Элизабет Ланди - Тайная жизнь великих композиторов

Признание, которым его в конце концов удостоили, взволновало Айвза не более, чем былая отверженность. Когда в 1947 году ему вручали Пулитцеровскую премию за Третью симфонию (написанную тридцатью семью годами ранее), он произнес: «Премии, они для мальчуганов, а я давно вырос!»

С 1926 года Айвз, по существу, прекратил сочинять музыку, а в январе 1930-го ушел из фирмы «Айвз и Майрик». Он перенес множество инфарктов и был вынужден месяцами придерживаться постельного режима. Весной 1954 года его прооперировали по поводу грыжи; операция, казалось, прошла успешно, но затем с ним случился инсульт. Чарлз Айвз умер 19 мая.

Айвз проторил дорогу многим направлениям в музыке модернизма и даже постмодернизма. Полиритмия, полигармония, политональность, атональность, кластеры, диссонансный контрапункт — все это представлено в его творчестве. Мы причисляем Айвза к модернистам, но на самом деле он не вписывается ни в одну категорию, до конца оставаясь исключительно самим собой — воплощением американского индивидуализма.

Когда Джордж Айвз решил сыграть с оркестром пьесу своего юного сына «Праздничный квикстеп», Чарли одновременно обрадовался и испугался. Обычно он играл на малом барабане в коллективе отца, но на этот раз Чарли так разволновался, что остался дома. А когда оркестр промаршировал по Главной улице мимо дома Айвза, Чарли не прильнул к окну, выходящему на улицу, — он убежал на задний двор и принялся швырять бейсбольный мяч в дверь сарая.

Айвз в принципе не хотел, чтобы в родном городе знали, насколько он музыкально одарен. Если его спрашивали: «На чем ты играешь?» — он неизменно отвечал: «Не на чем, а во что — в бейсбол».

Военный оркестр под управлением отца Айвза считался лучшим в армии, и это обстоятельство не ускользнуло от внимания главнокомандующего, президента Линкольна. Линкольн, приехав в расположение Потомакской армии генерала Гранта во время осады Петерсберга, отметил:

— Хороший оркестр.

Грант лишь пожал плечами:

— Со мной об этом говорить без толку. Я знаю только один мотив — «Янки Дудль», а про все остальное знаю, что это не «Янки Дудль»[41].

Возможно, читая эту главу, вы все время думали: «Стоп, а разве это не тот Айвз, что распевал «С Рождеством вас, днем веселья»? Не тот, но это еще один случай путаницы с именами в мире музыки.

Бёрл Айвз (1909–1995) был актером, лауреатом премии Оскар и популярным певцом в стиле фолк. Он играл в театрах на Бродвее, снимался в кино; роль Большого Папы в пьесе «Кошка на раскаленной крыше» Теннесси Уильямс написал специально для него. Но более всего этот Айвз прославился тем, что озвучил снеговика Сэма в мультфильме «Рудольф, красноносый олень», который так любят показывать по телевидению. Что касается Чарлза Айвза, то он принадлежал к иным сферам — страховому бизнесу и музыкальной композиции.

Отец Гармонии Твитчелл, Джо, был близким другом Марка Твена. Они вместе путешествовали по Европе, и именно Джо Твитчелл надоумил Твена написать роман о его жизни на Миссисипи. Когда Гармония и Айвз обручились, девушка, естественно, познакомила своего жениха со старым другом семьи.

— Та-ак, — протянул Марк Твен, когда пара вошла в дверь, — с носовой частью вроде все путем, а теперь разверни-ка его, посмотрим, что у него за корма.

МОРИС РАВЕЛЬ

7 МАРТА 1875 — 28 ДЕКАБРЯ 1937

АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: РЫБЫ

НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ФРАНЦУЗ

МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: ИМПРЕССИОНИЗМ

ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «БОЛЕРО»

ГДЕ ВЫ МОГЛИ СЛЫШАТЬ ЭТУ МУЗЫКУ: ЕЕ БЕСКОНЕЧНО ПОВТОРЯЮТ В КАССОВОМ ФИЛЬМЕ С ДАДЛИ МУРОМ И БО ДЕРЕК «10» (1979)

МУДРЫЕ СЛОВА: «МЫ, ХУДОЖНИКИ, НЕ СОЗДАНЫ ДЛЯ БРАКА. МЫ РЕДКО БЫВАЕМ НОРМАЛЬНЫМИ, А НАША ЖИЗНЬ ТЕМ БОЛЕЕ».

Одно из «чудес» авторского права заключается в том, что музыканты могут зарабатывать деньги даже после своей смерти. В 2007 году, например, доход Элвиса Пресли составил 52 миллиона долларов — больше, чем у любого живого музыканта. (На этом фоне 44 миллиона Джастина Тимберлейка в том же году смотрятся жалко.)

И какой же французский музыкант до сих пор гребет деньги лопатой, хотя его уже несколько десятилетий нет на свете? Незабвенный усопший Морис Равель, чье «Болеро» приносит ежегодную прибыль в 2,2 миллиона долларов. Со дня смерти композитора в 1937 году по 2001 год его состояние увеличилось на 63 миллиона долларов — исключительно благодаря «Болеро».

Никто, включая самого композитора, не смог бы предсказать, что это оркестровое произведение с причудливой компоновкой удостоится такой популярности. Равель отзывался о своем детище так: «Это вообще не музыка». Для Равеля «Болеро» стало последним выдающимся произведением — и, возможно, в этой «не-музыке» мы найдем разгадку жизни и судьбы композитора.

Морис Равель был сыном швейцарского изобретателя Жозефа Равеля, которому так и не удалось прочно внедрить ни одного своего изобретения. Аттракцион «Вихрь смерти», прообраз американских горок, не прижился по причине непрестанных аварий и поломок. Семья переехала в Париж, когда Морис был еще ребенком. Он рано начал заниматься музыкой и в четырнадцать лет поступил в Парижскую консерваторию. Обязательные задания, вроде фуг и канонов, наводили на него скуку, однако в течение нескольких лет он упорно пытался получить Римскую премию — и каждый раз безуспешно. Однажды его вышибли с первого тура за «грубейшие ошибки». Очевидно, Морис не очень-то и старался. В промежутке между конкурсами он написал великолепную «Павану на смерть инфанты»[42], это произведение до сих пор нежно любимо слушателями.

В четвертый раз Равель принял участие в конкурсе на Римскую премию уже в возрасте тридцати лет, будучи обласканным парижской прессой. Тем не менее его отсеяли в первом туре — в очередной раз. Французский артистический мир возмутился и обвинил консерваторию в замшелом традиционализме. Подключились газеты, раздув целое «дело Равеля», — пресса требовала отставки директора консерватории. Когда пыль улеглась, в консерватории сменился директор, а Равель превратился в любимца артистического сообщества.

Равель купался в этом всеобщем внимании. Он был невысок — чуть выше метра пятидесяти — и недостаток роста компенсировал тем, что сногсшибательно одевался — в щегольские костюмы с экзотическими галстуками. Равель усвоил манеры утонченного эстета и тесно общался с группировкой художников и интеллектуалов под названием «Апаши». («Апашами» на парижском жаргоне называли уличных хулиганов, к каковой категории круг Равеля определенно не принадлежал; словечко прилипло к ним после того, как компания столкнулась на тротуаре с уличным торговцем и тот крикнул им: «Эй, вы, апаши, полегче!»)

Кое-кто из «апашей» были гомосексуалистами, и некоторые современные биографы утверждают, что Равель тоже отличался нетрадиционной ориентацией. Достоверно известно одно: он никогда не вступал в брак. Все прочие доказательства носят косвенный характер либо попросту притянуты за уши. Сам Равель о своей сексуальности благоразумно не распространялся, но его привычка надевать трико, балетную пачку, накладные груди и танцевать на цыпочках, развлекая друзей-«апашей», не могла не спровоцировать толки и слухи.

Кроме того, Равель сотрудничал с человеком из мира искусства, даже не старавшимся скрывать свою гомосексуальность, — балетным импресарио Сергеем Дягилевым, у которого в ту пору как раз разгорался бурный роман с танцовщиком и хореографом Вацлавом Нижинским. Для труппы Дягилева Равель создал балет «Дафнис и Хлоя» (1909, первая постановка — 1912), причем он намеренно включил в партитуру напряженно-протяжные отрывки, подстраивая таким образом музыку под прыжки Нижинского, известного умением парить в воздухе.

В Первую мировую войну почти сорокалетний Равель ушел добровольцем в армию. Он стремился попасть в самое опасное войсковое подразделение — авиаполк, но его определили в автомобильный дивизион, и Равель служил водителем грузовика. На военной базе, где он жил, не было даже пианино, однако композитор наотрез отказывался от более приемлемых жилищных условий. Хотя ему не довелось побывать на передовой, ужасов войны Равель повидал достаточно, в том числе жертв кровавой мясорубки — битвы при Вердене.

Участь молодых солдат, отправленных на бойню, вызывала у Равеля подлинную скорбь. («Если война скоро не закончится, во французской армии придется раздавать куклы и погремушки», — сказал он своему приятелю.) Еще до войны он начал фортепианную сюиту «Гробница Куперена»[43]-произведение, в котором композитор намеревался возродить изящную ясность музыки семнадцатого века. Заканчивая «Гробницу Куперена», Равель посвятил каждую из шести частей кому-нибудь из друзей, погибших на войне. Когда композитора спросили, почему «Гробница Куперена», вопреки обстоятельствам, получилась скорее светлой, чем печальной, Равель ответил: «Мертвым и так хватает печали».