Мэрилин Монро - Плантажене Анна
Частная жизнь искрящейся Мэрилин Монро была болезненно мрачной. Молчаливые ужины наедине с Миллером были для нее мукой. Она горстями глотала капсулы, взяв в привычку запивать их спиртным и протыкать, чтобы скорее подействовали. Вплоть до отравления. Муж однажды вечером спас ее в последний момент. Неотложка. Промывание желудка. Ей нужно вырваться из этой ловушки. Она должна сниматься, твердит ей Миллер. Тем более, добавляет он, что их ресурсы иссякают. Его развод, алименты, выплачиваемые бывшей жене, и судебный процесс почти разорили его. Он уже давно ничего не писал (подразумевается — из-за нее). Они оба живут на гонорары Мэрилин. Новый фильм будет очень кстати.
Курочке, несущей золотые яйца, уже давно пора снести яичко.
Но сниматься в «Неприкаянных» — нет, Мэрилин этого не хочет, даже если режиссером будет Хьюстон, как уверяет ее муж. Настойчивость Миллера ее раздражает. Отчаяние Розлин ее пугает. И вот, уступив уговорам Артура, она сделала выбор среди глупых блондинок, которых ей ежедневно предлагают в сценариях, забивающих ее почтовый ящик, и согласилась — уязвленная, разъяренная, униженная — сыграть Душечку в новой комедии Билли Уайлдера «В джазе только девушки»[26]. Ей предложили миллион долларов.
Самая дурацкая роль за всю карьеру, вздыхала она.
«ЛЮБВИ КОНЕЦ, Я НЕ ПОДДАМСЯ ВНОВЬ…»
«В джазе только девушки» — наверное, самый знаменитый фильм Мэрилин Монро, а нежная Душечка — самая замечательная ее роль. Но весной 1958 года актриса относилась к ней иначе. Безголосая певица, играющая на укулеле, прикладывающаяся к бутылке и мечтающая подцепить миллиардера, до того глупая, что подружилась с двумя музыкантшами, не заметив, что на самом деле это переодетые мужчины, — вот, значит, какой ее представляют в Голливуде? Возвращение к блондинке, потому что Душечка будет белокожей и обесцвеченной. А как же уважение, которое должен был принести ей брак с интеллектуалом? Она злится на него. Накапливает обиды. Он женился на ней из чистого тщеславия? Или из расчета? Ее доверие к нему исчезло одним лондонским вечером. И больше не вернется. С другой стороны, после полутора лет творческого простоя трудно преодолеть страх перед камерой, боязнь оказаться не на высоте, выглядеть карикатурой на саму себя. Как это сделать без перворазрядного медицинского арсенала и злоупотребления «методом Страсберга»? Не говоря уже о сосуществовании с Уайлдером — ограниченным тираном. Они убьют меня, говорила себе Мэрилин во время приступов паранойи, они убьют меня все, как только выкачают мою боль до последней капли и поймут, что я больше не приношу им денег.
По настоянию Артура Миллера, Билли Уайлдер лично явился в Нью-Йорк, вместе с двумя актерами, которым предстояло составить трио с Монро, — Тони Кёртисом и Джеком Леммоном, — чтобы ее успокоить. Сила солому ломит: она смирилась, села на диету и стала тихо готовиться к летним мучениям (съемки должны были проходить в Лос-Анджелесе с 4 августа по 17 сентября). Опираясь на Ли Страсберга, она отправилась на поиски Душечки. Прежде чем воплотить ее на экране, нужно понять ее суть, постичь все тонкости и парадоксы, из которых состоит эта героиня. И не позабыть исторгнуть из себя тонкую смесь комического простодушия и сладострастия, составляющую всю ее силу.
И 8 июля 1959 года Мэрилин вернулась в Голливуд, сияя светлой красотой, соответствующая своему имиджу, лукавая, неотразимая. Ей потребовалось больше двух часов, чтобы выйти из самолета. На ужин, устроенный в ее честь, она прибыла в тот момент, когда гости уже начинали уходить. Ее парализовал страх перед толпой, перед чужими взглядами, загоняя в порочный круг самообвинения, самовысмеивания и самобичевания. Каждый раз ей удавалось вырваться из него ценой неслыханного насилия над собой. Отныне Мэрилин как можно больше времени проводила в своем временном жилище (гостиничных апартаментах), ходила там голая, всегда в обществе необходимой Полы. Артур Миллер, которому сначала вынесли приговор, а в конечном счете избавили от судебных преследований, писал ей из Амаганзетта любовные письма. «Ты моя идеальная женщина, ты ведь знаешь об этом, не так ли?» Вот в чем проблема. Находясь от него за тысячи километров, Мэрилин Монро была для драматурга всего лишь мечтой. Как раньше. Как все эти годы, когда он тайно грезил о ней, наслаждаясь и терзаясь угрызениями совести. Он женился на самой красивой женщине в мире. Каждый день он должен ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Она же заявляет, что она просто женщина, со всеми естественными желаниями для женщины. Она вдруг стала счастлива, обнаружив, что снова беременна. На сей раз она доведет беременность до конца, она это чувствует и так этого хочет. Вот это самое важное. На фильм она плевать хотела (к тому же фильм еще и черно-белый из-за проблем с гримом, против чего она категорически восставала). Она почти решила все отменить, чтобы думать только о ребенке и не подвергаться никакому риску. Но нет, но нет, вмешался Миллер. Дела-то всего на сорок пять дней. В середине сентября всё будет кончено и она сможет отдохнуть.
Мэрилин послушалась.
От съемок «В джазе только девушки» в истории остались в основном невообразимые опоздания Мэрилин (до девяти часов), ее неспособность запомнить реплику из четырех слов («Где же этот бурбон?»), сцены, которые переигрывали по полсотни раз под надзором Полы Страсберг, бешенство Уайлдера, которому приходилось ложиться на пол между двумя ударами хлопушки, потому что из-за стресса у него разболелась спина, фраза Тони Кёртиса: «В сороковой раз поцеловать Монро — все равно что поцеловать Гитлера», бюджет, вышедший за всякие рамки. Подпитываемая нескромностью журналистов, подхватывавших тут и там раздраженные признания тех и других и выносивших сор из избы, дурная слава Монро на сей раз преодолела критическую точку. Никто не мог ничего понять. Уайлдер думал, что она таким образом мстит кинокомпании «XX век Фокс». В голливудских кулуарах начали поговаривать, что она свихнулась, как ее мать. Артур Миллер, приехавший к ней в сентябре, быстро повернул оглобли. Это не съемочная площадка, а поле боя, в центре которого находится Мэрилин, а черная ведьма, Пола, выступает в роли инквизиторши. Хуже, чем в Лондоне. И все же Миллер понял по отснятому материалу, что результат в десять раз лучше. Хотя Мэрилин, как обычно, испытывает горькое чувство, оттого что, как ей кажется, строит из себя дуру, она чудесна, чиста, как дитя, чувственна, как богиня. Только ее упорство в том, чтобы играть Душечку так, как она ее видит, вдохнуть в нее достаточно веселья и печали, девственности, самоиронии и утраченных иллюзий, помогает ей противостоять Уайлдеру. Только ее поиск верного звучания заставляет ее десятки раз переигрывать одну и ту же сцену. Леммон и Кёртис могут разговаривать, смеяться, шутить, а мгновением позже войти в кадр. Она — нет. Она не может играть, пока не проникла в душу и плоть своей героини, выйдя за рамки написанного в сценарии. И каждый раз нужно начинать заново. И это может длиться часами. Несколько часов, чтобы вновь обрести уверенность, полностью преобразиться, еще больше обесцветить и так уже бесцветные волосы Мэрилин Монро, пройти сквозь нее, облечься в ее прикрасы и черпать из самой глубины ее старых сиротских грез, где по-прежнему остается немного человечности.
В начале ноября 1959 года все закончилось. Перебор на восемнадцать съемочных дней и сотни тысяч долларов. Уайлдер так разъярен на Мэрилин, что не пригласил ее на прощальный вечер съемочной группы и наговорил прессе гадостей на ее счет. Благодаря актрисе, проявившей чудеса чуткости и интеллигентности, фильм избежал подводных камней и не стал шутовской карикатурой. Ни одна другая не смогла бы сыграть полногрудую блондинку, не разменявшись на штампы. «В джазе только девушки» станет одним из самых успешных фильмов в истории американского кино, культовой картиной. Но Уайлдер был сильно измотан съемками и не простил Монро того, что она сводила его с ума и не подчинялась его власти. Он обвинил ее в непрофессионализме и возложил на нее ответственность за ее собственные проблемы со здоровьем. Несчастная, измученная и уязвимая, как никогда, она легла в больницу, чтобы восстановить силы. Неделю спустя она вернулась в Нью-Йорк, неся в себе подрастающее дитя, которого она желала больше всего на свете. Она хочет забыть обо всем остальном, думать только об этом светлом будущем, намечающемся возрождении. Но 17 декабря, на пятом месяце беременности, Мэрилин корчится в луже крови — опять выкидыш. Ее боль переходит в гнев на Миллера, который заставил ее сниматься в этом изнуряющем фильме. Ее отчаянию нет границ. А Уайлдер поливает ее грязью в Калифорнии, а ее муж ничего не говорит!
