Мария Залесская - Вагнер
Но пора вернуться к событиям жизни Вагнера. Спокойные дни в Трибшене к лету 1869 года были нарушены волнениями, связанными с непременным желанием короля Баварии поставить первую часть тетралогии «Кольцо нибелунга» — «Золото Рейна» — в Мюнхене. Вагнер был категорически против того, чтобы опера была поставлена отдельно от всего цикла. Но Людвиг И, которому Вагнер в свое время продал права на свое произведение, настаивал на постановке и не собирался ждать неопределенное время. Ведь тетралогия к тому времени еще не была закончена (Вагнер лишь начал работу над «Сумерками богов»), да и постановка всего «Кольца» в условиях Мюнхенского придворного театра была невозможна.
Конфликт с королем обострился в связи с тем, что из солидарности с композитором его друг дирижер Ганс Рихтер (Richter) и исполнитель партии Вотана Франц Бетц (Betz) отказались от участия в спектакле. Репетиции были приостановлены, но лишь на время. Людвиг не отступился от своего желания и теперь был настроен решительно против «Вагнера и его сообщников». В свою очередь Вагнер послал письмо с угрозами новому дирижеру Францу Кельнеру (Wüllner): «Руки прочь от моей партитуры! Это я вам советую, господин; иначе убирайтесь к черту!»[489]
Но против желания монарха композитор оказался бессилен. Несмотря на демонстративную отстраненность Вагнера от подготовки спектакля, премьера «Золота Рейна» под управлением Вюльнера состоялась 22 сентября 1869 года и была встречена бурными овациями. Однако успех не принес автору никакого удовлетворения. На спектакль он не приехал и лишь с удвоенной силой взялся за разработку «Сумерек богов».
На этой мюнхенской премьере впервые услышал вагнеровскую музыку молодой человек русско-немецкого происхождения, Павел Васильевич Жуковский. Он родился во Франкфурте-на-Майне и был сыном знаменитого русского поэта Василия Андреевича Жуковского и Елизаветы фон Рейтерн, дочери немецкого художника Герхарда фон Рейтерна. Юноша пошел по стопам немецкого деда и стал художником; систематического художественного образования он так и не получил, зато брал уроки живописи у знаменитого Франца фон Ленбаха, автора портрета Вагнера, по словам самого композитора, наиболее похожего на оригинал. Впоследствии Павел Жуковский стал одним из самых близких друзей Вагнера в последние годы его жизни.
Новый скандал с королем разразился весной 1870 года. Теперь Людвиг II объявил о постановке «Валькирии». Вагнер неоднократно недвусмысленно выражал свое мнение: тетралогия должна ставиться только целиком, и никак иначе! На этот раз, видя свою беспомощность, он уже был согласен на компромисс: «Валькирия» может быть поставлена частным образом, лишь для одного короля, как уже бывало с другими произведениями, и не только вагнеровскими. Но Людвиг оказался неумолим и настоял на публичной премьере в Мюнхенском придворном театре. Возможно, такая настойчивость по отношению к вагнеровским творениям была продиктована его всё еще не удовлетворенным желанием сделать из Баварии «страну музыкантов». Тогда Вагнер, смирившись с неизбежным, предложил собственные услуги в качестве дирижера. Но Людвиг не разрешил ему даже этого, мотивируя свой отказ тем, что связь композитора с Козимой до сих пор не узаконена и его приезд в Мюнхен может негативно сказаться на отношении публики к спектаклю. И это, заметим, после того, как предыдущие вагнеровские постановки прошли успешно: мюнхенская публика стоя приветствовала автора после премьеры «Нюрнбергских мейстерзингеров», и никто даже не вспомнил о скандале пятилетней давности. Предлог был явно надуманный.
В эти дни Вагнер вновь с каким-то отчаянием обреченного стал мечтать о своем собственном театре, где никто не мог бы навязывать ему чужую волю. В марте 1870 года Ганс Рихтер обратил его внимание на статью в энциклопедическом словаре «Маркграфская опера в Байройте», в которой шла речь о любимом детище маркграфини Фридерики Софии Вильгельмины (1709–1758), старшей дочери прусского короля Фридриха Вильгельма I, крестницы саксонского курфюрста и польского короля Августа Сильного и любимой сестры прусского короля Фридриха 11 Великого. В 1732 году эта неординарная женщина вышла замуж за наследного принца Фридриха Бранденбург-Байройтского, переехала в Байройт и все силы отдала тому, чтобы небольшой провинциальный город стал центром культурной жизни Баварии. И это ей удалось. По инициативе маркграфини Вильгельмины, одной из образованнейших женщин своего времени, ведшей переписку с Вольтером, бывшей прекрасной лютнисткой и даже написавшей оперу, в Байройте были основаны университет и академия искусств. В городе развернулось масштабное строительство, настоящей жемчужиной которого стало здание Маркграфской оперы — Opernhaus — и поныне остающееся одним из красивейших зданий Байройта. Торжественное открытие театра состоялось 23 сентября 1748 года. Но после смерти Вильгельмины Байройт вновь впал в провинциальное забытье. Рихтер предложил Вагнеру съездить туда и посмотреть на своеобразный памятник былой оперной славы Баварии. Он и не предполагал тогда, что Вагнер принесет с собой в Байройт «новый ренессанс».
Но пока композитору было не до поездок. В Мюнхене полным ходом шли репетиции «Валькирии». Вагнер демонстративно устранился от готовившегося события, даже не упоминал о нем, как будто оно не касалось его вовсе. 4 июня, за три недели до премьеры, композитор написал Ницше: «Здесь (в Трибшене. — М. З.) всё идет прекрасно. Завтра надеюсь закончить эскизы к первому акту „Зигфрида“ („Сумерек богов“[490], хотел я сказать). Послезавтра я праздную первый день рождения моего сына и, вместе с тем, годовщину Вашего первого появления в моем доме. Да благословит небо эту двойную годовщину! Мне казалось тогда, что Вы принесла моему сыну счастье. Прошел год, полный всевозможных трудностей, но обогативший душу многими счастливыми моментами, и вот, наконец, начинает сбываться то, что предсказано созвездием моего рождения, созвездием Козерога. Претерпевший до конца спасется. Будьте здоровы! Будьте радостны, не по-новогреческому, а как античный грек»[491].
Между тем премьерным спектаклем «Валькирии», состоявшимся 26 июня 1870 года, вновь дирижировал проклинаемый Вагнером Франц Вюльнер. При этом настоящий триумф постановки даже превзошел успех «Золота Рейна». Новый поклонник творчества Вагнера Павел Жуковский восторженно рукоплескал и на этой премьере. Сам автор, вновь в знак протеста оставшийся в Трибшене, всё же был вынужден сменить гнев на милость и восстановить хотя бы видимость дружественных отношений с королем и дирекцией театра.
Спустя шесть дней после премьеры «Валькирии», 2 июля, Вагнер завершил инструментовку первого акта «Сумерек богов». Практически одновременно он закончил свою новую литературную работу, получившую простое и лаконичное и вместе с тем много говорящее в его устах название — «Бетховен». Наследник бетховенских традиций в данном случае во многом сам говорит от имени «великого Людвига» и подводит своеобразный итог собственному музыкальному творчеству. Несомненно, данная работа раскрывает сущность не столько бетховенского искусства, сколько собственно вагнеровского. И вместе с тем образные и вдохновенные описания произведений Бетховена, таких как Девятая симфония, квартет № 14 cis-moll ор. 131 и в особенности увертюра № 3 «Леонора», заключающая в себе, по словам Вагнера, «совершеннейшую драму», являются яркими страницами вагнеровского литературного наследия. Представляет несомненный интерес и сопоставление Бетховена и Шекспира — двух мастеров «драматических характеров».
Но вскоре счастливое событие личной жизни отвлекло композитора и от всех театральных конфликтов, и даже от творчества. 18 июля в Трибшен пришло известие о расторжении брака Ганса и Козимы фон Бюлов. Больше ничто не могло служить препятствием для соединения двух любящих сердец. Даже начало Франко-прусской войны — 19 июля — в Трибшене словно не заметили. 25 августа, в день рождения Людвига II (несмотря на все недоразумения, Вагнер в глубине души с благодарностью воспринимал всё, что король делал для него), Рихард и Козима заключили законный союз в протестантской церкви Люцерна (Козима к тому времени перешла из католичества в лютеранство). Свидетелями на их бракосочетании были Ганс Рихтер и Мальвида фон Мейзенбург. В своем дневнике новобрачная красноречиво записала: «Каждые 5000 лет случается счастье»[492].
Теперь настал конец всем сплетням и пересудам в адрес Козимы и Рихарда. Перед Богом и людьми они наконец стали законными мужем и женой. Огромное облегчение и всепоглощающая радость были омрачены лишь полным разрывом отношений с отцом Козимы и другом Вагнера Францем Листом. После развода дочери он вообще прекратил всяческое общение как с ней, так и с новым зятем и открыто взял сторону Ганса фон Бюлова, демонстративно называя его «своим единственным сыном». В этом противостоянии Козима однозначно была на стороне мужа, ее отношения с отцом охладели из-за неприятия им ее второго брака. Сам же Вагнер непоколебимо верил в то, что примирение с «дорогим Францем» в скором будущем обязательно произойдет.
