Альфред Хичкок - Акройд Питер
Сам Хичкок однажды сказал: «Меня всегда интересовала любовная одержимость. Любая одержимость интересна, но больше всего меня увлекает любовная». Хедрен была не единственным объектом его внимания; регулируя жизнь Типпи Хедрен, он уже нашел другую актрису. Клэр Грисвольд играла маленькую роль в одной из его телевизионных драм, и он пригласил ее на ланч, во время которого объявил: «Мисс Грисвольд, мы с вами будем работать вместе». Едва подписав с ней семилетний контракт, Хичкок принялся точно так же ее контролировать. Он предложил ей сыграть сцену из «Поймать вора», и актрисе стало ясно, что ей предназначена роль копии Грейс Келли. Хичкок одевал ее и указывал, как себя вести, словно она была манекеном. Естественно, в этой роли актриса чувствовала себя неловко и в течение следующих месяцев постепенно избавлялась от нее. Интерес Хичкока угас, и Хедрен спокойно вернулась к прежней жизни. Это свидетельствует как минимум о его желании и готовности принять (и изменить) молодую женщину ради своих режиссерских целей.
Съемки «Птиц», начавшиеся в начале весны 1962 г. и продолжавшиеся все лето, были сложными и утомительными. Первой проблемой стали сами птицы. Их требовалось обучить и защитить. Некоторых приучали садиться на шею детям – жутковатая картина, но абсолютно невинная, поскольку на экране детей клюют куклы, надеваемые на пальцы. На съемочной площадке присутствовал человек, который заботился о птицах; по словам Хичкока, он мог сказать: «Достаточно, мистер Хичкок. Думаю, птицы устали». Среди них были выдающиеся артисты. Одну дрессированную чайку назвали Чарли, а ворон получил кличку Бадди.
Некоторых птиц изготовили из папье-маше, и к актерам их прикрепляли проволокой. Но поведение настоящих птиц по большей части было естественным. Операторы три дня снимали чаек, которые выискивали еду в куче мусора. Для съемок другого эпизода оператор стоял на утесе острова Санта-Крус, а птицы ныряли за рыбой, которую им бросали. Иногда мясо клали прямо на крышку кинокамеры. Затем эти кадры обрабатывали и монтировали, и они занимали свое место в разворачивающемся рассказе. Другие птицы были нарисованы на каждом кадре. Сам Хичкок боялся птиц и не подходил к ним в процессе съемок. Возможно, это объясняет атмосферу паники, которая сопровождает их появление.
С актерами-людьми тоже все оказалось не так просто. В интервью лондонской Sunday Express Хичкок так отозвался о Типпи Хедрен: «Понимаете, она раньше не была актрисой… ее не было необходимости переучивать… я контролировал малейшее движение на ее лице». Он пристально наблюдал за ней на съемочной площадке. Журналист, присутствовавший на съемках, заметил, что Хичкок «управлял Типпи, как роботом». Или, как говорила сама Хедрен, руководил ею «вплоть до движения глаз и каждого поворота головы». Давление на нее было сильным и непрерывным. Она вспоминала: «Если он думал, что каждый день во время подготовки к «Птицам» я не совсем точно выполняю его указания, то мрачнел или дулся, выглядел обиженным или разочарованным».
Хичкок планировал каждую сцену и каждый поворот сюжета в серии рисунков, которые прикреплял к стенам своего кабинета. Ему требовалось создать ритм у себя в голове. Но потом что-то произошло. Его настроение странным образом изменилось, и художник-постановщик Роберт Бойл вспоминал, как на первых этапах съемки оператор Роберт Беркс говорил: «Черт, я не знаю, что происходит, но это не Хичкок». В конце дня режиссер признался, что «сегодня я заблудился – в своих съемках». Он сказал, что им овладело внезапное желание импровизировать. Отчасти для того, чтобы придать бо́льшую глубину игре Типпи Хедрен.
В интервью Трюффо он объяснял: «На этот раз я чувствовал себя крайне напряженно, что мне обычно несвойственно, потому что работаю я всегда с удовольствием. И вечером, вернувшись домой, продолжал чувствовать то же напряжение и недовольство. В мой опыт вошло нечто новое: я начал изучать сценарий уже в ходе активной работы и обнаружил в нем множество огрехов. Это и породило то эмоциональное состояние, которое через недовольство обострило мое творческое чутье». В частности, он вспомнил, как на него подействовал воздушный налет, когда он останавливался в отеле Claridge’s в Лондоне. Хичкок возрождал свои прежние страхи, чтобы справиться с фильмом, посвященным страху. Он придумывал новые сцены, связанные с нападением птиц, усиливая панику персонажей, и изменил концовку, в которой подвергшаяся нападению семья просто уезжает, провожаемая взглядами птиц.
Трудности Хедрен умножились во время съемок самых жестоких кадров фильма, когда на чердаке ее атакует стая птиц. Ей сказали, что птицы будут только механическими. Но на съемочной площадке она увидела служителей в защитных перчатках, которые ухаживали за разъяренными птицами в клетках. Актрису попросили стать в углу, и служители принялись бросать в нее голубей, чаек и ворон – «одну за другой, снова и снова», как вспоминал Род Тейлор. Это было похоже на ритуальное забивание камнями. В конце съемки Хедрен была вся покрыта птичьим пометом.
Впоследствии она говорила, что «это была поистине ужасная неделя, худшая неделя в моей жизни». На пятый день в съемках одного эпизода птиц привязали к ней эластичными лентами, чтобы они «не улетали и садились на меня». В тот раз одна из птиц прыгнула ей на лицо и расцарапала веко. «Я села и заплакала», – вспоминала актриса. Студийные врачи прописали ей несколько дней отдыха.
Хичкок бо́льшую часть времени отсутствовал, появляясь только перед самым включением камер; как обычно, он избегал страшных или неприятных сцен. Неясно, правда, какова его роль в жестоком обращении с актрисой. Сцена на чердаке должна была стать центральной в фильме, и режиссер хотел добиться ее аутентичности. Хедрен также поняла, почему Хичкок пригласил на эту роль никому не известного человека: более опытный актер отказался бы выполнять его требования. Тем не менее Хедрен отдохнула и вернулась на площадку, чтобы сыграть, как ее героиня оправляется от шока после нападения.
С самого начала было решено никак не объяснять атаки птиц: это будет загадочное событие с неизвестной причиной. «Понимаете, – говорил Хичкок Альберту Уитлоку, бутафору, который отвечал за изготовление птиц и окружающего ландшафта, – мы снимаем не научную фантастику». Уитлок спросил, что они снимают. Режиссер не смог дать точного ответа. Новая концовка не удовлетворила тех зрителей, которые хотели завершенности, определенности или объяснения. Фильм был таким же загадочным, как само появление птиц.
Хичкок решил, что европейская премьера «Птиц» состоится на Каннском кинофестивале – верный признак творческих амбиций, которые он связывал с этим фильмом. Кроме того, он организовал предварительный показ в Музее современного искусства, ставший предвестником сезона хичкоковских фильмов. «Птиц» нельзя назвать чисто артхаусным фильмом, но атмосфера неопределенности и отказ от счастливой концовки нарушали условности, принятые в американском кино. Вместо музыки Хичкок использовал крики птиц, как записанные на пленку, так и синтезированные электроникой; птицы постоянно присутствовали на заднем плане, каркали или чирикали, а внезапная тишина пугала зрителей.
В рекламном турне по Америке Хичкок придерживался шутливого тона. Репортеру San Francisco Chronicle он описывал «Птиц» как «птичий эпос. Самая большая массовка из всех, что у меня были. Больше 28 000 птиц. Конечно, все они работали за корм для кур, за исключением грифов, у которых были собственные агенты».
«– В рекламе вы называете его «самым страшным из всех моих фильмов». Это правда?
– Да, несомненно. Я сам себя финансировал, и мне страшно потерять все мои деньги».
Он не потерял все свои деньги, но и прибыли особой не получил. По кассовым сборам «Птицы» не могли сравниться с «Психо». Зрителей не впечатлила непредсказуемость нападений птиц, следствием чего стала непоследовательность самого действия. Кроме того, их удивляла и раздражала неопределенная концовка. Даже Хантер вспоминал, что публика на предварительном показе в Музее современного искусства «приняла фильм, если можно так выразиться, с холодной вежливостью. Сложная мозаика финала была встречена растерянным молчанием». Посетив обычный кинотеатр, Хантер отметил, что «люди поворачивались друг к другу и спрашивали: «Это конец? И это все? Да?» В попытке придумать необычную, таинственную концовку Хичкок фатально ошибся в оценке реакции широкой аудитории.
