Элизабет Ланди - Тайная жизнь великих композиторов

На девятом десятке здоровье Стравинского начало давать сбои. Крафт становился все более незаменимым в семье, теперь он вел переписку композитора и даже занимался финансовыми делами. Дети Стравинского видели в нем подозрительную личность, и очень скоро семья разделилась на два лагеря: с одной стороны — дети, уверенные в том, что Крафт и Вера замышляют лишить их наследства; с другой — Вера с Крафтом, полагающие, что алчных детей Стравинского волнуют только отцовские деньги.

В поисках наилучшего медицинского обслуживания Вера и Крафт перевезли композитора в Нью-Йорк. Там он и умер 6 апреля 1971 года в возрасте восьмидесяти восьми лет. Вера решила похоронить Стравинского в Венеции, городе, который, по ее словам, композитор любил больше прочих. Не успела земля осесть на могиле, а семья уже была охвачена финансовыми раздорами. Посыпались судебные иски, разбирательства длились годами и не прекратились даже со смертью Веры в 1982 году.

В 1942 году Стравинский получил необычный заказ: балет для слона. Идея слоновьего танца принадлежала хореографу Джорджу Баланчину, к которому, в свою очередь, обратился с предложением о сотрудничестве популярный американский цирк. Стравинский охотно откликнулся, написав веселую, зажигательную музыку — «Цирковую польку для молодого слона». Премьера состоялась 9 апреля 1942 года в нью-йоркском спортивном комплексе «Мэдисон-сквер-гарден», афиша гласила: «Пятьдесят слонов и пятьдесят прекрасных девушек в оригинальном хореографическом шедевре!»

Действо показывали в течение двух месяцев. На ту пору Стравинский был единственным композитором в мире, сочинившим слоновий балет.

Для получения американского гражданства Стравинскому и Вере пришлось отвечать на массу вопросов на собеседованиях в соответствующих учреждениях. Для начала иммиграционный служащий спросил композитора, какая у него фамилия.

— Стра-вин-ский, — нарочно по слогам произнес композитор, чтобы было понятнее.

— О, — откликнулся служащий. — Не хотите поменять ее? Многие так делают.

В начале двадцатого века путешествия по России всегда были приключением. Однажды, выезжая из деревни, Стравинский опоздал на станцию, поезд ушел без него, а следующего пришлось бы ждать почти сутки. Но по тому же маршруту следовал товарняк, и Стравинский, подкупив кондуктора, получил допуск к поезду.

Его посадили в вагон для скота, практически пустой, если не считать огромного быка, привязанного, по словам композитора, «одной-единственной и не очень обнадеживающей веревкой». Забившись в угол и забаррикадировавшись чемоданом, Стравинский положился на судьбу. «Должно быть, выглядел я странно, когда вылез из вагона в Смоленске: стою на перроне с дорогим чемоданом (ну, во всяком случае, не с котомкой бродяги) и отряхиваю сено с пальто и шляпы, но вид у меня при этом чрезвычайно довольный — еще бы, ведь коррида завершилась благополучно»[45].

ДЖОРДЖ ГЕРШВИН

26 СЕНТЯБРЯ 1898 — 11 ИЮЛЯ 1937

АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ВЕСЫ

НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: АМЕРИКАНЕЦ

МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: МОДЕРНИЗМ

ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «РАПСОДИЯ В СТИЛЕ БЛЮЗ»

ГДЕ ВЫ МОГЛИ СЛЫШАТЬ ЭТУ МУЗЫКУ: ВО ВСЕХ РЕКЛАМНЫХ РОЛИКАХ АВИАКОМПАНИИ «ЮHAЙTEД ЭРЛАЙНЗ»

МУДРЫЕ СЛОВА: «ВСЕ ЭТИ РАЗГОВОРЫ ОБ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ МУЗЫКЕ — ПОЛНАЯ ЧУШЬ. МОЯ ЗАДАЧА — СОЧИНЯТЬ ХИТЫ».

Джорджем Гершвином были недовольны все. Верно, он был мастер на все руки: сочинял и зажигательные, веселые мелодии для кино и сцены, и энергичные, насыщенные драматизмом оркестровые произведения. Однако музыкальные критики упрекали Гершвина в простоватости и потакании вкусам публики, а кино- и театральных продюсеров тревожила чрезмерная сложность и «непонятность» его музыки.

Гершвин пожимал плечами и продолжал сочинять как серьезную, так и не очень серьезную музыку — и, в общем, не прогадал. Сегодня, когда границы между классической и популярной музыкой прочерчены не столь резко, как прежде, произведения Гершвина воспринимают с благодарностью везде, где бы их ни исполняли.

Мойше Гершовиц и Роза Брускина прибыли в Нью-Йорк на волне эмиграции русских евреев, спасавшихся от погромов; поселились они в Нижнем Ист-сайде. Вероятно, эти двое были знакомы еще по Санкт-Петербургу, и 21 июля 1895 года Мойше и Роза-теперь уже Моррис Гершвин и Роуз Брускин — поженились. У них родилось четверо детей: Израэль в 1896 году, Яков в 1898-м, Артур в 1900-м и Фрэнсис в 1906 году. Ни одного знакомого имени? Это оттого, что Израэль и Яков превратились в Айру и Джорджа, стоило им выпорхнуть из родного гнезда.

Страстный интерес к музыке проснулся в Джордже довольно рано. Одно из его детских воспоминаний: босой, в штанах на лямках, он стоит у входа в непрезентабельный игровой зал, слушая, как кто-то бренчит на фортепиано. В 1910 году родители купили подержанное пианино — в квартиру на третьем этаже его внесли через окно — с целью учить Айру музыке. Джордж немедленно плюхнулся на табурет и заиграл популярный мотив. Родители оторопели — Айра же вздохнул с облегчением, больше с музыкой к нему не приставали.

Освоив с преподавателем игру на фортепиано, пятнадцатилетний Джордж бросил школу и пошел работать. Он нанялся в музыкальную издательскую фирму на экзотическую должность «включателя песен»[46]- в его обязанности входило заучивать все свежие популярные мелодии, а затем исполнять их в барах, театрах-варьете и кафе. Работать приходилось много, платили Гершвину мало, но по ходу дела он знакомился с людьми, и вот уже молодого Гершвина приглашают аккомпанировать бродвейским актерам на репетициях. Затем он начал писать песни — проходные, по большей части, но некоторые были вполне достойными. Например, песня «Лебедь» (Swanee), записанная Элом Джолсоном[47], пользовалась огромной популярностью. Айра взялся помогать Джорджу с текстами, и вскоре братья наладили бизнес по производству песен для бродвейских спектаклей.

Песенным творчеством Гершвин не довольствовался. В 1910-е годы и в начале 1920-х он изучал композицию и теорию музыки, несмотря на то что его гонорары на Бродвее взлетели до небес. Затем наступил один прекрасный день в самом начале 1924 года. Айра сидел, читая газету, пока Джордж с приятелем играли в бильярд, и вдруг Айра спросил брата, известно ли тому, что Пол Уайтмен[48]ждет от него джазовый концерт. Уайтмен, дирижер с классическим образованием, вознамерился доказать, что джаз может быть вполне жизнеспособным ответвлением серьезной музыки. Ранее он обсуждал с Гершвином идею концерта, но Джордж почему-то запамятовал, что Уайтмен определил срок сдачи работы.

У Гершвина в запасе оставалось всего пять недель, когда он принялся за «Рапсодию в стиле блюз». Он задумал это произведение как «музыкальный калейдоскоп» Америки, и со дня премьеры, 12 февраля 1924 года,

«Рапсодии» сопутствовал бешеный успех. Правда, музыкальные критики восторгов публики не разделяли, заявляя, что Гершвин всего лишь нанизал на одну нитку ряд известных песен. Кроме того, автора упрекнули в том, что он воспользовался услугами профессионального оркестратора; в отличие от бродвейских песенников, настоящие композиторы считают оркестровку неотъемлемой частью композиции и занимаются ею сами.

Гершвин обиделся и решил доказать критикам свою состоятельность. Так на свет появился Концерт для фортепиано с оркестром фа мажор, полностью оркестрованный Гершвином, — мол, нате вам! Премьера состоялась в декабре 1925 года; Айра Гершвин позже говорил, что это был самый отчаянный поступок Джорджа в его жизни. И действительно, на Гершвина обрушился поток уничижительной критики. Некий рецензент утверждал, что концерт даже нельзя назвать хорошим джазом, до того он «неоригинален, банален, а местами попросту скучноват».

Но Джордж упорно не желал отказываться от концертной формы. Посетив в 1928 году Европу, он написал симфоническую поэму «Американец в Париже», впервые исполненную в том же году и опять снискавшую противоречивые отклики — от «приторного набора звуков… вульгарного, затянутого и пустопорожнего» до «радостной, бесшабашной, притягательной музыки».

В 1929 году рынок ценных бумаг рухнул и в падении увлек за собой Бродвей. Гершвину удавалось существовать на авторские отчисления и доходы от концертных выступлений, причем гастрольные маршруты иногда уводили его далеко от крупных городов — в Сиу-Фоллз, например, публика была сплошь в рабочих комбинезонах.

Кроме того, композитор задался целью написать первую подлинно американскую оперу. В основу либретто был положен роман Дюбоза Хейуорда «Порги», повествующий о чернокожих бедняках, обитателях выдуманного квартала Сомовий ряд (Кэтфиш-Роу) в Чарльстоне, штат Южная Каролина. Гершвин хотел создать серьезную оперу, а ни в коем случае не мюзикл; то есть все диалоги не проговариваются, но поются.