Сага - Бенаквиста Тонино
Телефонный звонок прерывает наше затянувшееся молчание. Луи снимает трубку и уединяется в углу комнаты. Жером включает компьютер, Матильда наливает себе кофе и садится просматривать почту. Я возвращаюсь к 33-й сцене 72-й серии.
Фреду так и не удалось прийти в себя после отъезда Марии. Чтобы спастись от тоски, он как одержимый работает над виртуальной реальностью, синтезом изображений и голограммами. В душе у него – ужасающая пустота. Чтобы заполнить ее, он должен воссоздать Марию. Всего-навсего.
Эта идея не дает покоя Луи с тех пор, как он заинтересовался работой Вильяма в монтажной. Он в восторге от беспредельных возможностей техники, которая в случае с «Сагой» используется на десять процентов. Кроме того, она позволяет повторно просматривать не вошедшие кадры, пробы и сцены, которые раньше не монтировались. Их можно прокрутить в обратную сторону, поменять местами, размножить. Можно переписать звуковые дорожки, диалоги и наложить на любое изображение. Луи утверждает, что подделку заметить очень трудно. «Именно техника должна быть на службе у писателей и халтурщиков». Это его главная теория. Мария может вернуться, для этого достаточно извлечь из мусорной корзины выброшенные куски пленки и наложить на них звук, чтобы получить новые диалоги из написанных ранее. Я наивно спрашиваю, зачем все это, и Жером отвечает вместо Луи:
– Ты никогда не мечтал посмотреть, как Мерилин Монро устраивает стриптиз в трех измерениях для тебя одного, в твоей комнате? Ты никогда не думал о римейке «Великолепной семерки» с Лоуренсом Оливье, Брюсом Ли, Марчелло Мастроянни, Жераром Филипом, Орсоном Уэллсом, Робертом де Ниро и Аленом Делоном? А Шекспир? Шекспир, являющийся к тебе во плоти, чтобы почитать свой сонет, когда ты хандришь?
– Я знал, что водка рано или поздно ударит тебе в голову.
– Он почти не преувеличивает, – говорит Старик. – Я умру раньше вас, но если жизнь будет продолжаться, вы еще станете свидетелями великих событий. Американцы уже возрождают кинозвезд, используя их в рекламе, что порождает проблемы деонтологии, не говоря о юридических головоломках. Как только они сумеют соединить все это с голографией, вот тогда начнется настоящий цирк! Это уже будет не тройное наложение силуэта Марии на видеокартинку, которое нас пугает, милый Марко. Вильям даже сейчас делает невероятные вещи, а что будет в третьем тысячелетии…
Возрождение Марии началось.
Чем все это закончится?
Продолжая висеть на телефоне, Старик просит Жерома сходить в агентство «Прима» за каким-то досье – он явно желает от него избавиться. Матильда, кажется, поняла, в чем дело. Лина с другого конца света жалуется, что не может найти Дюну. Но Старик не хочет ничего слышать.
– Никаких девиц из Шри Ланки, черт возьми! Нам нужна индианка из Северной Америки! Да, с кожей с медным оттенком!
По секрету он сообщает, что Лина разыскала великолепную индианку из племени шайеннов, но та не говорит по-японски.
– Об этом не может быть и речи! – бросает Матильда.
– Не может быть и речи! – рычит Старик в трубку. – Скажи своим агентам, чтобы они поторопились. Дюна нужна нам на следующей неделе!
Поздно вечером мы с Жеромом устраиваемся перед телевизором, чтобы посмотреть «После работы» Мартина Скорсезе. Поставщик доставил нам разные деликатесы, а я откупорил бутылку пинара, которая обошлась мне в стоимость переделки одной из интриг. Мы уже приготовились насладиться этим недолгим счастьем, когда в коридоре мелькнул чей-то силуэт.
– В такое время это может быть только актер.
Я жестом приглашаю незнакомца войти, но он лишь едва просовывает голову в приоткрытую дверь. Я тут же узнаю его, но не могу вспомнить настоящее имя, для меня он всегда был Вальтером.
– Мне сказали, что…
– Да, это здесь.
Актер держится совсем не так прямо, как на том легендарном празднестве, где он так рисовался. Одет более скромно, а глаза не прикованы к зеркалу, которое отражает его в лучах славы. Мы знаем, почему Вальтер здесь, а он еще не догадывается, что мы это знаем. На то мы и профессионалы, чтобы узнавать раньше всех задние мысли людей. Я не такой садист, как Жером, и поэтому предлагаю гостю стул, стакан вина и улыбку. Он соглашается на все.
– Уже две серии я живу только благодаря аппарату искусственного дыхания. Друзья звонят к нам домой и спрашивают, не стало ли мне лучше. У моей жены скоро начнется депрессия. Мой портрет должен был появиться на фирменной марке одной из фирм грампластинок, но мне сообщили, что они не могут подписать контракт с человеком, находящимся в коме. Мои дети интересуются, встану ли я с больничной койки или умру.
Люди, встречающие меня на улице, с трудом удерживаются, чтобы не перекреститься.
Я испытываю некоторую неловкость, но Жерома прямо распирает от радости. На прошлой неделе мы ради хохмы решили ответить на вопросы, которые когда-то задал Прусту один журналист. На вопрос: «Какой недостаток вы считаете наиболее простительным?», Жером ответил: «Злопамятность».
– Все это еще ничего, – продолжает Вальтер. – Больше всего меня страшит странный персонаж, появившийся в 70-й серии и грозящийся перекрыть мне кислород.
Идея Луи, но Жером настоял на том, чтобы самому описать этого типа.
– Я не собираюсь морочить вам голову. Я здесь, чтобы умолять вас… умолять, у меня нет другого слова.
Даже Лоуренс Оливье не смог бы изобразить такой страх. Никаких дрожащих рук, ни капли пота, только замогильный голос и пустой взгляд. Внутренний страх. Даже Господин Мститель впечатлен и готов уступить.
– Возможно, этот тип не собирается перерезать шланг, – говорит он. – Вам не стоит доводить себя до такого состояния.
– Хотел бы я видеть вас в моем положении! С кислородной маской на лице, принужденный к молчанию… Беззащитный. Если вы уберете этого типа, я сделаю все, что вы захотите! Все!
Мне достаточно одного взгляда, чтобы понять: Жером на него больше не злится.
Чистосердечное раскаяние – и Господин Мститель первым готов все забыть. Он медленно провожает Вальтера до дверей.
– Успокойте свою семью, мы навсегда избавим вас от злодея. Считайте, что вы вне опасности. И потом, кто знает, может, вы раньше выйдете из комы, чем предполагалось.
– …Правда?
– Мы способны на чудо.
– От имени всех моих родных, спасибо!
Мы смотрим, как он выходит из здания в темную ночь. Жерому не хочется злословить по этому поводу, мне тоже. Я наполняю стаканы, он включает кассету.
– Что это у вас такие мрачные физиономии?
Луи вырывает из рук Жерома письмо.
Старая сволочь!
Ты последуешь в могилу вслед за своей шлюхой. Ты, а затем и ее дубина-муж, этот дерьмовый актеришка, которому я собирался дать лучшую роль в театре. Эта стерва Лиза должна была меня слушаться. Я расправился с ней, расправлюсь с тобой и ее мужем. Лиза останется моей.
Сегодня утром, не обратив внимания на фамилию на конверте, я машинально распечатал письмо, адресованное Луи. Сейчас он долго читает эти несколько строчек. Никто не верит его небрежной усмешке.
– Надо показать его полиции, Луи.
– Они опять устроят мне допрос, который ничего не даст. Это уже не первое письмо.
Письмо отпечатано на лазерном принтере, каких тысячи, да и текст не содержит ничего нового.
– Но он угрожает вам смертью, – говорит Матильда. – Луи, доставьте мне удовольствие, отправляйтесь немедленно и без разговоров в комиссариат.
– Мерзавец, написавший это письмо, не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к смерти Лизы. Это психически больной человек, читающий слишком много газет. Вам не кажется странным, что он появился в тот момент, когда «Сага» добилась успеха?
– Похоже, что он хорошо информирован.
– Это все из-за того придурка-актера, который дал интервью.
Луи никогда не называет его по имени, только «актером».
