Наше время. 30 уникальных интервью о том, кто, когда и как создавал нашу музыкальную сцену - Михаил Михайлович Марголис
– Не понимаете?
– Кажется, понимаю. Но тем, кто начинает сегодня, наверное, это трудно понять. Необходимо знать то время, историю. Кроме способности петь на сцене еще очень нужна способность выживать.
– Вам хочется переделать старые вещи. А как же слухи о том, что у Пугачевой уже совсем не тот голос, что сейчас в основном звучат ее ранее записанные фонограммы?
– Наоборот – голос у меня даже развился. Сейчас бы мне и попеть.
– Серьезно?
– Конечно, о чем разговор! Просто я запустила всю студийную работу, поскольку долгое время пою живьем, и иногда для телесъемок, где необходимы именно фонограммы, приходилось использовать старые записи. Как-то даже получила от этого огромное удовольствие – вспомнила «Надо же…», «Птица певчая» и так далее.
– Буквально полчаса назад услышал здесь, за кулисами: «Да-а, стареет Пугачева, такую попсу погнала. За молодняком надеется успеть».
– Прекрасно, давайте так и рассуждать. Что, я не человек? Не певица? Разве у меня не может быть различных периодов в настроении, в жизни? Да, старею и хочу попробовать что-то новое, но без огласки сделать этого не могу. Все мои поиски, эксперименты происходят на публике, и, конечно, в ответ можно услышать разное. Молода ли я душой, стара ли я внешне – не главное. Я остаюсь актрисой и стараюсь высказываться так, как чувствую на сегодняшний день. Ошибки, повороты судьбы – неизбежны. Но я считаю, это – путь художника.
– А интересно ли после «Зеркала души», после шекспировских сонетов, цветаевской лирики обращаться к нынешним шлягерам?
– Очень, очень интересно. Поиск, оказывается, – большой стимул. И если раньше я себя не очень любила, то сейчас, напротив, стала любить себя в этой жизни. Два года тихо пыталась что-то сделать, но убедилась – долго так не получится.
– Чем было вызвано затишье? Внутренней депрессией?
– Да, была и депрессия.
– Почему? Устали от сцены?
– Нет. От этого не устают. Я устала… Даже нет, не устала, а что-то должна была додумать, переосмыслить или, наоборот, осмыслить. Такие периоды случались в моей жизни и раньше. Возможно, они были не столь заметны, но они были и наверняка еще будут. Думаю, это не только моя ситуация. Несколько поколений музыкантов на моих глазах волнами выкатывались на сцену и переживали то же самое. Не всем удалось это пройти. Кто-то ломался, впадал в дикую депрессию, спивался, кончал жизнь самоубийством, кто-то… Знаете, я пережила очень много трагедий своих коллег, и они наложили на меня свой отпечаток. Вот эти два года я все и переосмысливаю.
– Насколько правдив тот старый фильм с Пугачевой о Пугачевой – «Женщина, которая поет»?
– Ну, это фантик, а конфетка гораздо более горькая. Там художественные домыслы, в общем-то, близкие, достаточно близкие к жизни. Но по серьезному такое разве можно показать? Кстати, недавно я этот фильм пересмотрела. Ничего, очень мило – мелодрама такая, голливудская.
– Вы себе понравились?
– Ай, да я себе мало когда нравлюсь!
– Свой старый репертуар вы составляли самостоятельно или кто-то советовал?
– Нет, к сожалению, подсказок не было. Да я, собственно, никому и не доверяла.
– Еще одна реплика. Принадлежит, между прочим, известной певице: «У Пугачевой личная жизнь не складывается, вот она все об этом и поет».
– Ха-ха. Знаете, если бы я пела только о своей личной жизни, пришлось бы исполнять одни комедии или трагикомедии. Это же скучно, правда? Просто передо мной проходит очень много женских судеб, может, и судьба той певицы, которая это сказала, а я по жизни созерцатель и наблюдатель, где-то даже философ, психолог, и пою, конечно, не только о себе.
– Философ, психолог – откуда это взялось? Много читаете или читали?
– Да, раньше много. Может быть, даже перечитала.
– Что?
– Ой, все. Для меня оказалось очень важным знакомство с такими прекрасными людьми, как Володя Трифонов и Дима Иванов. Благодаря их подталкиванию, их вере, я, собственно, и стала певицей. По сути, они просто взяли меня за руку и сказали – пой. Они же формировали и мою личность. Не знаю, хорошо это или плохо, но в 16 лет они обрушили на меня те книги, которые только сейчас, по существу, стали доступными – Платонов, Кафка, Булгаков. Тогда за честь было уже просто их читать. Хотя я не совсем понимала даже «Войну и мир». Сейчас иногда перечитываю эти книги и вижу их совсем по-другому. Очень интересно. Порой, конечно, читаю что-то по рекомендациям. Обожаю серию «Жизнь замечательных людей». Нахожу там много любопытных параллелей.
– Может быть, уже видите себя в этой серии?
– Не знаю, не мне судить.
– А желание самой написать книгу не возникало? Ваша автобиография наверняка станет бестселлером. Кстати, для ее написания призовете на помощь кого-то из профессионалов или сделаете все сами: вы же мечтали стать журналисткой?
– Если писать, то, наверное, все-таки самой и писать честно, ничего не скрывая. Но такое время пока не пришло.
– Опасаетесь, что подобная книга повредит некоторым людям, или просто, как говорится, не созрели?
– Дело не в том, повредит она кому-то или нет. Сейчас я не смогу написать так, как желаю, – другое состояние. Возможно, когда наступит следующая депрессия, я это сделаю.
– Так спокойно ожидаете депрессию?
– Спокойно, потому что это нормально.
– Вы мать и даже бабушка, насколько вам близки эти состояния?
– Может быть, внешних атрибутов этакого материнства или бабуличества у меня нет, но, кажется, я неплохая мать. Думаю, дочь это подтвердит. Делаю для нее и внука главное – знаю, когда вмешиваться в их судьбу, а когда не стоит, когда помочь, когда нет. И главное – чем помочь.
– Кристина рассказывала мне, что у вас, несмотря на развод, в принципе нет какого-то глобального разрыва с ее отцом. Вы созваниваетесь и даже видитесь на встречах выпускников циркового училища. Но почему вы все-таки разошлись? Что вообще не устраивало Пугачеву в своих спутниках жизни? Или, наоборот, всех не устраивала Пугачева?
– Знаете, как ни парадоксально, я всегда на стороне своих мужей. Естественно у них были какие-то недостатки, но были и определенные достоинства, иначе я вряд ли могла бы их полюбить. Однако внутренне я была посвящена главному – сцене. Слава богу, они понимали это и не обижались. Но ведь таким образом я ими жертвовала, а это очень болезненно для любого человека, и
