Кит Гринберг - 8 декабря 1980 года: День, когда погиб Джон Леннон
— Стоит мне открыть рот, пиши пропало, — сказал Джон в интервью «Роллинг Стоун».
В нашем случае он не просто пощекотал нервы обывателей. Когда на концертах он выходил объявлять песни, а вместо этого смотрел поверх голов, корчил рожи, сплетал пальцы и грозным голосом выкрикивал всякую тарабарщину, мало кто замечал, что он изображает Адольфа Гитлера. Но стоило ему прилепить на верхнюю губу расческу, выйти на балкон отеля и вскинуть руку вверх, и сразу все поняли, что он глумится над толпой восторженных фанатов, сравнивая их с озверевшими сторонниками фюрера. По сути, в издевке Джона было рациональное зерно — он как бы говорил, что нельзя слепо поклоняться никому, даже если это твой любимый музыкант.
Беда в том, что к религии Джон относился не менее скептически. Синтии даже пришлось крестить Джулиана без ведома отца.
— Христианство — вчерашний день, тут сомнений нет, — сказал он в 1966 году Морин Клив из лондонской «Ивнинг Стандарт». — Оно вовсю сдает позиции. Доказывать не буду. Время покажет, что я прав. Мы уже популярнее Иисуса. Не знаю, что исчезнет раньше — рок-н-ролл или христианство. Иисус правильно все говорил, но ученики ему достались тупые и серые. То, как они переиначили его слова, для меня ставит на христианстве крест.
В Англии на высказывание Леннона практически не обратили внимания. Однако через несколько месяцев в Америке подростковый журнал «Дейтбук» опубликовал эту цитату под заголовком, утверждающим, что «Битлз» лучше Иисуса.
Те, кого потом назовут правым крылом христианства, пришли в ярость. Сразу пошла обратная реакция. Двадцать две радиостанции объявили, что навсегда вносят «Битлз» в черный список — хотя именно они до сих пор не выдали в эфир ни единой их песни. На юге страны подростков призывали сжигать «битловские помои», швырять в огонь пластинки и сувениры.
За две недели до очередного турне по США пошли разговоры о запланированном убийстве и выступлениях ку-клус-клана. Чтобы снизить накал страстей, Брайан Эпштейн собрал в Нью-Йорке пресс-конференцию. Он призывал к миру, но крепко стоял на своем: несмотря на любые неполиткорректные высказывания «Битлз» были, есть и будут явлением культуры.
— Если кто-нибудь из организаторов сочтет, что концерт нужно отменить, я мешать не буду, — сказал он. — Особенно выступление в Мемфисе… они вчера продали больше билетов, чем за все время до этого.
Другими словами, даже в сердце южных штатов, на родине Элвиса, «Битлз» правили баллом.
11 августа, за день до открытия турне в Международном амфитеатре, «Битлз» провели еще одну пресс-конференцию в чикагском отеле «Астор Тауэре». Джон свято верил, что «антибитловкая коалиция» ненавидит рок-н-ролл из-за его сексуальной энергии и негритянских корней. Но все равно дико переживал, что его слова остановят победное шествие «битломании», и его с ребятами ждет участь сессионных музыкантов. Сидя в номере отеля, он не выдержал и заплакал. А потом вышел к журналистам и взял всю ответственность за недопонимание на себя. Он объяснил, какой смысл вкладывал в свои слова: «Битлз» сегодня значат для подростков больше, чем Иисус и религия. Мы не ругаем христианство, и не пытаемся его ниспровергать. Я всего лишь констатировал факт… Я не говорю, что мы лучше или выше, не сравниваю нас с Иисусом Христом ни как с человеком, ни как с Богом, ни как с кем бы то ни было. Я сказал только то, что сказал, возможно, я неверно выразился, или меня неправильно поняли. Вот, собственно, и все».
Он также дополнил, что его замечание по сути является интерпретацией многочисленных книг о христианстве:
— Я пересказывал то, что прочел и понял о христианстве, только простыми словами, как я обычно и говорю.
Репортеры хотели знать, раскаивается ли он в своих словах. Леннон ощетинился, но счел, что если сейчас заартачится, может все потерять, а потому принес извинения. Подростки-бунтари, увидевшие в Ленноне своего парламентера, сохранили доверие к нему. В глазах остальных он заслужил прощения.
В старшей школе Марк Чепмен разочаровался в Джоне.
Сперва история про то, что «Битлз» популярнее Иисуса, повеселила его, но через несколько лет его мировоззрение совершило крутой поворот. Метаморфоза произошла, когда у него на улице отняли кошелек. Убедившись, что наркотики не могут защитить его от безжалостного мира, шестнадцатилетний Чепмен принялся искать более реальное, более надежное решение. Он обратился за помощью не к человечкам, но к традиции. Воздев ладони к небу, он взмолился: «Иисус, приди ко мне и спаси меня».
В тот же миг на него снизошел святой дух и навсегда изменил его жизнь. Чепмен постригся и выбросил армейскую куртку. Тусовки и наркотики были забыты. Все силы Марк отдавал делам церковным. На улице он обычно раздавал христианские брошюры. По школьным коридорам он бродил с Библией и «Записной книжкой Иисуса» — подборкой религиозных изречений.
Как большинство неофитов, он был нетерпим к инакомыслию. Из всех «врагов церкви» самую сильную ненависть у него вызывал Джон Леннон.
Чепмен поломал пластинки «Битлз». Текст песни «Imagine» подвергся доскональному разбору.
Джон говорит, что не надо стремиться к материальным ценностям, а сам заделался мультимиллионером, по всему миру скупает недвижимость, презирает таких, как Чепмен, наивно поверивших, что Леннон — тот самый герой рабочего класса из песни.
Леннон — жулик.
«Представь, что небес нет». Как может Джон Леннон так говорить? Выходит, он не верит в Бога, и остальных тянет на скользкую дорожку атеизма.
По словам друзей, Чепмен переиначил слова песни: «Представь, что Джон Леннон погиб».
Стоило «битлам» отречься от христианства, как на горизонте появился Махариши, чья вера возмутила Чепмена еще сильнее. Технически Махариши Махеш Йоги, темнокожий гуру с белыми прядями в черной бороде, был призван помочь группе справиться с ненужными увлечениями, включая наркотики. Но основатель Трансцендентальной медитации сам стал звездой. Он раскатывал в «роллс-ройсе» и рассказывал состоятельным адептам о «новом религиозном течении».
«Битлам» в первую очередь нужно было спрятаться от «битломании». Ребята были на грани нервного истощения — кроме Ринго, который любил летать первым классом, на выходе из аэропорта садиться на заднее сиденье лимузина и тратить деньги без счета. Слава молодежных кумиров недолговечна, но «битломания» неуклонно набирала обороты. Потеряв возможность пройтись по улице, Джон стенал, что вынужден безвылазно сидеть в номере, есть и не чувствовать насыщения до полной отключки. Вспоминая тяжелое неблагополучное детство, он понимал, что соскучился по простоте и анонимности. Это чувство он выразил в песне «Help!»: «Эти дни давно прошли, я растерял свой пыл, / Тем, кто мне придет на помощь, двери я открыл».
Может, из-за того, что в группе Джордж всегда был на вторых ролях, он первым возненавидел «битломанию».
— Конечно, сперва мы стремились к славе и всему такому, — скажет он на представлении альбома «Cloud Nine» в 1987 году. — Но наше мнение быстро изменилось… Когда схлынули первая радость и переживания, меня, например, одолела депрессия. Все, что нам осталось в жизни — бегать из одного дерьмового отеля в другой в окружении визжащей толпы психов.
Хотя остальные «битлы» потом будут прославлять его поэтический талант, и даже сам Фрэнк Синатра назовет балладу Харрисона «Something» лучшей любовной песней второй половины века, Джордж страдал от того, что его творения попадают в альбом «Битлз» только после упорной борьбы с Ленноном и Маккартни.
— Дело в том, что Джон и Пол давно писали песни… У них было столько готовых вещей, и они естественным образом считали, что приоритет за ними, — сказал Джордж в интервью журналу «Кроудэдди». — Чтобы они выслушали одну мою, приходилось ждать, пока они исполнят десяток своих… Иной раз они меня хвалили, но так, будто делают мне одолжение.
Однако современники Джорджа явно ощущали его влияние на «Битлз». Кит Ричардс сказал журналу «Пипл»:
— Мы играли в своих группах примерно одинаковую роль, что создавало между нами особое взаимопонимание.
Поклонники Ричардса, потерявшегося за сверкающим образом Мика Джаггера, именно его считают душой «Роллинг Стоунз». В свою очередь, именно Джордж, увидевший в ЛСД способ уйти от серости и своего католического детства, и поточного производства заурядных хитов, подвиг «Битлз» свернуть на тропу психоделики. Под влиянием кислоты Джордж не только по-новому воспринимал музыку, но и задавался вопросами о смысле жизни.
Джон тоже ударился в поиск. Поначалу он разделял любовь товарища к экспериментам с веществами. На вечеринке в Голливуде актер Питер Фонда показал Леннону и Харрисону заработанный в детстве шрам от пули. Джордж совсем иначе представлял себе хороший кислотный приход. Он испугался и распереживался.
