Григорий Гордон - Эмиль Гилельс. За гранью мифа

Прошли годы со дня первого концерта Гилельса в Венгрии; и однажды на его имя пришел легкий конверт:

Будапешт, 1968, 16 апреля

Профессору Эмилю Гилельсу

г. Москва

С радостью извещаю Вас о том, что по предложению Коллегии Профессоров Будапештской консерватории им. Ференца Листа, Директорский Совет избирает Вас почетным Профессором Будапештской консерватории им. Ференца Листа.

Компетентные власти — по нашим сведениям — уже заранее дали согласие.

Мы просим принять это почетное звание, которым Вы почтите не только нашу консерваторию, но и всю венгерскую музыкальную культуру.

В нижеследующем разрешите мне изложить именной список профессоров, которые с 1875 года (когда Ференц Лист создал консерваторию) избраны почетными профессорами нашей консерватории:

Эжен д ’Альбер, Роберт Каянус,

Фернандес Энрике Арбос, Эрих Клейбер

Леопольд Ауэр, Йозеф Маркс

Пабло Казальс, Пьетро Масканьи

Альфред Корто, Отторино Респиги

Эдуард Элгар, Эмиль Зауэр

Янош Ференчик, Ян Сибелиус

Анни Фишер, Рихард Штраус

Александр Глазунов, Артуро Тосканини

Венсан д’Энди, Феликс Вейнгартнер

Мы ждем благоприятный ответ и нам было бы очень приятно, если в недалеком будущем мы могли бы вручить Вам в Будапеште Почетный диплом.

С искренним уважением приветствую Вас

Проследуем дальше за Гилельсом.

1950 год. Прага.

Газета «Руде право»: «…Его концерты знаменуют величайший успех „Пражской весны“». Прага всегда принимала Гилельса восторженно. Нет нужды цитировать «источники». Но, конечно, как и у каждого артиста, — об этом уже говорилось, — у Гилельса могли быть и менее удачные — для него! — выступления. Так, в одной рецензии было подмечено, что в части программы у него «…не полностью исчезла некоторая нервозность». Наблюдение профессиональное, — в порядке вещей.

В Чехословакии у Гилельса установились близкие отношения с выдающимися людьми. Это, прежде всего, академик Зденек Неедлы и художник Ян Зрзавы. С ними Гилельс, по возможности, старался поддерживать связь; во всяком случае, существуют письма Зрзавого к Гилельсу — теплые, полные уважения и признательности; по ним легко определить, что переписка была двусторонней. В книге о Гилельсе, вышедшей в пражском издательстве «Супрафон», помещены великолепные его фотографии со знаменитым художником — в мастерской Я. Зрзавого, во дворе дома, в машине… Гилельс на них чрезвычайно «похож» — так удалось поймать «секунду» снимавшему.

В этой же книге на редкость достоверные снимки, запечатлевшие Гилельса на эстраде. Создается иллюзия, что музыка звучит и что Гилельс — в «действии». Удивительно выразителен весь его облик — погруженность в музыку, посадка, повадка…

Теперь — история, которую я сам слышал от Наталии Дмитриевны Шпиллер. Доверяя ее бумаге, испытываю чувство — не знаю, как сказать… — облегчения, что ли, — авось теперь не пропадет, останется… Итак, Прага; в оперном — «Онегин», Татьяна — Наталья Шпиллер.

«Начался спектакль, — рассказывает она, — зал набит битком; все идет хорошо. „Сцена письма“. Выхожу — в зале почти никого, пусто. Что такое? В третьей картине — опять полно!»

В чем дело? Наконец, выяснилось. В Праге, поблизости от театра, на противоположном конце короткой улицы и площади, находится зал филармонии, — там, в симфоническом концерте Гилельс играл Второй концерт Сен-Санса. Объяснение простое…

Однако не только в страны народной демократии посылают Гилельса; понемногу в орбиту его «влияния» входят и капиталистические государства.

1951 год. Финляндия.

В свои программы Гилельс включает три прелюдии и фуги Шостаковича — первую, пятую и последнюю; за рубежом они еще ни разу не были исполнены. В перерыве между концертами Гилельс посещает дом великого Яна Сибелиуса. Очевидец встречи композитор Юрий Милютин записал: «По просьбе Сибелиуса Гилельс сыграл две прелюдии и фуги Шостаковича. Сибелиус слушал с полузакрытыми глазами, сосредоточенно, в полной неподвижности. Когда замерли звуки рояля, он помолчал некоторое время и затем сказал, сделав широкий жест рукой: „Вот музыка, слушая которую начинаешь ощущать, что стены этой комнаты раздвинулись и потолок стал выше…“»

Никто не мог знать, что именно здесь, в этой стране, в Хельсинки, через 34 года Гилельс даст последний в своей жизни концерт…

1951 год. Италия.

Гилельс начинает концерты во Флоренции. Он играет Сонату c-moll Моцарта, «Аппассионату» Бетховена, Вторую сонату Прокофьева, «Исламей» Балакирева.

Громадный успех. Одна из газет пишет, что Гилельса «можно считать самым значительным среди современных исполнителей».

Затем следует Болонья, вновь Флоренция, Рим, Венеция, — со все возрастающим успехом. В программах, кроме названных сочинений, сонаты Скарлатти, два этюда Паганини-Листа (E-dur и «Кампанелла»), Ноктюрн cis-moll Чайковского, «Музыкальный момент» Des-dur Рахманинова, «Мимолетности» и Токката Прокофьева, Третий концерт Бетховена, Первый — Чайковского.

Эхо гилельсовских «побед» докатилось и до Москвы — где в печать, как было заведено, практически не просачивалась информация из-за границы. Но чувство «превосходства» — наш! — трудно было сдержать, а значит, — «нужно». По этой причине газеты иногда проговаривались. Недаром Михаил Ботвинник послал Гилельсу короткое письмо:

Многоуважаемый Эмиль Григорьевич!

…Радуюсь Вашему триумфу в Италии — давно являюсь Вашим верным и неизменным поклонником.

С приветом. —

Другое посещение Италии Гилельсом — в 1959 году — запечатлено на страницах книги Юрия Волкова «Песни, опера, певцы Италии».

«На концерт советского пианиста, — пишет Волков, — пришли виднейшие представители музыкального мира итальянской столицы… Гилельс днем, пока мы гуляли по городу, по-особому приглядывался ко всему, что попадало в поле его зрения. Чем-то заинтересовала его старая церквушка. Постоял, посмотрел и молча отошел. Потом долго бродил среди развалин римского Форума. Остановился посреди древней улочки, вымощенной массивными каменными плитами…

Когда в заключение концерта Гилельс исполнял фрагменты из балета Стравинского „Петрушка“, публика как один человек поднялась со своих мест и стоя приветствовала артиста.

За кулисы к Эмилю Григорьевичу пришли Карло Цекки, Пьетро Ардженто, профессор Гвидо Агости, художники, артисты, студенты…

В Триесте… концерт был назначен на воскресенье. День не самый удобный… но, тем не менее, огромный зал оказался переполненным. Люди стояли в боковых проходах партера и балкона. Было очень много молодежи… Гилельс три раза бисировал и еще пять раз выходил к публике уже после того, как опускался занавес и в зале гасили дополнительный свет. На улице у выхода толпился народ. Окружили плотным кольцом. И не выпускали, пока каждому не достался автограф…»

Внимательный читатель, конечно, для себя отметил промелькнувшее имя Карло Цекки — знаменитого пианиста и дирижера. Между ним и Гилельсом установились, как говорится, короткие отношения: так обращаться к Гилельсу, как это делает Цекки в своем письме, может только близкий друг.

Воскресенье 25 апреля 1971

Мой дорогой Эмиль!

Незабываемы те несколько часов, когда я мог наслаждаться великим искусством! (выделено К. Цекки. — Г. Г.) Я горжусь Твоей дружбой и хочу всегда быть достойным Твоего уважения.

Твое прекрасное искусство доставляет истинное удовольствие всему музыкальному миру! Ты достиг высочайших вершин.

Желаю дальнейших больших успехов.

Конечно, при беспокойной «непоседливой» жизни Гилельса и самого Цекки непросто было «пересечься» и встретиться, но это не помешало искренности и теплоте отношений, сохранившихся до последних дней великого итальянца.

В 1980 году Италия отметила Эмиля Гилельса, избрав его почетным академиком римской академии «Санта Чечиллия». Это высокое отличие.

1952 год. Англия.

Находившийся там вместе с Гилельсом Дмитрий Кабалевский не раз — на протяжении многих лет — вспоминал эту поездку, все ее перипетии. Не боясь показаться навязчивым, переписываю три его свидетельства; они отличаются друг от друга кое в каких деталях, как бывает, когда между рассказами проходит много времени. Но именно эти «несовпадения» придают своду воспоминаний Кабалевского необычайную живость.