Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа
К 1990 годуя на какое-то время, к сожалению не навсегда, вышел за пределы рок-н-ролльного сообщества и потерял из виду их обоих. Получилось так, что Цоя навсегда. Что происходит в отношениях двух людей? Даже они сами не всегда могут дать этому оценку… К сожалению, жизнь полна разочарования, и я тоже утратил многих друзей. Причем по прошествии времени становится очевидным, что в большинстве случаев причина крылась во мне самом[583].
Многие сегодня говорят об охлаждении отношений между БГ и Цоем, которые, возможно, и привели к тому, что БГ стал внутренне желать Цою поражения, и, поскольку победить не удалось, он пытается одержать верх post factum, компрометируя бывшего подопечного. Свидетели подтверждают – Цой и Гребенщиков бесповоротно разошлись, потому что Гребенщиков разочаровал Цоя.
Авдотья Смирнова:
Я могу сказать, что через два года, когда мы делали арт-рок-парад в связи с премьерой фильма «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви», уже было видно, до какой степени ситуация поменялась. Уже были разборки на тему того, кто за кем выступает. Цой в тот момент уже не разговаривал с Гребенщиковым. Помню, что Витя поразил меня тем, что пришел в роскошной волчьей шубе. Он выглядел как негр рока…[584]
Рашид Нугманов:
Поначалу я больше виделся с Гребенщиковым, нежели с Виктором, и даже организовал его с Сашей Титовым подпольный концерт во ВГИКе.
С зимы 85-го повидал в его коммуналке на Софье Перовской немало людей, но Виктора там практически не бывало. Я знал об их былой дружбе, но не застал ее. Боб действительно перестал играть в судьбе Виктора какую-либо актуальную роль, и Виктор к новым альбомам «Аквариума» относился критически. При этом, как мне кажется, в сердце Виктор сожалел, что потерял в лице Боба героя. Мы особенно о Бобе не говорили с Виктором, только мимоходом.
Было множество других приоритетов в те годы. Когда же мы заводили речь о Гребенщикове, я не мог не заметить в голосе Виктора оттенков сожаления, а иногда даже печали, как в том ночном разговоре на проспекте Ветеранов, когда он высказал сакраментальную фразу о том, что Боб стал бы героем, умри он сейчас. Когда в последний раз я видел обоих вместе (мы с Виктором приходили за чем-то к Бобу, уже не помню за чем), меня даже немного удивила прохладность их отношений. Было такое ощущение, что им не о чем говорить[585].
Цой и БГ очень разные люди, и дорожки их все равно разойтись бы. Насколько можно судить по воспоминаниям БГ о Цое, Гребенщиков склонен к «пророческим идеям», мистике и эзотерике. Цой относился к таким вещам с насмешкой, что, вероятно, тоже сыграло свою роль. И сам БГ признавал, что в последние годы они были как «пилоты в соседних истребителях» и общались гораздо меньше. Но в воспоминаниях 1991 года он по крайней мере не сочинял небылиц.
Зависть или непонимание?
Врагов у Цоя никогда не было, но недоброжелателей хватало и хватает, как и у всех людей, которые выбились из общего ряда. При этом никто никогда не смел оскорбить Цоя лично. Свидетели утверждают, что он был наделен «природным авторитетом», то есть люди в его присутствии скорее робели, чем хамели. К тому же он всегда был безупречно вежлив и очень сдержан, а подобная подача снижает градус агрессии. Поэтому обидеть Цоя было сложно, но все же можно. И слухи о его конфликтах с некоторыми деятелями русского рока давно ходят в среде поклонников группы «КИНО». Например, о факте конфликта между Виктором и Юрием Шевчуком вспоминают многие известные питерские тусовщики.
Анатолий Соколков:
На одной из тусовок между Цоем и Шевчуком произошел конфликт. Шевчук начал упрекать Цоя в мажорстве. И Цой, разумеется, в долгу не остался. Конфликт был из за того, что, видишь ли, Шевчуку не понравилось, что парни были одеты модно, в импортное шмотье, кроссовки, кроме того, он был пьян, а они тогда занимались карате у профессионального тренера (Цой с ним был знаком), вот и получил ногой в табло. Нахамил он всем троим (там был еще, кажется, Густав), но получил он именно от Юрика, несмотря на то что Юра очень медленный. Но получил он так, легонько… Да так, ничего такого, пьяное жлобство, таких историй пруд пруди. Эта история даже тогда ничего, кроме улыбки, не вызывала. Сейчас просто слухами обросло все это. Как обычно. Обычная история, все превращается в миф. Миф – это не ложь, это идеализация событий, придает им значимость и четкость. А что было на самом деле, так, ерунда всякая[586].
Сергей Фирсов:
Сегодня нужно развеять мифы, которые накопились вокруг Цоя. В этом нет ничего плохого. Это нужно, безусловно. Цой был открытой личностью, и в его жизни не было ничего, что стоило бы скрывать. А мифы, они только мешают. Ни в каком приукрасе личность Цоя не нуждается. Однозначно. Цой никого не обманывал, не крал, и скрывать ему нечего.
В рассказ Соколкова о драке Каспаряна и Шевчука я не верю. «Рикошет» – тот любил подраться, Шевчук тоже. Но никак не Цой. Соколков просто болтун. «Рикошет» подрался с Шевчуком на моих глазах, и Шевчук просто выкинул его из квартиры, и все. Этим драка и закончилось. Шевчук известный драчун… Думаю, столкнись он с Цоем, то навалял бы обоим: и Цою и Каспаряну при случае…[587]
Юрий Каспарян:
Да, это было. Но эта история была не на «Камчатке». Это было в салоне у Алины Алонсо, была вечеринка, и Юлианыч тоже зашел туда. И он не к кроссовкам придрался, а мы сидели все в футболочках Джоанны «Спасем мир», и он там начал выступать, типа вы, что ли, мир спасете… Ну, это пьяная история совсем… Обычная какая-то возня была[588].
Алина Алонсо, искусствовед:
Как я познакомилась с «КИНО», я не помню, возможно, кто-то привел их ко мне. Песни Цоя я любила и люблю. С Шевчуком не помню точно, кто именно «полемизировал». Но это точно было. Помню еще, как на моем дне рождения прекрасно «Рикошет» дрался, кажется, «Африку» бил… Да, «Рикошет» был точно, еще Джоанна тогда была. Рики – блистательный типаж, чтобы не портить мой праздник, пригласил всех драться на лестничной площадке. Поэтому все ушли из коридора за входную дверь. Там «Африка» людей и получил. Каспарян с Джоанной в другой комнате были в это время…[589]
Георгий Гурьянов:
Жаль, меня там не было. Потому что этот агрессивный персонаж сам спровоцировал ребят на драку. Был такой салон Алины Алонсо, все это там и произошло. Там были художники – Олег Котельников, Андрей Крисанов, которые принимали участие в этом, защищая Виктора от наезда. Каспарян еще был.
И Шевчуку повезло, что меня там по случаю рядом не оказалось. Цой презирал Шевчука, и не только после этого, а вообще… Как можно его терпеть? Терпеть он его не мог точно, хоть мы на эти темы с ним редко беседовали. Могли просто между собой похихикать, но фокусировать на этом внимание, время тратить – нет. Не самая интересная тема. А однажды нас с Каспаряном чуть не побила эта компания. Случайно оказались там… Все те же персонажи…[590]
Андрей Крисанов:
Да, была эта история. Цой, конечно, в драке не участвовал, он просто сказал Шевчуку: «Жаль, что ты с первого раза не понял». Шевчук пьян был, махал руками там. Его сбили с ног и пинали. «Африка» его стулом бил даже, подбегал так, пинал и отбегал…[591]
Из интервью Юрия Шевчука:
– Кто-то из ваших коллег рассказывал мне, что одно время вы собирались набить морду и Виктору Цою – а ему-то за что?
– С Витькой у меня тоже маленький конфликт приключился. Что, рассказать? (Смеется.)
– А то!
– Цой носил майку типа: «Я спасу мир». «Ты, что ли, спасешь?» – я спросил. Ну, слово за слово… На самом деле все это весело было, нормально[592].
Как видим, сегодня Шевчук пытается превратить все в шутку, но шуткой все это не было, и знающие люди, а также сам Шевчук это отлично понимают. Не так давно, во время одного из гастрольных туров, Шевчук принес официальные извинения Цою, адресовав их всем поклонникам «КИНО». Это говорит лишь о том, что никаких причин для конфликта, по сути, не было, а разница в мировоззрении, которая была изначально, не должна приводить к конфронтации, что Юрий со временем понял. Они просто были слишком разными, Шевчук был социально ориентированный и политизированный автор, а Цой был ориентирован экзистенциально, оттого его так раздражало, когда ему пытались приписать политическую платформу. В его восприятии мир был плох по сути своей, потому что «между землей и небом война», а отдельные люди, режимы или эпохи лишь отражали этот изначальный дефект мироздания. В цоевском экзистенциализме крылась и грусть его последних вещей, – нельзя быть счастливым в пространстве, где так много страданий. «И вроде жить не тужить» можно, когда все хорошо у тебя лично, но если ты, как творческая личность, ощущаешь миллионы других судеб, то печаль не уйдет никогда. Пожалуй, именно эта его внутренняя способность смотреть на жизнь с высоты иных миров воспринималась многими как пафос, поза или претенциозность. Но как бы то ни было, чаще всего причиной критики Цоя считают именно зависть.
