Александр Стефанович - Пугачёвочка. Концерт в четырёх частях
— Ситуация непростая. Песни другого постороннего автора мы бы выкинули из фильма без всяких сомнений. Но после того, что ты рассказал… Жалко инвалида… Может, что то придумаем. Ну ладно, иди. Я доложу Сизову. Кстати, а как зовут этого бедного парня?
К этому вопросу я был не готов.
— Как зовут? Борис…
— А фамилия?
— Горбонос… — выпалил я.
Почему я назвал эту фамилию? Откуда она всплыла? В третьем классе я учился с мальчиком Борисом Горбоносом. Однажды подрался с ним, и меня выгнали из школы. И вот теперь почему-то произношу «Горбонос» и сам удивляюсь.
— Иди. Не трави душу… — выпроводила меня из кабинета Глаголева.
Вышел я в коридор весь красный. «Какой стыд! — думаю. — Солидный человек, режиссер „Мосфильма“, которому доверяют миллионы рублей на постановку картин, и вру как самый последний жулик! Завтра выяснится, что никакого Горбоноса нет. Хорошо я буду выглядеть!»
С такими мыслями иду в павильон, где снимается Пугачева. Подхожу к режиссеру Орлову и прошу:
— Саша, объяви, пожалуйста, обеденный перерыв! Мне Алла нужна до зарезу, всего на час!
— Перерыв! — объявляет Орлов. И говорит нам: — Но только на час. Ребята, имейте совесть, не срывайте съемку.
Хватаю Аллу, прямо в гриме и костюме сажаю в «Жигули», и мы мчимся в Лаврушинский переулок, в ВААП. Там регистрируют ее сценический псевдоним — «Борис Горбонос». Она пишет заявление, заполняет анкету. Через десять минут все готово.
Едем обратно, и я думаю: «Этого мало. Надо „дожать“ версию с Горбоносом». Возникает план.
Вернувшись на «Мосфильм», вызываю фотографа Славу Манешина и гримера. Вместе с Аллой всей компанией мы быстро идем в пустой кабинет Георгия Данелии, руководителя нашего Объединения комедийных и музыкальных фильмов. Переодеваю там Пугачеву в свой пиджак, галстук и рубашку. Гример надевает на нее парик, наклеивает усы. На наших глазах из молодой, симпатичной, уверенной в себе женщины Алла превращается в сутулого, закомплексованного юношу с жалкой улыбочкой.
Сажаю ее за пианино, ставлю на пюпитр портрет вдохновенной певицы Пугачевой с развевающимися волосами. Слава Манешин делает фотки, быстро проявляет пленку, сушит отпечатки. Через полчаса я кладу на стол Глаголевой фотографии «умирающего гения». Правда, только тут замечаю, что не доглядел. По запарке в кадр случайно попал портрет кинорежиссера Михаила Ромма, стоящий в кабинете Данелии, что могло сорвать всю нашу секретную операцию. Но пронесло. Глаголева ничего не заметила и понесла фотки Сизову.
Генерал, смахнув скупую милицейскую слезу, произнес:
«Что же мы — звери, чтобы мальчика убивать? Хрен с ним. Оставим в фильме его песенки. И как-нибудь Зацепина успокоим».
Часть третья
Andante
Глава двадцать вторая
Женщина, которая…
А потом на Горбоноса свалился подарок судьбы. Название фильма, в котором снималась Пугачева, решили заменить. Над «Третьей любовью» вся студия, просто издевалась. Мосфильмовцам вообще палец в рот не клади. У них своеобразное чувство юмора. Так, серьезную психологическую драму «Возврата нет» они, когда-то, переиначили в «Разврата нет». Мою первую картину «Вид на жительство» вся кинофабрика называла не иначе как «Вид на сожительство». В свое время мне пришлось заменить название сериала «Бесшумная смерть», так как каждый знакомый при встрече в буфете напевал песенку из популярного мультфильма: «Как вы лодку назовете, так она и поплывет…» Сериал назвали «Время жестоких». А когда Андрей Михалков-Кончаловский снял фильм «Сибириада», его тут же прозвали Папин-Сибиряк.
Фильм Орлова получил свое окончательное название по песне «Женщина, которая поет». Это при том, что написал ее какой-то, никому не известный Горбонос! Тогда никакой композитор, даже самый знаменитый, не мог работать на «Мосфильме», эталонной студии страны, если он не являлся членом творческого Союза. Будь он даже Петром Ильичом Чайковским. А чтобы вступить в Союз композиторов, требовалась «крупная форма», то есть работа на полнометражном художественном фильме. Получался замкнутый круг.
Композитору Борису Горбоносу удалось его разорвать! Песни его стали быстро раскручиваться и превратились в хиты. Алла пела их в телевизионных концертах, где объявляли: «Песни из нового фильма с участием Аллы Пугачевой». Правда, одну из них оттуда вырезали — и отнюдь не по цензурным соображениям. Это был «Ежик резиновый», написанный Аллой на стихи Юнны Мориц: «По роще калиновой, по роще осиновой на именины к щенку в шляпе малиновой шел ежик резиновый с дырочкой в правом боку…» Поэтесса почему-то не захотела отдать свое стихотворение в фильм. Песню пришлось убрать. Но мелодия, сочиненная Пугачевой, не пропала. Впоследствии Олег Милявский сочинил на нее веселый текст «Папа купил автомобиль». Эта версия стала хитом.
Когда фильм вышел, мы раскрыли тайну: «Смотрите, какая талантливая Пугачева! Она не только певица, но еще и композитор! Горбонос — просто псевдоним, из скромности». Газеты и журналы отдавали целые полосы под эту историю.
Но это было потом. А когда фильм собрали вчерне, Орлов пригласил нас на рабочий просмотр. Что сказать? Саша не виноват, он очень старался, но у этой ленты отсутствовал сколько-нибудь внятный сюжет. Преодолеть это обстоятельство было выше режиссерских сил. В основе картины лежала такая, с позволения сказать, поучительная история: Певица встречает Поэта, но Любовь у них не получается, зато рождается Песня. Короче, не Голливуд. Не «Кабаре» и не «Звезда родилась», а кошкины слезы.
Автором сценария был главный редактор объединения, в котором снималась картина. Он сам у себя принимал сценарий — и результат был налицо. Любым попыткам хоть как-то подлатать сюжетную линию драматург отчаянно сопротивлялся.
После просмотра мы Орлову ничего не сказали, но он все сам понял по нашим унылым физиономиям. А ночью меня осенило:
— Пугачевочка, не расстраивайся. Фильм уже не исправить — что сняли, то сняли. А вот публику можно настроить в нужном направлении. Давай «запулим» журналистам, что это твоя биография. Тем более что есть некоторые параллели: у героини ребенок — и у тебя дочка.
— А поверят?
— Да какая разница?! Говори всем, что картина про тебя. Пусть сами разбираются, так это или нет.
И вот «Женщина, которая поет» выходит на экран. Народ валом валит. Всем интересно посмотреть историю личной жизни Пугачевой. Тогда это было немыслимо, чтобы про живого еще персонажа сняли кино. И про кого! Не про Брежнева или про героя-космонавта, а про певицу!
Начался ажиотаж. Зрители штурмовали кинотеатры и спорили, от кого же родила Пугачева. Что тогда творилось, очень смешно описала в своих мемуарах жена Лени Дербенева Вера. Она выходила из кинотеатра «Космос» и услышала разговор двух женщин. Они были уверены, что фильм биографический. Одна спрашивала:
— А как ты думаешь, кто этот поэт, в которого Пугачева влюбилась?
— Да, наверное, Зацепин, — ответила другая.
— При чем здесь Зацепин?! Он же композитор — в титрах написано.
— Ну, тогда Дербенев.
— Конечно, Дербенев — я тоже так подумала.
По опросам журнала «Советский экран» Алла была названа зрителями лучшей актрисой года! Она опередила саму Людмилу Гурченко! А песни Пугачевой-Горбоноса заняли первые места в хит-парадах.
Глава двадцать третья
Зеркало души
Однажды Пугачева попросила меня съездить с ней на фирму «Мелодия» — посмотреть конверт новой пластинки «Все могут короли». Увидев его, я ужаснулся: на фото Пугачева в каком-то немыслимом сарафане делает из пальцев корону над головой. А шрифт и все остальное, как афиша в сельском клубе.
«Ребят, вам не стыдно? — спросил я художников, — Вы видели как оформляют свои пластинки „Битлы“ или „АББА“? Есть у вас хоть какое-то воображение? Есть представление о том, как сегодня делаются диски в других странах? Давайте сделаем так, У нас на „Мосфильме“ целый цех художников, занимающихся титрами и графическим оформлением. Я попрошу их сделать другие эскизы. Потом сравним у кого лучше».
Пришел на «Мосфильм», договорился со студийными профессионалами. Одновременно пришла идея, а что если сделать не простую пластинку, а двойной альбом? Правда, у нас такого никто еще не делал. Тем лучше. Это — выстрелит.
Я придумал название альбома, «Зеркало души», и как его оформить — стиль, шрифт, образы. Пригласил фотографа Славу Манешина. На одной обложке Алла должна была лететь. Мы со Славой долго мучились: как достичь такого эффекта? Снимали в нашей квартире. Алла легла на столешницу под зеркалом, волосы свесились вниз. Я держал ее за ноги, чтобы не упала. Манешин устроился на спине под столиком и снимал снизу вверх. Создавалось впечатление, что Пугачева парит в небе. Другую обложку должен был украшать очень эффектный портрет — отражение Пугачевой в старинном дворцовом зеркале итальянской работы, которое я привез из Питера. Зеркало это достойно отдельной истории.
