Юрий Пивоваров - Архив Смагина
В тот день я на правах друга и летописца заскочил в кабинет к Смагину. К моему удивлению, он принял меня, угостил кофе и даже перебросился несколькими словами. Затем без всяких предварительных пояснений сунул мне в руки пару листков бумаги. Я посмотрел. Небольшая газетная вырезка из рубрики, как я предположил, «криминальная хроника». Отрывок текста-оригинала на французском, к нему приложен аккуратный листочек с переводом.
«Как наша газета уже сообщала уважаемым читателям, ограбление ввело в состояние шока хозяев мануфактуры и извещённую об этом громком событии общественность. Нет сомнения, что после такого трагического пассажа господа, оперирующие большими суммами наличности, вспомнят о существовании банков. Сумма украденного держится в тайне, однако наши источники уверяют, что речь идёт о годовом доходе известного всем горожанам предприятия, где, как известно, трудится более сотни наёмных работников, объединённых крупнейшим в нашем городе профсоюзом.
Оба охранника, вооружённые огнестрельным оружием, были усыплены с помощью неизвестного химического вещества (предположительно хлороформа, используемого в медицине). Затем преступник или преступники беспрепятственно проникли в помещение управления, вскрыли сейф и похитили огромную сумму наличности. Примечательно, что пребывавшие на территории управления сторожевые собаки преступников не тронули и никакого беспокойства не выказали.
Однако главной сенсацией является тот факт, что сейф производства уважаемой немецкой фирмы, пользующейся международным признанием, был вскрыт без взлома и в кратчайшие сроки, что по заверениям авторитетных экспертов технически невозможно. Из компетентных источником нам стало известно, что полиция в качестве основной версии рассматривает возможность тайного и коварного заговора, участниками которого могли быть члены правления или работники мануфактуры, входящие в состав руководства или приближённые к нему.
Следите за последующими номерами: рано или поздно всё тайное становится явным…»
– Ну, и что ты думаешь по этому поводу? – спросил Иван.
Ну, что я мог подумать. Во-первых, наши нечистые на руку предки, жившие в конце ХIХ века, не сильно отличались от нас в части алчности и желания жить за счёт общества или богатых сограждан. Во-вторых, и тогда были господа с криминальным талантом, действия которых получали широкую огласку. В-третьих, описанный случай походил на расследуемые Иваном и его группой криминальные деяния, как, впрочем, и многие—многие другие аналогичные преступления.
Так примерно я Ивану и ответил.
– Ты знаешь, дружище, – продолжил Иван. – Если бы не углублённое изучение вопроса, которое я вынужден был провести, я бы тоже так отреагировал. Но теперь… – он отхлебнул кофе и, пожалуй, не менее, чем на минуту, уставился в поставленную на стол пустую чашку. Я даже последовал его примеру и тоже заглянул – пусто, никакой истины. Иван очнулся и продолжил: – Дело в том, что сейфы были такой сложности, что открыть их было невозможно. Понимаешь? Невозможно! Не зная кода, конечно. Потому и стала рабочей версия о наличии заговора в руководстве. Иван прошёлся по комнате, выглянул в окно, произнёс сакраментальную фразу: – А ведь где-то есть и нормальная жизнь – полная света, радости, надежды…
Возвратился на своё рабочее кресло и как ни в чём ни бывало продолжил:
– А когда все силы брошены на раскрытие заговора в таком гадюшнике, истина – сам понимаешь… А что если сейф всё—таки взломали?
– Ты же сказал, что это невозможно? – возразил я, всё ещё не понимая смысл и направление реплики, брошенной у окна.
– Ничего невозможного нет! – твёрдо заявил Иван. – Наши же сейфы взломали. Не могло же быть заговора в трёх домах? Вопрос в том – как взломали…
– Надеюсь, вы продвинулись? – опрометчиво спросил я и приготовился получить отлуп. Однако Иван отреагировал спокойно:
– Я тоже надеюсь. Я этого гадёныша пришпилю булавкой к стене.
После такого многообещающего заявления я откланялся и ушёл. В ходе общения я также узнал, что часть бумаг по делу была отдана Глебу, и у него после их тщательного изучения появились кое-какие полезные выводы. Я согласен, что не всё мне дано понять в сложной и запутанной истории. Но этого шага Ивана я не понимал совершенно – ну, Глеба-то зачем впутывать? Он не имеет о преступлениях и витиеватостях расследования даже поверхностного представления. Чем он может помочь?
22
Зёрна
Илья Синельников возвратился домой, в Петроград, в начале 1922 года. Экспедиция продолжалась без него, и он очень жалел, что не смог дойти до финала этого удивительного по своим масштабам и новизне исследования. Причина банальна – начальство его отозвало, производственная необходимость. Прибыв в Горный институт, Илья Петрович, небесталанный геолог и уже не зелёный сотрудник, понял, что никакой необходимости не было. Отпустили как-то невзначай, между делом, и отозвали так же. Оспаривать решение было поздно и бессмысленно. Включился в текучку, но информации, впечатлений было столько, что никакая тягомотина не пугала: душа его всё ещё блуждала по сопкам, среди сибирских сосен и лиственниц.
Если быть откровенным, признавал Илья, даже при таком нелепом раскладе ему всё равно жутко повезло. Тема метеоритная его, безусловно, интересовала, но о том, что удастся попасть в сибирскую экспедицию, он даже во сне не мечтал. В августе 1921 его вызвали в кадры и буднично сообщили: формируется сборная метеоритная группа, есть решение – большой палец показывает наверх – его откомандировать. Именно тогда был вскользь упомянут гигантский метеорит, падение которого произвело в своё время немалый фурор. Через тринадцать лет, как ни удивительно, это, по сути, планетарное событие был почти забыто. У Ильи чуть дыхание не перехватило. Взял себя в руки, помялся для вида, согласился.
Стал готовиться и ждать. По привычке собирал предварительный материал. Добыть газетные вырезки было практически невозможно, поэтому скрупулёзно переписывал найденную информацию от руки и с каждой новой записью всё более и более проникался приподнятым романтическим настроением.
«17-го июня утром, в начале 9-го часа, у нас наблюдалось какое-то необычное явление природы. В селении Н.-Карелинском (вёрст 200 от Киренска к северу) крестьяне увидали на северо-западе, довольно высоко над горизонтом, какое-то чрезвычайно сильно (нельзя было смотреть) светящееся белым, голубоватым светом тело, двигавшееся в течение 10 минут сверху вниз. Тело представлялось в виде «трубы», т.е. цилиндрическим… Приблизившись к земле (лесу), блестящее тело как бы расплылось, на месте же его образовался громадный клуб чёрного дыма и послышался чрезвычайно сильный стук (не гром), как бы от больших падавших камней или пушечной пальбы…»
«Как рассказывают очевидцы, перед тем, как начали раздаваться первые удары, небо прорезало с юга на север со склонностью к северо-востоку какое-то небесное тело огненного вида, но за быстротою (а главное – неожиданностью) полёта ни величину, ни форму его усмотреть не могли. Но зато многие в разных селениях отлично видели в том месте, где было замечено облако, но пониже последнего, на уровне лесных вершин, огромное пламя. Сияние было так сильно, что отражалось в комнатах, окна которых были обращены к северу. Сияние продолжалось не менее минуты – его заметили многие бывшие на пашнях крестьяне. Как только «пламя» исчезло, сейчас же раздались удары».
Газета «Сибирская жизнь» писала, что на приисках Гавриловском и Золотой Бугорок «все почувствовали сотрясение почвы, сопровождавшееся сильным гулом, как бы от грома, вслед за которым последовали ещё два, но более слабых удара, потом ещё не менее 10 ещё более слабых. Постройки приисковые издавали треск и скрип, так что люди выбегали со страхом на улицу; бывшие на работе рабочие замечали, как тряслись «кулибинки» (золотопромывочные машины), и от земли поднималась пыль, что вызвало панику и бегство с работ. На Гавриловском прииске лошади падали на колени, на Золотом Бугорке с полок падала посуда».
Решение о сибирской компании было принято постановлением Государственного Учёного Совета ещё в мае. Но пока суть да дело – получение денег, утряска технических сложностей с оснащением, лето закончилось. Основной состав выехал из Москвы в конце августа, кое-что добрали в Петрограде и затем был взят курс на Сибирь, Канский округ. Здесь, в Петрограде, Илья и присоединился к экспедиции. Планировалось осенью выполнить исследования в далёких краях, а зимой, не забывая метеоритной темы, поработать в Саратовской губернии. В пути Илья со слов Леонида Алексеевича Кулика, человека упорного, властного, фанатичного исследователя, узнал, что организация экспедиции встретила большие трудности, прежде всего, в самой Академии Наук, где её поддержали только академики В. И. Вернадский и С. Ф. Ольденбург, чем был премного удивлён.
