовал несколько коротких рассказов. Потом нашел агента, но в следующие десять лет он не заработал на мне ни цента. Я не достиг никакой критической массы ни в творческом, ни в финансовом плане. Я прорубался сквозь густой подлесок с тупым ножом. За десятилетие, что я писал и писал, я заработал пять тысяч долларов. А трудился я очень много и хорошо узнал, что значит что-то делать без гарантированного результата. Или вообще без результата!

Я брался за любую работу, пытаясь понять, чем мне заняться. Работал в баре. На стройке. Потом смог получить несколько заданий от редактора City Paper, и мои статьи привлекли какое-то внимание. Затем, ближе к тридцати годам, я получил работу альпиниста в компании, специализирующейся на посадке, лечении и вырубке деревьев. Она мне очень нравилась. Это потрясающая и очень опасная работа. Нужно было быть крайне аккуратным и, как обезьяна, ловким. Там, кстати, я заработал хорошие деньги. В некоторые дни доходило до тысячи долларов. В другие дни приносил домой сотню. Однажды я наткнулся на свою бензопилу, когда был на дереве, и поранил ногу. Мне было тридцать лет. Пока я поправлялся, в голову пришла идея написать книгу об опасных профессиях. Люди постоянно гибнут на низкооплачиваемых, часто неуважаемых, производственных работах. Мы редко думаем о тех, кто выполняет такую работу, хотя вся страна от них зависит.

Я написал план будущей книги, назвав ее «Идеальный шторм». Книга о рыбацком судне, затонувшем во время сильного шторма у Глостера – города, в котором я жил. Я вручил план своему агенту и уехал в Боснию. Для себя я решил так: если мой агент продаст идею книги, то я сочту, что успел прибежать к базе и стал лучшим игроком в бейсбол; если не продаст – я стану военным корреспондентом. Поэтому я спокойно полетел в Вену и сел там на поезд, идущий в Загреб. Причем никакого задания у меня не было. Я просто присоединился к группе независимых журналистов. Идея была очень простая: спрыгнешь с обрыва – научишься летать.

Я очутился сразу в центре невероятных мировых событий. У меня было немного сэкономленных денег, жил я скромно, в компании с другими независимыми репортерами; мы все делали сообща, а расходы делили. В Загребе хорошая еда, великолепная местность, очень красивые женщины, и в войне все было ясно: кто прав, а кто нет. Лучше и быть не может, когда тебе тридцать.

Я начал записывать радиорепортажи – тридцатисекундные голосовые отрывки для различных радиосетей. Мне ничего не платили, но это были настоящие доклады с места событий. Писал множество статей, большая часть которых так и осталась неопубликованной. Одну напечатали в Christian Science Monitor.

Однажды, это был уже 1994 год, один из парней, с которыми я вместе жил, побежал за мной с криком: «Эй, послушай, тебе факс пришел». Факс оказался от моего агента. Жаль, я его не сохранил. Там было написано: «Продал твою книгу, надо вернуться домой». Я даже расстроился – совсем не хотел уезжать. Но агент выторговал мне аванс в тридцать пять тысяч долларов, поэтому, конечно, я вернулся. На самом деле ту книгу я написал бы и за десять баксов.

На работу над ней ушло три года. Я жил в неотапливаемом летнем домике родителей на Кейп-Код. Продолжал заниматься деревьями, потому что понимал необходимость запасного плана.

Идеальный шторм

В журналистике есть четкая грань между фактами и вымыслом. К соблюдению ее я отношусь очень серьезно. Журналист не имеет права на вымысел, он не изобретает сюжета и не придумывает диалогов – он точно описывает все как есть.

На середине работы над «Идеальным штормом» я столкнулся с ужасающей дилеммой. Я писал книгу о пропавшем судне. Но как только рыбацкое судно отошло от берега, я потерял нить. Что писать о судне, которое неизвестно где? В чем действие? О чем люди говорят друг с другом? Каково умирать на корабле в шторм? Посреди повествования образовалась огромная дыра, и я не мог заполнить ее вымыслом.