Мышление через кино. Занимаясь философией, смотреть фильмы - Damian Cox
Удача и сожаление
До сих пор мы рассматривали возможное влияние удачи на моральные суждения от третьего лица и концентрировались на простейших случаях моральной удачи. В оригинальной работе Бернарда Уильямса "Моральная удача" исследовались более тонкие случаи в поисках совершенно иного смысла. Уильямса интересовала природа ретроспективного суждения человека о своих глубоких жизненных решениях. Его пример с Гогеном здесь очень важен. Главный вопрос для Уильямса заключался не в том, было ли решение Гогена оставить семью и отправиться писать картины в южную часть Тихого океана морально оправдано его успехом как художника. Уильямса интересовало, способны ли мы в ретроспективе оправдать важное решение перед собой, если не перед другими, и как это часто связано с тем, удался или не удался проект или цель, частью которой он является. Успех или неудача проекта - это то, что мы можем практически не контролировать. Тем не менее, от этого будет зависеть то, как мы оцениваем принятое решение, и, что немаловажно, будем ли мы потом глубоко сожалеть о нем.
Уильямс (1981: 35-6) говорит об этом в следующем (довольно сложном) отрывке:
Существуют определенные ... решения [о значимых проектах, влияющих на ход жизни человека, где] проект, в интересах которого принимается решение, является проектом, с которым агент идентифицируется таким образом, что в случае его успеха он будет оценивать свою жизнь с точки зрения ее значимости для него именно из этого факта; в случае неудачи он не может, не обязан иметь такого значения в своей жизни. Если он преуспел, то не может быть так, что, приветствуя результат, он в большей степени сожалеет о принятом решении. Если же он потерпит неудачу, то его позиция будет позицией того, для кого основополагающий проект решения оказался бесполезным, и это ... должно вызывать у него самые основные сожаления. ... Именно в этом смысле его решение может быть оправдано для него [не обязательно для других] успехом.
Когда мы делаем глубокий жизненный выбор - как Гоген и как, в конце концов, Вислер - мы начинаем что-то вроде проекта, который может быть успешным или неудачным в различных отношениях и в различной степени. Удастся ли проект или нет, зависит не только от нас. Глубокий жизненный выбор также определяет, каким человеком мы станем, и этот будущий человек будет ретроспективно оценивать свой выбор. Это может быть своего рода ловушкой: например, если человек решил присоединиться к религиозному культу, то культ вполне может повлиять - скорее всего, повлияет - на то, в каких терминах он будет оценивать свое решение о присоединении. Он будет искажать это суждение до тех пор, пока человек в конце концов не выйдет из культа. В процитированном нами отрывке Уильямс не рассматривает подобные ловушки, но его волнуют условия, в которых человек в будущем будет оценивать свой основной жизненный выбор и то, стоит ли ему сожалеть о нем или нет.
Для того чтобы избежать поводов для глубокого сожаления, нам должно повезти, по крайней мере, в двух отношениях. Во-первых, нам почти всегда нужна удача (или, по крайней мере, отсутствие неудач), чтобы обеспечить успех наших самых важных проектов. Во-вторых, мы должны быть в состоянии в будущем оценить этот успех примерно так, как мы его задумали. А это не всегда можно контролировать. Гоген не мог быть полностью уверен в том, что его проект стать великим художником удастся. Он также не мог быть полностью уверен в том, что будет продолжать страстно и преданно любить живопись. Что, если бы ему наскучила живопись, и он стал бы считать ее пустяковым занятием, занятием для самовлюбленных дилетантов, бегущих от требований достойной, трудолюбивой жизни? Основной выбор - дело рискованное. Они могут - и делают это - сильно ошибиться. (В качестве примера неудачного выбора Уильямс приводит роман Толстого "Анна Каренина", в котором Анна бросает мужа и пытается строить жизнь со своим любовником Вронским).
Не все неудачи одинаковы. Уильямс противопоставляет потенциальную неудачу Гогена, связанную с отсутствием у него художественного таланта или темперамента, возможности заболеть по пути в южную часть Тихого океана. Первый случай Уильямс называет внутренним провалом проекта. Второе - внешняя неудача. Так Уильямс устанавливает контраст (1981: 36). Фундаментальный жизненный выбор не
только очень рискованные... с существенным результатом. Результат должен быть существенным в особом смысле - в смысле, который существенно обусловливает ощущение агентом того, что является значимым в его жизни, и, следовательно, его точку зрения на ретроспективную оценку. Отсюда следует, что они действительно являются рискованными, что позволяет объяснить важность для таких проектов разницы между внешним и внутренним провалом. При внутреннем провале проект, породивший решение, оказывается пустой вещью, не способной обосновать жизнь агента. При экстернальном провале он не так раскрывается, и хотя он должен признать, что провалился, тем не менее, он не дискредитирован и может, возможно, в виде какого-то нового стремления, способствовать осмыслению того, что осталось. [В случае внешней неудачи] в ретроспективном мышлении, с его выделением основного сожаления, он не может в полном смысле отождествить себя со своим решением и поэтому не находит себя оправданным; но он и не отчужден от него полностью, не может просто рассматривать его как катастрофическую ошибку и поэтому не находит себя окончательно неоправданным.
При внутренней несостоятельности наших фундаментальных проектов ковер вырывается из-под ног одного из главных аспектов нашей жизни. Мы полностью лишены оправдания за тот вред, который мы могли причинить другим, стремясь к их осуществлению. При экстернальной неудаче фундаментального проекта он все еще имеет для нас смысл, и мы не можем рассматривать его как "катастрофическую ошибку". Уильямс не считает, что Гоген может оправдать свое поведение перед брошенной им семьей; они не обязаны думать: "Ну что ж, этот человек - творческий гений, в конце концов, и хорошо, что он бросил нас на произвол судьбы и уехал на острова". Но если бы путешествие в южную часть Тихого океана оказалось бредовым и никчемным приключением, Гогену вообще нечего было бы сказать в свою защиту ни себе, ни другим. Моральное везение Гогена состоит в том, что он уклонился именно от этой пули.
Удача Вислера
Во многих отношениях персонаж Визлера в "Жизни других" даже интереснее Гогена. Вислер идет на большой риск, но, в отличие от Гогена, его не ждет триумфальный успех. Тем не менее он успешен и удачлив, причем
