Владимир Бенедиктов - Стихотворения (1884 г.)
Стихотворения 1860-1870-х годов
И. А. Гончарову
(Перед кругосветным его путешествием)
И оснащен, и замыслами полный,Уже готов фрегат твой растолкнутьСедых морей дымящиеся волныИ шар земной теченьем обогнуть,
Под бурями возмужествуй упрямо!Пусть вал визжит у мощного руля!Вот Азия – мир праотца Адама!Вот юная Колумбова земля!
И ты свершишь плавучие заездыВ те древние и новые места,Где в небесах другие блещут звезды,Где свет лиет созвездие Креста.
Поклон ему! Взгляни как триумфаторНа сей трофей в хоругвях облаков,Пересеки и тропик и экватор –И отпируй сей праздник моряков!
И если бы тебе под небесамиНеведомых антиподов пришлосьПереверстаться с здешними друзьямиНогами в ноги, головами врозь, –
То не роняй отрады помышленья,Что и вдали сердечный слышен глас,Что не одни лишь узы тяготеньяВсемирного соединяют нас.
Лети! – И, что внушит тебе природаТех чудных стран, – на пользу и доброПусть передаст, в честь русского народа,Нам твой рассказ и славное перо!
Прости! – Вернись и живо и здоровоВ суровые приневские края,И радостно обнимут ГончароваИ Майковы, и все его друзья.
Сентябрь – начало октября 1852Человек
Много жизненных вопросовТем решив, что всё пустяк,Жил когда-то грек-философ –Удивительный чудак.Он ходил как жалкий нищий,Полунаг и босиком,И питался грубой пищей,Сыт был брошенным куском;В бочке жил; лучами солнцаОсвещаем и согрет,Он героя-македонца,Покорившего весь свет,И царя, и полубога,Гордой просьбой удивил:«Отодвинься, брат, немного, –Ты мне солнце заслонил».О, давно минувши лета!Незапамятная старь!Днем, при полной силе света,Диоген зажег фонарь,И в толпе народа шумнойОн идет, кругом глядит.«Ищешь ты кого, безумный?»– «Человека», – говорит.Строгий циник видел грекаИ в хитоне, и в плаще,Но не видел человекаИ искал его вотще.Если б шел он в век из векаВплоть до нынешних времен –И доныне человекаВсё искал бы Диоген!
Ход веков мы видим ясно,Нам истории скрижальОткрывает беспристрастноДней давно протекших даль.Что ж там? – Несколько сокровищ,Много хламу жизни сей,Много там людей-чудовищ,Лжелюдей, полулюдей;Всюду брани, козни, ковы,Видны – римлянин суровый,Грубый скиф и хитрый грек;Много смертных полудиких,Много малых, горсть великих…Где же просто человек?Был один. Он шел без грома,Полон истины огнем.Можно было «Ессе homo!»Смело вымолвить о нем.Он на всех смотрел с любовью,Всех к бессмертью, как на пир,Призывал, и чистой кровьюОн своей опрыснул мир.Этот мир был им испуган;Он был схвачен, был поруган,Был оплеван, был казненОт ватаги фарисейскойСмертью крестного, злодейской,И в венке терновом онОцет пил средь смертной жажды…«Человек, однако, могНам явиться хоть однажды?»– Нет, о люди, то был – бог!
Не позднее 25 апреля 1853Звездочка
День докучен, днем мне горько.Вот он гаснет… вот угас….На закате меркнет зорька…Вот и звездочка зажглась.
Здравствуй, ясная! Откуда?И куда? – А я всё тут.На земле всё так же худо,Те же терния растут.
Над землей подъемлясь крутоК беспредельной вышине,Что мелькаешь ты, как будтоВсё подмигиваешь мне?
Не с блаженством ли граничишьТы, приветная звезда?И меня ты, мнится, кличешь,Говоришь: «Поди сюда!
Круг разумных здесь созданийПолон мира и любви,Не заводит лютых браней,Не купается в крови.
Здесь не будешь горе мыкать,Здесь не то, что там у вас.Полно хмуриться да хныкать!Выезжай-ка в добрый час!
Тут нетряская дорога,Легкий путь – ни грязь, ни пыль!Воли много, места много».– А далёко ль? Сколько миль?
Ох, далёко. Нам знакомыВерсты к Солнцу от Земли,А с тобой и астрономыРассчитаться не могли.
Соблазнительным мерцаньемНе мигай же с вышины, –Благородным расстояньемМы с тобой разделены.
Сочетаньем кончить сделкуТрудно, – мы должны вестиВечно взглядов перестрелкуМежду «здравствуй» и «прости».
Знаю звездочку другую, –Я хоть ту достать хочу –Не небесную – земную, –Мне и та не по плечу!
Так же, может быть, граничитС райским счастьем та звезда,Только та меня не кличет,Не мигнет, – поди сюда!
Блещет мягче, ходит ниже –Вровень, кажется, со мной,Но существенно не ближеЯ и к звездочке земной.
И хоть так же б кончить сделку,Как с тобой, – с ней век вестиХоть бы взоров перестрелкуМежду «здравствуй» и «прости»!
Не позднее 25 апреля 1853Три власти Рима
Город вечный! Город славный!Представитель всех властей!Вождь когда-то своенравный,Мощный царь самоуправныйВсех подлунных областей!Рим – отчизна Сципионов,Рим – метатель легионов,Рим – величья образец,В дивной кузнице законовС страшным молотом кузнец!Полон силы исполинской,Ты рубил весь мир сплечаИ являл в руке воинскойВсемогущество меча.Что же? С властию толикойКак судьба тебя вела?Не твоим ли, Рим великой.Лошадь консулом была?Не средь этого ль Сената –
В сем чертоге высших дел –Круг распутниц, жриц развратаМеж сенаторов сидел?И не твой ли венценосныйЦарь – певун звонкоголосныйЩеки красил и белил,И, рядясь женообразно,Средь всеобщего соблазнаГордо замуж выходил,Хохотал, и пел, и пил,И при песнях, и при смехеЖег тебя, и для потехи,В Тибре твой смиряя пыл,Недожженного топил,И, стреляя в ускользнувших,Добивал недотонувших,Недостреленных травил?Страшен был ты, Рим великой,Но не спасся, сын времен,Ты от силы полудикойГрозных севера племен.Из лесов в твои границыГость косматый забежал –И воскормленник волчицыПод мечом медвежьим пал.
Город вечный! Город славный!Крепкий меч твой, меч державныйНе успел гиганта спасть, –Меч рассыпался на части, –Но взамен стальной сей властиТы явил другую власть.Невещественная сила –Сила Римского двораКлюч от рая захватилаУ апостола Петра.Новый Рим стал с небом рядом,Стал он пастырем земли,Целый мир ему был стадом,И паслись с поникшим взглядомВ этой пастве королиИ, клонясь челом к подножьюВластелина своего,С праха туфли у негоПринимали милость божьюИль тряслись морозной дрожьюПод анафемой его.Гроб господен указуя,И гремя, и торжествуя,Он сказал Европе: «Встань!Крест на плечи! меч во длань!»И Европа шла на браньВ Азию, подобно стаду,Гибнуть с верою немойПод мечом и под чумой.Мнится, папа, взяв громадуВсей Европы вперегиб,Эту ношу к небу вскинул,И на Азию низринул,И об гроб Христов расшиб;Но расшибенное тело,Исцеляясь, закипелоНовой жизнию, – а онСам собой был изнурен –Этот Рим. – С грозой знакомый,Мир узрел свой тщетный страх:Неуместны божьи громыВ человеческих руках.Пред очами света, явно,Римских пап в тройном венце –Пировал разврат державныйВ грязном Борджиа лице.Долго в пасть любостяжанийРим хватал земные даниИ тучнел от дольних благ,За даянья отпираяДля дающих двери рая.Всё молчало, – встал монах,Слабый ратник августинской,Против силы исполинской,И сильней была, чем меч,0 Ополчившегося речь, –И, ревнуя к божьей славе,Рек он: «Божью благодатьПастырь душ людских не вправеГрешным людям продавать».Полный гнева, полный страха,Рим заслышал речь монаха,И проклятьем громовымГрозно грянул он над ним;Но неправды обличитель1 Вновь восстал, чтобы сказать:«Нам божественный учительНе дал права проклинать».
Город вечный! – Чем же ныне,Новой властию какой –Ты мечом иль всесвятынейПокоряешь мир людской?Нет! пленять наш ум и чувстваПризван к мирной ты судьбе,Воссияла мощь искусства,Власть изящного в тебе.В Капитолий свой всечтимыйНа руках ты Тасса мчалИ бессмертья диадимойПолумертвого венчал.Твой гигант Микель-АнжелоКупол неба вдвинул смелоВ купол храма – в твой венец.Брал он творческий резец –И, приемля все изгибыИ величия печать, –Беломраморные глыбыНачинали вдруг дышать;Кисть хватал – и в дивном блескеГлас: «Да будет!» – эта кистьПревращала через фрескиВ изумительное: «Бысть».Здесь твой вечный труд хранится,Перуджино ученик,Что писал не кистью, мнится,Но молитвой божий лик;Мнится, ангел, вея лаской,С растворенной, небом краскойС высоты к нему спорхнул –И художник зачерпнулСмесь из радуг и туманаИ на стены Ватикана,Посвященный в чудеса,Взял и бросил небеса.
Рим! ты много крови пролилИ проклятий расточил,Но творец тебе дозволил,Чтоб, бессмертный, ты почилНа изящном, на прекрасном,В сфере творческих чудес.Отдыхай под этим ясным,Чудным куполом небес!И показывай вселенной,Как непрочны все мечи,Как опасен дух надменный, –И учи ее, учи!Покажи ей с умиленьемSanto padre своего,Как святым благословеньемПоднята рука его!Прах развалин КолизеяЧужеземцу укажи:«Вот он – прах теперь! – скажи. –Слава богу!» – Мирно тлея,Бойня дикая молчит.Как прекрасен этот вид,Потому, что он печаленИ безжизнен, – потому,Что безмолвный вид развалинТак приличен здесь всему,В чем, не в честь былого века,Видно зверство человека.Пылью древности своей,Рим, о прошлом проповедуй,И о смерти тех людейНаставительной беседойЖить нас в мире научи,Покажи свои три власти,И, смирив нам злые страсти,Наше сердце умягчи!Чтоб открыть нам благость божью,Дать нам видеть божество, –Покажи над бурной ложьюКротких истин торжество!
1852 или 1853Его не стало (написано на смерть В. А. Каратыгина)
