Владимир Карандашев - Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле…
Удивительное дело, но, не смотря на всю необычность и неоднозначность ситуации, девушка не испытывала при этом ни малейшего страха, ни беспокойства, ни даже смущения. Наоборот, к своему подопечному она теперь испытывала скорее материнские чувства, как к дитю, хоть и большому, но неразумному. И даже когда «дитё», беззастенчиво рассматривая рельефно выделяющуюся грудь девушки под полупрозрачной сорочкой (ведь, у Мен была немного другая «конструкция»), откровенно спросило: «У-у?», Ольга шутливо отмахнулась:
– Не «у»! Сиди смирно.
Йоля поймал себя на предательской мысли, что ему здесь определённо нравится.
– Всё! Хорош. Выходи! – прозвучали короткие фразы, когда запланированные процедуры были закончены. Ольга всё-таки старалась выдерживать строгость и в поведении, и в голосе. Йоля послушно протиснулся в просторный предбанник и уселся посередине. Его накрыли махровой простынёй и так оставили дальше говеть. Хозяйке надо было самой ополоснуться.
Когда она румяная, с бисеринками влаги над верхней губой и на висках вынырнула из парилки в сухом халатике, Йоля встретил её благодарным взглядом. Ольга и сама была довольна результатом – от гостя веяло травянистым ароматом жидкого моющего средства, а более – ничем… На ещё припухшей ступне, освобождённой от повязки, выделялся ярко-розовый рубец. Да, рана определённо и чудесным образом затянулась, но без повязки ходить ещё не время. И хозяйка удалилась в дом за перевязочным материалом.
Довольный Йоля рассматривал себя в «луже», которая каким-то чудесным образом держалась на стене. Вот, невидаль! Теперь его растительность инда струилась по телесам и непривычно блестела. Вот, Мен его не видит! И вообще! Он в этот раз набрался столько необыкновенных впечатлений, что впору открывать коммерческое предприятие… Но… Но не за этим он сюда прибыл накануне…
Ольга опять перевязывала ему стопу, а воспоминания о Мен опять были спутаны этим дурманящим запахом-ароматом, что исходил от его исцелительницы. Это усугублялось ещё и тем, что обоняние после необычной процедуры значительно обострилось.
Прежде их общение с хозяйкой, начиная с «пограничного конфликта» и до сего момента, не выходило за рамки определённого формата. Им повелевали, он подчинялся. Единственное проявление его своеволия выразилось только в том моменте, когда он протягивал свою пятерню за очередной порцией чудесной пенки.
Теперь же надо было как-то форсировать отношения…
30. «Разрешите представиться…»
Как только финальный узелок на забинтованной лапе пациента был надёжно затянут его прелестной покровительницей, Йоля приосанился, выдержал паузу, потом многозначительно ударил себя в грудь и, наконец, произнёс: «Йоля!». Ольга, доселе воспринимавшая гостя, как нечто необыкновенное и экзотическое, хотя и одушевлённое, но совершенно дикое, была совершенно не готова к такому повороту событий.
Конечно, от неё изначально вообще можно было ожидать реакции типа: «Так это же оно – то самое… Ну, в смысле – реликтовый гоминид…». Однако после гибели мужа девушка жила в своём отдельном обособленном (в прямом и переносном смысле) мирке и все окружающие события воспринимала через призму обрушившегося на неё несчастья. А в Йоле она, главным образом, увидела существо, когда-то её спасшее, а теперь само нуждающееся в помощи.
Заметив удивлённую реакцию девушки, Йоля повторил: «Йоля!».
Тут Ольга поняла, что не ослышалась, но всё-таки решилась переспросить: «Оля?».
Собеседник (теперь уже можно и так назвать) утвердительно закивал и для убедительности ещё раз ткнул себя в грудь.
Ольге только и оставалось, что включить чувство юмора. Иначе в этой ситуации можно было бы просто свихнуться.
– Ага, тёзка значит, – впервые девушка улыбнулась. Теперь настала её очередь:
– Оля! – представилась она и в подтверждение сказанного тоже хлопнула себя в грудь ладошкой.
– Ооля? – с каким-то прибалтийским акцентом недоверчиво уточнил Йоля.
– Оля-Оля, – подтвердила Оля.
– Вот и познакомились, – произнесла она вслух, а про себя подумала: «Что дальше-то делать будем, Оля?»
Йоля пожал плечами…
Ну, это уже слишком! Он что – мои мысли читает???
Воцарилось молчание. Телепат виновато отвёл глаза. Отвёл глаза и взглядом упёрся в тазик, что стоял у стены под широкой скамейкой. В нём поверх белья, предназначенного для стирки, лежала клетчатая рубашка с пятнами бурого цвета…
Тогда – после гибели мужа, как бы по инерции, Ольга собиралась всё постирать, что сняли с Алексея. Но потом побоялась не только притрагиваться к этой одежде, но даже заглядывать в тот угол, где всё было сложено.
Девушка перехватила этот взгляд, и глаза её мгновенно наполнились слезами. Йоля в свою очередь тоже разволновался, но именно от того, что хотел сообщить какую-то информацию, но пока не знал, как это сделать. Глаза его многозначительно блестели в полумраке предбанника, как два кинопроектора. Но, по-видимому, этого было недостаточно. Наконец он указал на рубашку, потом энергично закатил глаза вверх и закрепил всё «сказанное» звуком «У-у!».
Реакция у Ольги была неоднозначной. Наблюдая всю эту пантомиму, девушка не знала, что и подумать. С одной стороны, она как-то свыклась и стерпелась со своим положением. Но любое упоминание, даже намёк о трагедии выводил её из шаткого равновесия. И сейчас она была на грани истерики. С другой стороны, все эти терзающие душу сигналы исходили, трудно представить, от необычного существа, в реальности которого даже сейчас не стыдно было бы усомниться.
Но что смущало больше всего, это существо пыталось сообщить НЕЧТО такое, что являло собой пусть не надежду, а какой-то призрак надежды. Но от этого «нечто» можно было просто с ума сойти, что в её положении было совершенно естественно. Ольга, впрочем, с самого начала не исключала такого исхода. Поэтому – лишиться рассудка сейчас или чуть позже – какая разница…
Однако гость не унимался. По-видимому, чувствуя состояние девушки, её боль и смятение, Йоля осторожно положил, с позволения сказать, свою руку Оле на плечо, тем самым успокаивая и как бы подтверждая, что на него можно положиться. А, собственно, в чём положиться?
«Немая сцена» – так это называется. Йоля понятия не имел, что делать дальше. Оля не представляла, как ей на всё это реагировать…
Неизвестно, сколько бы всё это продолжалось, но неожиданно ситуацию как-то «разрядил» охотничий карабин, ствол которого плавно просунулся с улицы сквозь приоткрытую дверь.
– Убери лапу, тварь! Ёшь тебя в кочерыжку, – как предостережение и обидный намёк прозвучал голос деда Ёшки – такой знакомый и пронзительно родной.
Ольга встрепенулась, лицо её просветлело, но в следующий момент раздался грохот. Только не грохот выстрела, а грохот упавшего на пол карабина. Проникнувший в помещение дед Ёшка практически рухнул на пол, а точнее – пал ниц и что-то истово забормотал. Похоже, какую-то молитву. Йоля в полном недоумении наблюдал всю эту сцену. К произошедшему он не имел никакого отношения. Вернее имел, но физически никак в этом не участвовал.
Ольга испуганно подлетела к старому охотнику.
– Дедуля, ты чего? Угомонись! Он, кажется, не опасен…
Тот продолжал бормотать в прежнем темпе и той же позе. Видя, что на деда не действуют её увещевания, Ольга в сердцах махнула на Йолю рукой. Он сразу смекнул, что к чему, и проворно сгинул из предбанника. Ещё какое-то время дед Ёшка пребывал в своём религиозном трансе. Потом, как ни в чём не бывало, встал с колен и, убедившись, что «видение» исчезло, ласково обратился к девушке:
– Оленька, здравствуй. Ты как?
– Да, нормально я. Это ты куда запропастился?
Проигнорировав заданный ему вопрос, он многозначительно изрёк:
– Это был знак!
– Какой ещё знак, дедуля?
– Тебе Ээзи явился…
– Какой такой Ээзи?
– Ну как же, Оленька? Я тебе рассказывал…
– Ну, да. Что-то припоминаю… А с чего ты взял, что это именно Ээзи?
– Бог ты мой, ну как тебе объяснить? Ну, это же и так ясно! Ты же видела – какой он! А как он сиял?
– Конечно, видела! И как сиял, видела. Я на него столько шампуня извела, что грех не засиять…
– Какого такого шампуня? – настала очередь недоумевать деду Ёшке.
– Вымыла я твоего сердешного в баньке, а то разило от него похлеще, чем от Матвея. Аж глаза слезились…
У деда Ёшки опять взгляд помутнел и рот приоткрылся… Тут девушке пришлось рассказать всю историю появления «Йоли-Оли». Дед слушал внимательно, но недоверчиво, часто переспрашивал и уточнял детали. Судя по его поникшему виду, у человека уходила почва из под ног, развенчивались идеалы и, кажется, рушилась его стройная система мироздания.
– А как объяснишь, дорогая, куда он моментально исчез, когда я начал молиться? – продолжал упорствовать блюститель веры.
– Куда-куда… Да, никуда. Сидит, небось, на сеновале и ждёт, когда его позовут.
