Алан Уильямс - Человек, который бросил Битлз
Я это и сам знаю. Не только в Гросвеноре, но и повсюду на Марсисайде в те дни можно было запросто схлопотать себе неприятности — хотя бы за то, что вы слишком глубоко дышали.
Глава девятая
Горилла Ронни
Когда Битлы вышли на сцену, в зале, как обычно, была группа подростков, готовых устроить бузу. А пока они стояли вокруг сцены и наблюдали, как Битлы настраивают инструменты и возятся с аппаратурой. Одной из тамошних банд верховодил высокий, рыжеволосый 17-летний парень по имени Ронни (слюнявое имя, совсем не подходящее хулигану). Ронни враждебно относился к этому миру и, надо сказать, мир отвечал ему тем же. Поэтому Ронни любил делать людям больно. Он был счастлив, если удавалось подбить кому-нибудь глаз или вонзить носок тяжелого сапога в ребро. Или, еще лучше, боднуть головой в лицо. Это обычно кончалось тем, что жертву увозили в ближайшую больницу. Суровый парень, этот Ронни. И в тот вечер он привел в Гросвенор свою банду, готовую повиноваться его малейшей злобной прихоти. Он стоял, уставившись на Битлов. Они пытались сделать вид, что ничего не замечают, но это было не так-то просто.
Леннон прочистил горло и схватил микрофон: «Леди и джентльмены! Мальчики и девочки! Женщины и дети! Хм…» — Леннон собирался отколоть очередную шутку, но остальные Битлы одернули его — сейчас не время шутить, надо скорее начинать, чтобы создать дружескую атмосферу. «Леди и джентльмены! — продолжал Леннон. — Многие из вас, вероятно, заметили, что, как говорят в правительственных кругах, по не зависящим от нас причинам, мы прибыли сюда без ударника. Без ударника играть мы не можем. То есть можем, но лучше бы все-таки с ударником. Если среди вас кто-нибудь воображает себя стукачом, просим его на сцену.»
Леннон сел, ухмыляясь. Таким трюком он предотвращал возможные неприятности со стороны публики, недовольной тем, что ей подсовывают неполноценную группу. Обычно этот трюк ему удавался. Но в этот вечер среди публики оказался лишь один молодой человек, воображавший себя «стукачом». Им был не кто иной, как Ронни, гроза здешних мест.
«Эй, чувак! Я могу постучать», — крикнул он под одобрительные ухмылки своих дружков.
Битлы знали, кто такой Ронни. Они поморщились и содрогнулись: самому отъявленному хулигану из этих мест Леннон предлагает стать Битлом!
Леннон быстро оценил ситуацию. Он был почти уверен, что этот хулиган не знает, как обращаться с барабанами. Возможно, он когда-то, в процессе своей пестрой карьеры, избил какого-нибудь ударника, но дальше этого его знакомство с барабанами вряд ли простиралось.
«Джон! Что ты наделал?! Ты нас погубишь!» — раздавались за его спиной голоса перепуганных товарищей.
Ронни вышел из толпы и вразвалочку подался к сцене. Его обезьяньи руки болтались по бокам, свисая гораздо ниже колен. Кто знает, может быть, в его маниакальном мозгу действительно вертелась честолюбивая мысль стать ударником в рок-н-ролльной группе, одержав еще одну триумфальную победу в Гросвеноре? Он прыгнул на сцену. Доски задрожали под его тяжестью. «О'кей, чувак! — сказал Ронни. Его и так безобразное лицо исказилось в гнусной ухмылке. — Я готов.» «Ты играл когда-нибудь?» — спросил Леннон, делая отчаянную попытку выправить положение. «Конечно, играл». Выражение гнусного дружелюбия на лице Ронни сменилось выражением презрения и подозрительности. «О'кей, о'кей, приятель», — поспешил сказать Джон, видя перемену настроения у Ронни. Он знал, что перемена настроения у Ронни может означать только одно: готовность врезать тому, кто испортил ему настроение. «Тогда — к делу!» — сказал Ронни и засеменил мимо Джорджа и Пола к ударной установке. Это была очень дорогая установка, вся в голубом перламутре. Она стоила Томми Муру много крови, пота и слез. Купив ее в рассрочку, он расплачивался потом в течение долгих месяцев. Ронни ударил пару раз по большому барабану и сел, ухмыляясь. «Поехали, чуваки!» — сказал он, видимо подражая кому-то, кого он видел в кино. Битлы вздохнули и начали свой первый номер.
Махая длинными руками, Ронни стал производить такой шум, будто он швырял все эти барабаны с крыши собора св. Павла на мостовую. Но что за беда — ему было весело. Он махал палочками, приветствуя своих дружков и их юных потаскушек с загрубелыми лицами. Он чувствовал себя звездой. Эти Битлы, в общем-то, ребята ничего. Может, он будет их постоянным ударником. В перерыве Ронни подошел к Битлам, которые сидели, оглушенные, и спросил: «Ну как, чуваки? Нравится, как я стучу?» Ребята знали: скажи они что-нибудь неодобрительное насчет мастерства Ронни — он тут же свистнет свою шайку-лейку, и Битлы вряд ли смогут выйти на очередную игру. Деваться было некуда. Это был самый их трудный вечер, который и много лет спустя они будут вспоминать, как жуткий кошмар.
Где-то в середине вечера Ронни сказал Леннону: «Слушай, чувак, я, пожалуй, буду у вас стучать. Можете на меня положиться.» Мозг Леннона лихорадочно работал. Он пытался найти выход из этого дурацкого положения — причем так, чтобы все кости у Битлов остались цены, а лица не превратились в кровавое месиво. Ронни мог потребовать определенного ответа еще до конца вечера. Джон выбрал момент и позвонил мне в «Джек». По его голосу я понял, что он близок к панике.
«Эл, что я тебе сейчас скажу…» Я с трудом слышал его из-за шума, доносившегося снизу: там играл мой Королевский Карибский стил-бэнд. «Говори громче, Джон, тебя не слышно. У нас тут стил-бэнд.» Но и сквозь шум я различил в его голосе панические нотки. Как это было не похоже на смелого Леннона! «Эл! Эл! Слушай! Срочно приходи сюда в Гросвенор. Прямо сейчас. Иначе будет беда. Тут главарь одной шайки заваривает бузу.» «Фи, Джон! С этим ты и сам справишься.» Леннон вырос в суровой атмосфере подростковых драк. «Этот тип хочет стать Битлом.» «Постой, постой. Что ты такое несешь? Кто хочет стать Битлом? Ты про кого?» Первые же его слова мне все объяснили. Я понял: он опять сам нарвался на неприятности, и не где-нибудь, а в Гросвеноре — этом центре мерсисайдского «мачизмо». «Слушай, Эл, это очень серьезно. У нас осталось всего несколько минут игры. Если ты не подоспеешь, этот тип натравит на нас всю свою свору. А у нас тут еще много гигов. Попробуй задобрить его чем-нибудь. Пообещай какую-нибудь работу — ты ведь это умеешь.» Надо вам сказать, что я — не гладиатор. Росту во мне всего пять футов, и я не люблю ввязываться в драки. Мой рост, правда, дает мне одно важное преимущество: когда кто-нибудь хочет дать мне в морду, он несколько раз думает перед этим. И теперь мне тоже не очень хотелось связываться с хулиганом, который напугал самого Леннона. С другой стороны я не мог бросить ребят в беде.
«Черт знает, что происходит! Сначала Томми дезертирует, а теперь ты ищешь приключений на свою жопу. Все это мне очень не нравится, Джон, очень! Тут у меня дела, а вы так меня подводите. Не знаю, смогу ли выручить вас на этот раз.»
На какое-то мгновение мне захотелось бросить БИТЛЗ, раз и навсегда расстаться с ними. Но я не смог: все-таки они были мои друзья, а не просто очередная команда, пытающаяся пробиться. Если бы я отказался им помочь в тот вечер, кто знает, не привезли бы их на наш берег в неузнаваемом виде?
«О'кей, Джон. Ничего не предпринимай до моего приезда. Улыбайтесь и играйте.» «Скорее же — надевай свои коньки. Седлай „ягуара“ и мчи сюда.»
Проклиная все на свете, я прыгнул в «ягуар» и переулками помчался к туннелю через Мерси. По дороге я сбил какого-то пьянчугу, который внезапно бросился под колеса моей машины. Проклятье! Только этого еще не хватало! Я вышел из машины, посветил себе фонариком и увидел человека, лежавшего на спине. В одной руке он сжимал бутылку дешевого вина, в другой был окурок сигареты. Крови я не увидел. «Жив?» — спросил я. «Ты меня чуть не задавил, мать твою!» — ответила жалкая масса. Я сунул руку в карман и вынул пару шиллингов. «На вот, друг, купи себе выпить.» Он сунул окурок в зубы и протянул дрожащую руку. Я готов был расцеловать проклятого алкаша. Я снова прыгнул в машину и понесся дальше. В туннеле я выжимал, наверное, не меньше ста миль в час. К счастью полиции там не было. Когда я приехал, Битлы уже кончили играть. Я вошел через заднюю дверь. Меня шибануло острым запахом танцзала: пот, алкоголь, табак, дешевая косметика, моча. Битлы собирали свою аппаратуру в окружении суровой шайки тинэйджеров во главе со своим вожаком. Вид у него был злобный. «Привет, ребята!» — крикнул я, силясь выдавить из себя улыбку. Атмосфера была наэлектризованной — я почувствовал это сразу. Леннон представил меня Ронни. «Хэлло!» — бодро сказал я, протягивая руку. Ронни посмотрел на меня сверху вниз. «Ты их босс?» Мою крошечную руку он игнорировал. «Да, я — Алан Уильямс, менеджер БИТЛЗ. Я слышал, ты им помог сегодня?» «Еще как. Я их выручил. Правда, чуваки?» «Правда, правда, — хором промычали Битлы. — Ты нас выручил, Ронни.» «Большое тебе спасибо, Ронни», — сказал я тем тоном, каким говорят с друзьями, хотя передо мной стояла настоящая горилла. «Как ты научился играть на барабанах? — силился я продолжать разговор. — Какое счастье, что ты оказался тут сегодня.» «Вот, вот — счастье. Это точно! Разве не так?» «Да, да. Это просто здорово», — сказал я и покосился на Битлов, складывавших свои вещи. Казалось, они собираются делать это целую вечность. Там был, правда, еще Большой Мак, водитель их микроавтобуса, он же мой вышибала, но что толку от него одного? Эта волчья стая мгновенно растерзала бы его, если бы он только поднял палец, и даже до этого. Шайка Ронни наверняка была хорошо вооружена: почти все парни работали на судоверфи Кэммел Лэрд, где под рукой были все материалы для изготовления таких вещей, как финки, бритвы, цепи, кастеты.
