Александр Стефанович - Пугачёвочка. Концерт в четырёх частях
Но ресторан, даже самый уютный, это, конечно, не свой дом. Полежать на диване, чтобы отдохнуть или сосредоточиться в тишине, чтобы написать заявку на сценарий — все это было невозможно. Нам нужно было решать проблему с жильем.
В шутку мы называли наши усилия по приобретению квартиры «Операция „Хижина“». Но в Советском Союзе квартиру нельзя было купить просто так. Нужно было долгие годы стоять в очереди или с огромными трудностями вступать в жилищный кооператив и опять ждать.
Сначала Алла решила действовать сама. Пришла на прием к большому начальнику. Тот заявил, что может решить этот вопрос, но предложил ей съездить с ним на пару дней на охоту. «Щас, — ответила возмущенная Пугачева, вставая и направляясь к двери, — только дуло прочищу!»
Тогда я пошел к Николаю Трофимовичу Сизову, директору «Мосфильма», и он подсказал: «Пусть Алла возьмет из „Росконцерта“ ходатайство в Моссовет, а мы тебе тоже напишем ходатайство от студии. По существующей санитарной норме вам троим, вместе с Кристиной, положено по четырнадцать метров на человека. Но у вас уникальная творческая семья. Алла — известная певица, ты — режиссер-постановщик. В Моссовете это могут учесть. К тому же у тебя как у члена Союза кинематографистов есть право на дополнительные двадцать метров — для творческой работы. А еще в квартире должна быть нежилая площадь. Так что вы можете получить вполне приличную по московским меркам квартиру. Действуйте».
Генерал Сизов знал, что говорил. После руководства московской милицией и перед назначением на «Мосфильм» он был заместителем председателя Моссовета. Сейчас, наверное, такая карьера может показаться странной. Но в советское время это был обычный путь номенклатурного работника.
Человек, попавший в эту категорию, трудился там, куда его направляла партия. Сначала мог руководить сельским хозяйством, потом строить самолеты, а после заняться медициной или культурой. И даже оказавшись несостоятельным в той или иной сфере, номенклатурный работник все равно оставался непотопляемым. Его просто переводили на другое место.
До милиционера Сизова, кстати, «Мосфильмом» руководил трубач Сурин. Когда-то он играл в оркестре, а потом сделал административную карьеру. Владимир Николаевич был очень неплохим директором. При нем, между прочим, начинал Андрей Тарковский. И многие другие наши режиссеры…
В общем, достали мы с Аллой нужные бумаги, отправили по назначению. Через какое-то время раздается звонок: «Принято решение о выделении вам квартиры в Безбожном переулке у метро „Проспект Мира“. Пожалуйста, съездите, посмотрите и дайте свое согласие. А мы оформим ордер».
Приезжаем и видим новый, роскошный по тем временам дом. И нам в нем предлагают трехкомнатную квартиру с двумя большими лоджиями. Это после нашей-то тесной «однушки» у Кольцевой дороги! В соседях — Булат Окуджава, один из руководителей Гостелерадио Генрих Юшкявичюс и другие знаменитости.
Мы сначала шалеем от счастья. Но когда едем домой, у меня в мозгу, как червячок, начинает шевелиться одна мысль.
— Знаешь, Пугачевочка, вообще-то я неверующий, но не могу себе представить, что у нас будет такой дикий адрес: Безбожный переулок. Представляешь, это будет написано на каждом конверте…
— Да, противно, — соглашается она.
— Так что, отказываемся? — спрашиваю я и жду, что Алла скажет: «С ума сошел?»
А она неожиданно отвечает:
— Да.
Приезжаем в жилищный департамент и заявляем:
— Нам не нравится эта квартира.
— Что?! — восклицают там. — Вы, ребята, очевидно, чего-то не понимаете. По вашему поводу было принято специальное решение руководством Моссовета!
— Так пусть примут другое, — достаточно нагло отвечаем мы.
Причину отказа не называем. Нас сочтут полными идиотами, и жизнь свою мы так и закончим возле Кольцевой дороги. Конечно, мы рискуем. Советская власть капризов не любит.
Но через некоторое время опять звонок: «Вы ведете себя странно, но, к счастью для вас, греческая миллиардерша Кристина Онассис, вышедшая замуж за советского гражданина Сергея Каузова, отказалась от квартиры на улице Горького. Мол, там слишком шумно. Взамен мы ей предложили „вашу“ трешку. Она ей понравилась. И вы теперь можете посмотреть квартиру, которую забраковала семья Онассис».
Едем на улицу Горького, дом 37. И теряем дар речи, потому что нам предлагают уже четырехкомнатную квартиру! Под ней апартаменты Марка Захарова, рядом с нами, на той же лестничной площадке, — квартира балерины Людмилы Семеняки. Неплохая компания. А дом «крутой», элитный, относящийся к Управлению высотных зданий и сооружений. И с охраной — значит, там не будут доставать разные сумасшедшие поклонники. Мы соглашаемся…
Как только получили ордер, у меня сразу закипела творческая мысль:
— Пугачевочка, вот эти стенки мы снесем, здесь будет галерея, здесь барная стойка, здесь камин…
— Тогда и займись ремонтом, — говорит Алла. — Ты ведь любишь все переделывать и благоустраивать.
Я пригласил с «Мосфильма» бутафоров, резчиков, реставраторов, мебельщиков, запустил их в квартиру и начал перестройку.
Поработали они на славу. Внизу в доме находится парикмахерская, и там до сих пор не могут понять, почему в их помещениях так душно. А все просто: наши строители перекрыли им воздуховод на шестом этаже, когда переносили дверной проем.
Кстати о парикмахерском искусстве. Алле нравилось меня стричь. Все наши годы я проходил с прической ее «ручной работы».
В одной из комнат я сделал каминный зал с баром. А другую комнату, по плану считавшуюся кухней, превратил в проходную галерею с огромной стеклянной стеной. Ремонт продолжался два года. С ним связано несколько замечательных историй.
Одна, очень поучительная, — про камин. В советское время он был редкостью и считался немыслимой роскошью. А где взять каминщика, если ни у кого этих каминов не было? Обратился к помогавшему нам зампреду Моссовета Коломину. Тот пообещал: «Я вам дам специалиста самого высокого класса, строившего камин Брежневу». — «Это круто», — подумал я.
Пришел такой Петрович, я стал ему рассказывать: «Вот здесь у нас три комнаты будут образовывать анфиладу, завершающуюся каминным залом. Здесь надо пробить трубу А вот декоративное оформление для камина из мореного дуба». (Я купил у приятеля высоченную спинку от немецкой кровати, вывезенной из Германии после войны. Выпилил проем, и получился красивый портал.)
Петрович почесал в затылке и попросил пятьсот рублей — бешеные по тем временам деньги. Но как поспоришь с уникальным специалистом? Ударили по рукам. Петрович трудился целый месяц.
И вот камин построен.
— Давай его зажжем, — предлагаю я.
— Да на хрена его зажигать? Плати деньги, хозяин, и я пойду.
— Нет, надо попробовать, как он тянет. Мы же дымоход пробили через три этажа в капитальной стене! Я хочу убедиться, что все в порядке.
Взяли куски картона, щепки и зажгли. И через тридцать секунд вылетели из квартиры, потому что весь дым пошел в комнату.
— Петрович, это что такое?
— А хрен его знает. Чего-то я недодумал.
— Ну, давай переделывай.
А переделка была очень сложной — кирпичи огнеупорные, связывались они специальной глиной. Их нужно было разбить, потом заново сложить, потом ждать, чтобы все высохло. Через две недели Петрович зовет принимать работу. Хочет получить свои пятьсот рублей. Повторяется старая история: «Давай зажжем». — «Не буду», и так далее.
Но мы все-таки, затапливаем камин и опять вылетаем из квартиры.
— Слушай, по-моему, ты не умеешь строить камины, — говорю я с сомнением.
— Это я не умею? — возмущается Петрович. — Да я самому Леониду Ильичу камин строил, и Гале, дочке его, и маршалу Гречко…
— Тогда переделывай, чтобы была тяга!
— Не буду! Давайте деньги, и все!
Никаких денег он, разумеется, не получил и переделывать отказался. Ситуация была тупиковая. А тут как раз мы с Аллой поехали на неделю в ГДР. Она на местном телевидении исполняла песню «Поднимись над суетой» из моего фильма, и я под это дело получил визу. Но ехал исключительно с одной целью: изучить тонкости каминостроения. В Берлине нашел в книжном магазине толстенное пособие по устройству каминов. В Москве дал его переводчику. И читая этот фолиант, наткнулся на формулу о пропорциях между объемом топки и сечением дымохода.
Я вызвал Петровича в квартиру, при нем измерил сантиметром объем топки, сечение дымохода и сказал:
— У тебя не тянет, потому что объем топки не соответствует формуле.
— Чего ты меня учишь?! — возмущается он. — Я пятьдесят лет камины эти строю.
— Мне все равно, сколько ты их строишь, мне нужно, чтобы в нашем камине была хорошая тяга. Поэтому, пожалуйста, уменьши размер топки до такого-то объема. Если камин перестанет гнать дым в квартиру, получишь деньги.
