Синтия Леннон - Мой муж Джон
Однажды утром кошмар стал явью: мы с Джоном еще лежали в постели, когда я услышала, как хозяйка зовет меня с лестницы, собираясь проверить счетчик, который находился как раз в моей комнате. Нас охватила паника. Я замоталась в простыню и прошмыгнула в комнату Дот, оставив Джона на произвол судьбы. Оттуда я услышала, как хозяйка вошла ко мне и через несколько минут, судя по удаляющимся шагам, вновь спустилась на свою половину. Я в шоке вернулась в комнату. Джона и след простыл. Прошло еще какое — то время, прежде чем я наконец догадалась, что он лежит в кровати, заваленный горой простыней, пальто и прочей одежды: оказалось, он спешно сгреб все, что было в комнате, и водрузил на себя. Задыхаясь от нехватки воздуха, Джон выполз из — под этой кучи, весь красный, проклиная хозяйку на чем свет стоит.
Постепенно мы успокоились и решили было, что все прошло незамеченным, когда мой взгляд случайно наткнулся на ковбойские сапоги Джона, мирно стоявшие рядом с кроватью. Мы дружно расхохотались, поблагодарив бога за то, что сегодня, похоже, он даровал хозяйке хорошее настроение.
Как — то вечером мы с Дот устроили себе девичник у меня в комнате. Она только что помыла голову и накрутила волосы на гигантские бигуди. На ней были старенький свитер и мамины панталоны. Мы весело смеялись, представляя, что бы наши мальчики подумали, увидев нас в таком затрапезном виде. Тут в дверь постучали. Я пошла открывать. На пороге стоял Пол.
Бедная Дот пришла в ужас, однако делать было нечего. Они пошли в ее комнату. Через некоторое время я услышала, как кто — то быстро сбежал вниз по лестнице и выскочил на улицу, оглушительно хлопнув дверью. Через минуту в моей комнате, захлебываясь от слез, появилась Дот: Пол сказал, что разрывает с ней отношения. Я пыталась хоть как — то успокоить ее, а она все плакала и плакала, наверное, часа два, не переставая. Ее ангельское личико распухло и покраснело от слез, бигуди сползли, и волосы рассыпались влажными прядями. Дот никак не могла поверить в случившееся, но Пол хотел свободы, и все, точка. Она еще почему — то убедила себя в том, что все произошло из — за того, что Пол увидел ее в бигуди и панталонах, хотя на самом деле он приходил сообщить о своем решении, и ее внешний вид не имел уже решительно никакого значения.
Через пару дней Дот переехала обратно к родителям. Я понимала, что ей больно видеться со мной, но очень по ней скучала. Дот оставила золотое колечко, которое Пол подарил ей. Я нашла его случайно и потом хранила долгие годы. Однажды при встрече, когда Дот уже давно жила в счастливом браке за границей, я его ей вернула.
Без Дот моя квартира опустела, хотя Джон навещал меня так часто, как только мог. Как — то раз он притащил с собой бутылку желтой жидкости с жутким запахом и сказал: «Это лосьон для мгновенного загара, самая свежая новинка. Нужно просто нанести на кожу, и будешь выглядеть так, будто загорала целых две недели». Вдохновленные этой перспективой, мы тут же обмазались жидкостью с головы до ног и стали ждать. Часа через два на коже проступила краска, однако «загар» оказался не ровным и однотонным, а шел полосками отвратительного грязно — желтого цвета. Мы не знали, что нам делать — плакать или смеяться. Увлекшись, мы даже не подумали сначала проверить его действие на каком — нибудь незаметном участке кожи. Все наши попытки смыть и соскрести этот стойкий состав ни к чему не привели. Так мы несколько дней и ходили в желтую полоску.
Следующие несколько недель принесли с собой ряд незабываемых событий. Во — первых, сразу после того, как я сдала выпускные экзамены в колледже, у ребят случился первый большой прорыв: после почти двух мучительных месяцев ожидания они получили известие о том, что Джордж Мартин собирается заключить с ними контракт на запись пластинки в студии Parlophone Records. Мы были в полном экстазе. Джон кричал, не переставая: «Наконец, Син, наконец мы будем записывать пластинки! Мы знамениты!» Все смеялись, плясали от радости, пили и веселились.
Единственное «но»: Джон, Пол и Джордж пришли к единому мнению о том, что не хотят, чтобы Пит оставался в группе. Было решено не говорить ему ничего о предстоящем контракте и попросить Брайана уволить его. Брайану Пит нравился, и он поначалу пытался сопротивляться, однако в конечном счете принял доводы ребят, которые единодушно считали, что Питу в группе не место. Что касается меня, то я очень за него переживала. За все это время я полюбила Пита и считала его хорошим барабанщиком. Просто его облик не очень — то вязался с группой: ребятам нужен был кто — то, с кем всегда можно посмеяться, кто по достоинству оценил бы их не всегда лицеприятный юмор.
Брайан, превозмогая себя, объяснил Питу ситуацию и предложил помочь ему найти работу в другой группе. Пит две недели не выходил из дома, будучи не в состоянии видеться с кем — либо, пытаясь понять, почему те, кого он считал своими друзьями, решили вдруг избавиться от него, выбросив прочь, как ненужную вещь. Конечно, это было жестоко. Он так верил, что разделит с ребятами долгожданный успех. Ведь они уже многого достигли не без помощи Пита с его ударными, а теперь оставляли его одного, без каких — либо шансов на будущее. Хуже того, ни один из троих не нашел в себе мужества извиниться или хотя бы предложить ему остаться друзьями. Из всех ребят Пит был ближе всего к Джону. Они дружили четыре года, и Питу было еще больнее от того, что Джон избегал встречи с ним. Я просила его пойти к Питу, но он, как обычно, уклонялся от прямого разговора. Джон боялся, что Пит очень разгневан, и не хотел вступать в споры. Его трусость проявилась во всей красе.
Вне сомнения, Джон, Пол и Джордж могли бы действовать более тактично. Но были ли они не правы, сделав то, что сделали? Не думаю: они твердо отдавали себе отчет в том, что успех музыкального ансамбля напрямую зависит от правильного подбора людей, и уже знали, кого хотят видеть на месте Пита.
С Ринго Старром, барабанщиком Рори Сторма (Rory Storm and the Hurricanes), «Битлз» познакомились еще в Гамбурге. Полгода назад Ринго сидел у них за барабанами на паре концертов, когда Пит заболел. Тогда ребята с ним поладили, и все прошло блестяще. Услышав, что Ринго ушел из группы Рори, они решили предложить ему работу. Такое же предложение поступило и от другой группы, однако «Битлз» платили больше, и у них был контракт на запись пластинки, так что Ринго дал согласие им. Ему поставили единственное условие: зачесать волосы на лоб, как все остальные. Он обещал это сделать.
Еще несколько месяцев их повсюду преследовали взбешенные поклонники Пита. Его романтический задумчивый вид привлек к нему значительную часть фанатов, особенно девушек, которые никак не могли согласиться с тем, что его выгнали из группы. Уход Пита стал темой статьи на первой странице газеты Mersey Beat, «Битлз» несколько раз прерывали и освистывали во время выступлений. Они мужественно терпели нападки, а со временем поклонники привыкли к новому лицу, и шумиха постепенно улеглась.
За вышеописанными событиями я наблюдала лишь вполглаза, так как была сосредоточена на собственном будущем. Одним прекрасным июльским днем я вдруг одновременно обнаружила, что: а) я не сдала один из выпускных экзаменов, б) я беременна. Мне нужно было принимать решение, буду ли я пересдавать экзамен или же оставлю мысли о преподавании. В других обстоятельствах я бы еще долго раздумывала над этим вопросом. Однако неожиданная беременность мигом вытеснила все прочие заботы.
Наверное, сейчас это звучит дико, но мы с Джоном никогда не предохранялись. Никто не говорил нам, что это необходимо. И вообще, в те дни ни школа, ни родители и не помышляли о том, чтобы заводить с нами такие разговоры. Конечно, мы знали, как получаются дети, и что беременность можно предотвратить, но уровень нашей неосведомленности и безграмотности в подобных вопросах был таков, что мы искренне надеялись: с нами это не случится никогда. А оно взяло да случилось.
Когда я поняла, что у меня задержка, я не имела ни малейшего представления, к кому обратиться. В конце концов я поделилась с Фил, и она согласилась пойти со мной к врачу. Гинеколог вела себя со мной холодно и снисходительно. После осмотра она подтвердила мои опасения и прочитала суровую лекцию о морали и достойном поведении. Я вышла из кабинета в мрачном и подавленном состоянии. Что я наделала? Я не хочу ребенка, еще рано. Я же собиралась начать работать, выйти замуж и просто пожить в свое удовольствие, прежде чем заводить детей. И вот сама все испортила.
Фил переживала вместе со мной и была ко мне очень добра, но в конце концов настал час ей идти домой. Я осталась одна, сидела на кровати, плакала и сетовала на свою несчастную жизнь, с трудом представляя себе, как расскажу об этом маме, которая скоро должна была приехать из Канады, и пытаясь предугадать реакцию Джона. Мне казалось, что его новость не обрадует, и, прежде чем сообщить ему, я решила для себя, что справлюсь и сама. На аборт я пойти не могла, тем более что мероприятие это было труднодоступное и опасное. Я намеревалась принять на себя всю ответственность и, если понадобится, растить ребенка в одиночку, пусть это и сделает меня изгоем в глазах общества.
