Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа
Но хватит пить, давай петь! Подсуетился тогдашний активист рок-клуба, а теперь известный журналист Виктор Найхин, протянувший тезке гитару начинающей группы «Молотов коктейль»:
– Витя, вот гитару специально «под тебя» настроили, спой, сделай милость.
Цой был приятно удивлен такой предусмотрительностью, присел на край сцены и исполнил абсолютно новую композицию (жаль, сейчас уже не помню какую). Отлично, но цигель-цигель, ай-лю-лю! До начала концерта меньше часа, и можно представить, что там творилось: артист пропал! Мобильники же тогда ни у кого не водились…
На прощание осоловевшего Витю по традиции сфоткали у клубной стены (обрез волос заметен на снимке). Коммандос Ухвата из-под земли достали три (!) таксомотора, и кортеж с Цоем рванул в сторону ДК «Электроника». Следом и мы подтянулись. Билетов не было и в помине, охрана бдила неустанно. Как же проникнуть на заветное шоу? Мне, к счастью, помогло удостоверение корреспондента «Молодого коммунара». А солист нашей группы «Декрет о мире» Игорь Баранников (ныне ветеран чеченских войн, работает в автосервисе) решил сблефовать. Носил он большой значок с Цоем, да и внешность имел схожую. Охранник ему: «Стой, кто идет?» – «Свои. Что, к родному брату на концерт не пускаете? Да я ему сейчас скажу…» Придверный служитель уставился на знак, на Игорька: гм, похоже на правду. И пропустил афериста. С тех пор его в клубе так и звали Цоем.
Между тем Цой-оригинал завалился на диван в гримерке, подремал с полчасика и выдал на-гора полуторачасовой концерт, без болтовни и антракта. Вот так в былое время жили и работали настоящие рокеры![373]
Георгий Гурьянов:
В то время Виктор часто ездил по стране с Каспаряном. Он ездил зарабатывать деньги. «Квартирники» все эти… КСП, песни под гитару… Ради бога. Я всегда ненавидел песни под гитару и вообще все это ПТУ. И моей главной задачей было вытащить Виктора из контекста самодеятельной песни. Это же как формат не существовало в принципе. Но они ездили, да… немного. Это совершенно не приветствовалось, я ничего об этом не знаю. Мне до сих пор это неприятно, я всегда выключаю, когда где-то это слышу[374].
К началу августа 1988 года группа «КИНО» отправляется на гастроли в Крым. Их ждут Алушта и Евпатория.
Ирина Легкодух, киносценарист:
Алушта. Отель «Алушта». Группа «КИНО» в нее селится, только что из аэропорта. И тут вдруг выясняется, что номера, заранее оплаченные и забронированные, отсутствуют. Ну вот отсутствуют, и все. И бронь такая не находится. Ее еще утром проверяли, и было все в порядке. Представляете? Люди с чемоданами, с дороги, у них завтра и послезавтра два концерта. Причем это ведь не просто люди какие-то посторонние – это друзья, Витя Цой, Титов с женой… которые по моему приглашению приехали и под мое личное обещание, что будет все в порядке. Август. Крым. Все переполнено, найти жилье хорошее невозможно. Холл гостиницы, чемоданы грудой, инструменты, люди. Куда мне их девать? В общем – п…ц полный. Ситуацию спас именно Витя. Он очень убедительно сказал администраторше, что дает ей ровно пятнадцать минут. «После этого, – сказал он, – я уйду. Но придут мои фаны и разнесут вашу гостишку вдребезги». Это был, конечно, полный блеф, – никаких толп фанатов и популярности такой в то время у него еще не было. Но тетка перепугалась – чем черт не шутит? – куда-то позвонила, и бронь наша на номера волшебным образом почему-то нашлась. Наши крымские фестивали и концерты – они да, как оказалось, в корне, резко переменили ситуацию в стране и переменили отношение этих артистов к самим себе. Но, блин, как это происходило и чего это стоило… Лично мне хватило жизненного опыта – этого кошмара и ответственности и всех накладок за два крымских фестиваля – по самую крышу и на всю оставшуюся жизнь, чтоб далее шарахаться от этой деятельности как можно дальше. Крымские фестивали вывели рок из темного угла, все заговорили во весь голос. Это так. Так оказалось, так получилось. Нарочно. И я этим занималась в тот момент и придумала это, хоть я и не рок-человек и не шоумен, и я этим горжусь. Но говорить, что Цой начиная с этого момента кончился… По-моему, наоборот, в определенном смысле начался, причем не только Цой[375].
По многочисленным воспоминаниям, сами концерты (именно в Алуште) проходили на летней площадке, по-совковому именовавшейся «Курзал» (Курортный зал). Мамонов, выступавший после «КИНО», просто взорвал публику словами: «Сегодняшний наш концерт проходит в „Курзале“. Так что те, у кого есть, могут сделать косячок и закурить…»
Концерты были в полурасслабленной обстановке, пока выступала одна группа, музыканты других просто шарахались в толпе публики. Цоя при желании можно было потрогать за рукав и спросить: «Витян, ну как тебе Крым?» – что, собственно, и пытались проделывать местные фаны.
В Евпатории группа «КИНО» сталкивается с Сергеем Пенкинъм, тогда еще малоизвестным артистом.
Сергей Пенкин, певец:
Мне страшно тогда было, мандраж. Я же еще начинающим был, не знал, кто на концерт придет. Я говорю: «Не буду выступать». А Витя в ответ: «Все будет хорошо!»[376]
Георгий Гурьянов:
Концерт в Евпатории, наверное, стал таким началом больших, стадионных выступлений. Помню, как Сергей Пенкин, с которым мы там познакомились, бегал по коридору и визгливо кричал: «Бл. ь, где моя косметичка?» Очень нас повеселил[377].
Сам Пенкин в одной из телевизионных передач рассказывал, как Цой с Наташей Разлоговой помогали ему пришивать блестки к сценическому костюму. Пенкин выступал на одной сцене с «КИНО», а после выступления даже тусовался вместе с группой за кулисами. По воспоминаниям «киношников» и Наташи Разлоговой, он и правда был весь в блестках, очень волновался, смешно матерился и уморительно изображал экзальтированную барышню, которая все время что-то теряет. Но касательно того, что Цой помогал ему пришивать блестки к костюму, то это, конечно же, простительный художественный вымысел…
Кстати, по мнению музыкантов «КИНО», песню «Малыш» Цой написал по следам той встречи с Пенкинъм. «Малыш» – это юмористическая песня, и Цоя очень развлекало, что ее можно трактовать какугодно в силу лингвистической двусмысленности ее текста. Сегодня «киношников» очень смешат споры о том, кому именно она посвящена, потому что это чистой воды шутка, а вовсе не лирика.
Теплое, теплое море,Жаркое солнце,Синие, синие волныИ пустынный пляж.Музыка рядом со мною,Ты рядом со мною,И весь этот берег наш!
Когда я вижу, как ты танцуешь,Малыш, ты меня волнуешь!Когда ты смотришь так серьезно,Малыш, я тебя люблю!Когда ты робко меня целуешь,Малыш, ты меня волнуешь!Но не могу, не могу,Извини, не могу.
Песня летит над волнами,Летит как цунами,Но корабль на горизонте Плывет…Что же случилось с нами,Что случилось с нами?Этот вопрос мне покоя Не дает…
Когда я вижу, как ты танцуешь,Малыш, ты меня волнуешь!Когда ты смотришь так серьезно,Малыш, я тебя люблю!Когда ты робко меня целуешь,Малыш, ты меня волнуешь!Но не могу, не могу,Извини, не могу.
Юрий Каспарян:
Конечно, помню. Вообще, «малыш» – это было словечко Пенкина, насколько я помню, и мы над ним, так сказать, потешались всем коллективом. Я думаю, что эта песня вполне могла бы стать песней для Пенкина. С Пенкиным мы действительно как-то пересеклись, он пытался с нами дружить, он очень милый человек…[378]
Георгий Гурьянов:
Мало кто знает, что «Малыш» – это песня для Пенкина, да. Я как-то в Интернете видел форум, где люди спорят, обсуждают, кому она посвящена.
И там у них три варианта. Первое – жене, второе – любовнице, и третье – сыну… Но люди просто не знают истории…[379]
Андрей Самойлов:
Второй рок-фестиваль проходил в Крыму, в Алуште, когда «КИНО» выступало вторым, после Курехина, после «Поп-механики». На Курехина ехали люди со всей страны – электричками ехали в Крым. Сложно было, потому что были панки, хиппи, металлисты, чистые рокеры. И вся эта компания, приехавшая в маленький город Алушту… Никто не мог взять на себя ответственность за безопасность. Цой вышел к фанатам и сказал: «Ребята, мы должны гарантировать безопасность, давайте с завтрашнего дня делаем перемирие». И перемирие наступило. Не было ни одного эксцесса[380].
Андрей Крисанов, приятель Виктора Цоя и группы «КИНО»:
В Евпатории гостиница была прямо на стадионе где-то, и от зрительских скамеек до наших окон было рукой подать. И я помню, как к нам в окно гостиницы залезли какие-то люди и спросили: «Нет ли у вас вмазаться чем-нибудь? А то нам так плохо, ребята…»[381]
Георгий Гурьянов:
В Алуште, помню, мы пошли прогуляться по набережной. Кто-то нам сказал, что тут до моря сто метров. Мы пошли сдуру и наткнулись на толпу фанов, которые погнались за нами… Неприятное чувство такое было… Бежишь, а за тобой гонится сотня разъяренных людей, готовых разорвать тебя на кусочки. Это страшно было. Потом нас всегда возили на море куда-то в дикое место на автобусах, с охранниками…[382]
